Историческое расследование с соционическими комментариями
54. Смерть Анны
Февраль 1485 года принёс с собой и сезонное обострение болезни Анны – то, чего Ричард III всегда опасался: Лондон с его ранними оттепелями и влажным, морским климатом был в этом отношении коварным городом. Конец февраля выдался особенно тревожным. Здоровье Анны резко ухудшилось, и врачи рекомендовали Ричарду держаться подальше от её покоев. Ричард был буквально сражён этим ограничением и воспринял его как приговор не только для жены, но и для себя. Ощущая близость утраты, он теперь особенно остро нуждался в Анне. (Даже удивлялся, как раньше ему удавалось жить в разлуке с ней по полгода, год, полтора, во время его шотландской кампании и во время похода во Францию при короле Эдуарде). С утра ноги сами несли его к дверям её комнаты, он неуверенно топтался у её порога, потом его пропускали. Иногда ему удавалось её увидать. А судя по тому, как она всегда была аккуратно причёсана, даже лёжа в постели, он знал, что она его ждала и готовилась к его приходу.
Она радовалась каждой встрече с ним, смущалась и извинялась за свой неприбранный вид. Он ей говорил комплименты по поводу того, как она хорошо выглядит, а она спорила с ним, но не очень настойчиво – не любила бессмысленных разговоров. Потом расспрашивала его о делах. Он моментально приободрялся и бойко рапортовал о том, что всё идёт хорошо, замечательно, дела складываются, как нельзя лучше. Потом они говорили о себе, но не словами, а взглядами, – просто смотрели друг другу в лицо и понимали всё сказанное без слов. Однажды во время такого молчаливого диалога она расплакалась. Потом подняла на него встревоженные, заполненные страхом глаза, и он в них прочёл: «Что с тобой будет, когда меня не станет?». А потом, видя его изменившееся, испуганное лицо, ободряюще погладила его по руке и улыбнувшись, сказала:
– Ничего, ничего, я скоро поправлюсь... Это – так... пустяки... Я просто... чего - то боюсь...
Он подхватил эту мысль и стал ей рассказывать истории из их общего детства – про то, как она всего боялась, когда была маленькой: боялась высоты, темноты, охотничьих птиц и собак, боялась подойти к его лошади и взобраться на неё в первый раз, когда он предложил ей верховую прогулку. Вспомнил, как она вцепилась в его руку от страха, когда он пустил свою лошадь в галоп...
– Да, это так. Я была такой, я это помню... – говорила она улыбаясь.
Ему ещё хотелось ей что - нибудь рассказать, но тут в комнату входила сиделка, укоризненно поглядывая на него: ему же запретили здесь появляться.
Смущаясь и чувствуя себя виноватым, он тут же вставал, почтительно прощался с женой, стараясь подольше удержать её руку в своей, и возвращался к своим обычным обязанностям.
Самое трудное во всём этом было отойти от её комнаты. Чем дальше он уходил, тем сильнее отчаяние впивалось в его сердце, разрывая его душу надвое: одна половинка его души устремлялась к Анне, а другая – потерянная, обречённая на нескончаемые страдания, продолжала жить и влачить одинокое существование.
Тоска теперь овладевала им с момента его пробуждения, когда по утру он не находил подле себя Анны, а потом вспоминал, что она тяжело больна и ему нельзя её видеть. Тоска овладевала им, когда он выходил из её комнаты, и оставалась с ним целый день, сопровождала его повсюду, сковывала каждое его движение, каждый вздох, каждый шаг, навешивала стопудовые гири на его ноги, опутывала его паутиной печали, в которой он чувствовал себя, как в тисках.
Но страшнее всего было ощущать эту тоску по ночам, когда она зубастым Цербером караулила его возле ложа, обжигая холодом одиночества всякий раз, когда он пытался прилечь. Теперь он всё чаще работал по ночам, до рассвета засиживаясь над кипой бумаг, а потом уже совсем не ложился спать.
Он теперь постоянно выглядел бледным, осунувшимся, утомлённым, хотя всё ещё держался бодро и был силён. Часто жаловался на бессонницу, но старался, чтобы это не отражалось на его работе. Его день по-прежнему был чётко спланирован, расписан по часам и насыщен работой, которой всегда было много и вся была самая важная и неотложная. Только работой, чрезмерной загруженностью и усталостью ему удавалось приглушить нестерпимую, нескончаемую тоску.
Елизавета Йорк и её мамаша по-прежнему вертелись у него перед глазами и словно в насмешку расспрашивали его о здоровье жены. Все во дворце чувствовали приближение её кончины. Известия о быстром развитии её болезни злобным вихрем носились в воздухе, заползали во все щели, дымным чадом висели по потолком. Сам Ричард то и дело выслушивал соболезнования по этому поводу. Всем вдруг захотелось проникнуться к нему состраданием.
А тут ещё кто - то распустил слух про некоего астролога, который напророчил, будто Солнце Йорка померкнет 16 -го марта, 1485 года. Ричард велел свериться c календарём, и точно: 16 марта ожидалось солнечное затмение. Все тут же восприняли это, как недоброе предзнаменование, – притихли, насторожились и стали ждать этого затмения, как если бы оно было концом света. Кто - то сходил на исповедь, замолил грехи. Все выглядели сумрачными и подавленными.
Одна только леди Вудвилл необычайно оживилась. Она у всех расспрашивала, как выглядит солнечное затмение, запаслась тёмным стёклышком, чтобы его пронаблюдать.
Анна солнечного затмения 16 марта 1485 года не наблюдала. Да его вообще мало кто видел в Лондоне в тот холодный и пасмурный день – его не видели даже в Европе; только по календарям и знали, что оно было.
Анна умерла во сне, в ночь с 15 на 16 марта (поэтому даты её смерти рознятся). Легла вечером в свою одинокую постель, повернулась по привычке к той её стороне, на которой, слева от неё, в течении многих лет засыпал Ричард, заснула на левом боку, так и не повернувшись на правый, и умерла – сердце, измученное многолетней болезнью, не выдержало нагрузки.
55. Тяжесть утраты
В то утро Ричард проснулся от обжигающего смертельным холодом чувства свершившейся беды, которое появилось сначала в ногах, так что ему показалось, что они отнимаются, потом поднялось к коленям и охватило дрожью всё тело. Такого страха Ричард ещё не испытывал никогда в жизни. Даже в минуту смертельной опасности, когда однажды, во время охоты, случайно оказался один на один с разъярённым медведем. Он не испытывал такого страха, даже в бою, когда попал в окружение в битве при Тьюксбери и чудом вырвался, отбиваясь от нападавших на него со всех сторон ланкастерцев.
Он не успел даже подумать о причине этого страха, – от озноба его мысли путались, зуб на зуб не попадал, на лбу выступила испарина... Он собрался уже было встать и налить себе бокал вина, но ноги его не слушались. Попытался позвонить и вызвать слугу, но руки его не слушались тоже. Придавленный страхом он лежал, не в силах справиться с дрожью и слабостью... И вдруг, словно стрелой, его пронзила мысль, и тогда он понял, чем вызван этот страх – его жены Анны не стало...
А потом стало вдруг непонятно: как это может быть, чтобы её не стало?
Резко вскочив с постели, он позвонил. Пришёл слуга, и по его лицу Ричард понял, что самые худшие его опасения подтвердились.
В следующую минуту он уже бежал к её комнатам, на ходу расталкивая всех, кто пытался выразить ему своё соболезнование.
А потом он увидел её. Почти такой же, какой оставил вчера, когда простившись и по обыкновению поцеловав её руку, отправился по своим делам.
– Когда это случилось?.. – хрипло спросил он и не узнал своего голоса.
– Ночью... – прошелестел в ответ голос сиделки.
– Кто рядом был?! Почему ей не помогли?! – угрожающе закричал он, и в ответ услышал только сдержанные рыдания.
Наспех отдав нужные распоряжения, он отменил все назначенные на это утро дела и попросил оставить его в покое.
Он ещё долго сидел перед постелью жены, глядя на её бледное, с заострившимися чертами лицо... Ни мысли, ни воспоминания ему почему - то в голову не приходили. Ушло и обычное для него состояние тоски. Была пустота. И ещё казалось, что время остановилось. Его собственной жизни теперь тоже не было. Душа словно вышла из его тела и блуждала где-то по комнате, как неприкаянная, забыв, куда ей нужно вернуться. Он помнил, что ничего не ощущал в этот момент. Казалось, если бы ему причинили боль, он наверное бы её тоже не ощутил. Ощущение страха тоже ушло, поглощённое пустотой.
Сумрачное утро сменилось сумрачным полднем и вечером. Неизвестно состоялось ли солнечное затмение или нет, но для Ричарда в это утро закатилось солнце всей его жизни, из неё исчезли радость и свет. Казалось, что смысл его жизни тоже где-то затерялся.
Он ещё долго сидел, погружённый в пустоту. Его душа, – он теперь это точно знал, – сопровождала Анну в её восхождении к небесам. И как только он об этом подумал, он увидел её там – среди бело-розовых и голубых с золотистым отливом облаков – вроде тех, какие проплывали над ними в детстве, когда они оба, сидя на прогретых солнцем ступеньках Маунда, закинув голову, глядели на вечернее небо и на теряющийся в сиреневой дымке закат, мечтая о своём далёком и счастливом будущем...
Это будущее пришло к ним ещё очень нескоро, а теперь оно стало его прошлым, вместе со всеми радостями, которые дарило им обоим.
56. Похороны Анны
В положенное время в Вестминстерском Аббатстве была проведена церемония похорон королевы Анны. Она возлежала на катафалке, в белых одеждах и в венке из белых цветов, покрытая затканным золотом покрывалом. Свечи, стоявшие в изголовье, мерно освещали её лицо. Их тёплый свет придавал её коже блеск и тёплый, золотистый оттенок, отчего её лицо теперь выглядело почти живым. Казалось, она просто уснула и теперь спокойно спит, чтобы хорошо отдохнуть и проснуться. Ричард много раз видел это спокойное и чистое выражение на её лице. Обычно оно появлялось, когда она пела, аккомпанируя себе на арфе, – извлекая прелестными пальчиками из этого странного и громоздкого инструмента волшебные звуки. «Мой златокудрый ангел!» – подумал он, глядя на спокойное лицо жены в обрамлении белых цветов. И в этот момент на него нахлынуло горе. Ощущение потери обрушилось на него с такой неудержимой и необузданной силой, что казалось, земля уходит у него из-под ног, и он падает куда-то вниз в бездонную пустоту, увлекаемый этим потоком бесконечно мучительной боли, с которой он теперь уже был не в состоянии справиться.
Спазмы подкатили к горлу, ему стало трудно дышать. Казалось, сотни иголок вонзились и прожигали насквозь его сердце, которое словно остановилось, всё ещё сдерживая его дыхание. А потом появилась тоска, но теперь она была в миллион раз сильнее и с каждым вздохом причиняла нестерпимую боль. В оркестре, сопровождавшем заупокойную мессу, сменилась тема, и хор мальчиков высокими и чистыми голосами запел «Agnus Dei». Ричард конечно же подумал о своей жене, – она была настоящим Агнцем Божьим, – воплощением кротости и чистоты. И в эту минуту он разразился рыданиями, настолько громкими, что казалось, они перекрывают собой хор и оркестр.
Все присутствующие повернули головы в сторону короля, а он всё рыдал и не мог остановиться. Страдание вскипало в нём нестерпимо мучительной волной и неудержимо рвалось из груди, прорываясь рыданием и хриплым кашлем. Не прекращая рыданий, он сделал знак оркестру продолжать мессу. Попытался заглушить рыдания и не смог, – с каждым звуком они становились всё сильнее и громче, потому что с каждой минутой он всё сильнее ощущал свою боль.
По окончании траурной церемонии короля попытались успокоить. Подносили ему нюхательные соли, которые ему не помогали, а вызывали омерзительное ощущение тошноты, сводившее спазмами его и без того измученное рыданиями тело. Лекарство, которое он послушно пил, ему тоже не помогало. Последний раз он так рыдал на похоронах своего сына. А это было ровно год тому назад. Тогда и ему, и Анне тоже стало очень плохо, и их обоих долго не могли успокоить. И вот теперь на него свалилось ещё и это горе, которое казалось ему непосильным и которое нужно было нести ему одному. Вернувшись в Вестминстер, Ричард сразу же прошёл в покои жены и попросил оставить его одного.
Только теперь, когда он остался один среди привычных и знакомых ему вещей, ещё сохранивших следы её рук и прикосновения её пальцев, тишина и умиротворение стали проникать в его душу, и ему удалось успокоиться. Он решил, что три дня будет жить в её комнате, спать на постели, ещё сохранившей аромат её благовоний. Сидеть за столом, на котором ещё лежит её молитвенник, стоять у окна, из которого видна Темза и уголок тенистого сада, где они оба любили гулять летними вечерами. Сидеть в кресле, рядом с которым на рамке ещё стоит её незаконченное вышивание.
Рядом в углу, поблескивая позолотой, стояла арфа, на которой Анна так восхитительно умела играть. Ричард коснулся руками её струн, и гулкие звуки кругами стали расплываться по комнате, унося его в мир воспоминаний о том далёком и счастливом времени, которое он провёл рядом с Анной в их общем детстве.
Вспомнил он, как впервые увидел её в Миддлхэме, когда она сбегала по лестнице, устремляясь ему навстречу, потому что кто-то сказал ей, что приехал мальчик, с которым она теперь будет дружить. Анна об этом рассказала ему в первый же день, а точнее, спросила:
– Вы и есть, тот самый мальчик, с которым я теперь буду дружить?
Он был так умилен её искренностью, что тут же согласился стать её другом и рыцарем на всю жизнь.
– И мужем? – тут же поинтересовалась она.
– Почту за честь, моя госпожа! – почтительно ответил он.
Вот так у них всё и определилось. А потом судьба провела их через испытания, которые ещё больше сплотили их.
Вспомнил Ричард и их долгожданную встречу после возвращения Анны из монастыря Сент-Мартин ле Гранд, где она восстанавливала своё здоровье. Вспомнил день их бракосочетания, – венчание в Вестминстерском Аббатстве и свадебный банкет в огромном зале его резиденции Кросби Палас, – сияющие лица гостей, множество цветов и огни свечей, отражавшиеся в серебре столовых приборов.
Вспомнил первый танец с молодой женой на свадебном балу. И конечно он помнил их первую, брачную ночь, о которой мечтал ещё задолго до свадьбы. Он тогда волновался, как школьник, и почему-то чувствовал себя виноватым. Но Анна была так восхитительно деликатна, так мудра и так изысканно трепетна, что он уже тогда понял, что судьба его свела с самой изумительной женщиной на свете.
Вспомнил он и счастливое время их переезда в Миддлхэм, и день рождения их сына, и сияющие радостью глаза Анны, и восторг, который охватил его, когда он впервые взял на руки их ребёнка...
Вспомнил крестины их сына в церкви Святой Марии и Всех Святых в Миддлхэме – крошечное тельце маленького Эдуарда в белой сорочке и восторженное, восхищённое лицо Анны.
Вспомнил их с Анной коронацию в Вестминстерском Аббатстве, – торжественные звуки органа, хор певчих в белоснежных одеждах, сверкающие ризы прелатов и Анну в сияющей, золотой короне...
Анна!.. Она была его талисманом, его надеждой и опорой на протяжении всей его жизни. Она была его путеводной звездой, его радостью и утешением, его мечтой и наградой, ради которой он мог совершать подвиги беспримерной отваги и силы. Она была единственной и бесконечно любимой его Дамой Сердца, которой была всецело подчинена его душа.
Анна была царицей его грёз, светочем его сновидений, средоточием его желаний и мыслей, безраздельно владевших его чувствами. Ради неё он способен был претерпеть любые невзгоды, сокрушить любые препятствия... Но, увы, преграда, которую теперь воздвигла между ними судьба, была слишком непреодолима. О, если бы можно было вернуть её в этот мир ценой его страданий, вырвать из когтей смерти и взамен отдать своё бренное тело или все оставшиеся годы его жизни, он не задумываясь, подобно Орфею, спустился бы за ней в царство тьмы, чтобы ещё раз – хотя бы один только раз! – узреть её божественную красоту в этом мире. Увидеть, как сияет синева небес в её глазах, как сверкают лучи солнца в золоте её волос.
Анна!.. Она была для него воплощением совершенства, она была его чудом, его волшебством, – заветной тайной и беспредельной радостью его души, её вечной песней, неиссякаемым восторгом и наслаждением! Анна была его спасением от тревог, тоски и одиночества в этом, теперь уже враждебном ему и чуждом мире, где спокойным и умиротворённым он чувствовал себя только погружаясь в воспоминания о прожитых вместе с ней годах мирной и счастливой жизни. Теперь ему хотелось бы раствориться в этих воспоминаниях, наполнить ими свои ощущения и чувства, предаться им, как сновидениям, в надежде что они хотя бы на краткий миг вернут ему его утрату, материализуют её, пусть даже в новой и неведомой ему ипостаси, – воссоздадут его утраченное счастье, вернут ему его жизнь и мечту...
Утро следующего дня застало Ричарда спящим в кресле Анны, с её молитвенником в руках. Проснулся он, ощущая как выскальзывает из его рук её книга. Подхватив молитвенник на лету, он открыл его на 23-м псалме Давида и прочитал божественной красоты строчки, которые теперь были удивительно созвучны с состоянием его души и течением мыслей...
«Господь – пастырь мой, и в милостях Его у меня недостатка не будет.
Он покоит меня на злачных пажитях и приводит к водам умиротворения.
Он возвратит мне мою душу и направит меня на пути праведности,
Ради имени Своего.
И даже если я пойду долиной смерти,
Не убоюсь зла, потому что Ты со мной.
Твой жезл и Твой посох – они поддерживают меня.
Ты накроешь предо мной праздничный стол
И поставишь его в виду притеснителей моих.
Помажешь мне голову миррой и наполнишь чашу мою.
Добро и Благочестие будут сопутствовать мне всю мою жизнь,
И пребуду я в Храме Господнем до конца своих дней.»
57. Опровержение навета
Все три дня после похорон Ричард провёл в покоях Анны. Не выходил из её комнат, никого не принимал, устроил для себя время жесточайшего траура и поста. А когда вышел ко двору, исхудавший и осунувшийся от бессонных ночей, узнал о себе нечто новое и ещё более поразительное, чем все предыдущие наветы, вместе взятые.
Ему сообщили, что это оказывается он убил (!) свою любимую жену Анну, – он отравил её для того, чтобы вступить в кровосмесительный брак со своей бастардкой-племянницей, – засидевшейся в старых девах Елизаветой Йорк, незаконнорожденной дочерью его старшего брата, короля Эдуарда IV.
Те же языки, что разносили все эти сплетни, говорили, что и на похоронах жены Ричард специально расплакался, чтобы скрыть следы своего преступления.
Не имея ни сил, ни желания размышлять о пределах человеческой подлости, а тем более говорить о них, Ричард только болезненно морщился, когда его приближённые предлагали ему выступить с опровержением этих слухов перед всем двором. И если бы не убедительное и в то же время настойчивое требование его верных сподвижников, и в первую очередь, сэра Уильяма Кэтсби, Ричард так и не смог бы сделать над собой усилие и заставить себя, едва оправившись от пережитого потрясения, выступить с опровержением этой омерзительной и возмутительно подлой лжи и клеветы.
Подчиняясь необходимости и сознавая всю беспредельную глубину унижения этой чудовищно нелепой и нестерпимо мучительной для него ситуации, Ричард III в назначенный день и час, – 29 марта, 1485 года, встал перед всем своим двором, всем парламентом и представителями всех трёх сословий, специально по этому случаю собранных в городской ратуше Лондона, и обратился к народу с речью, в которой он опроверг слухи о его предполагаемой женитьбе на Елизавете Йорк, отвёл выдвинутые против него обвинения в убийстве королевы Анны и со всей откровенностью заявил, что он «...мучительно тяжело переживает свою утрату и глубоко скорбит о смерти своей жены, как и всякий нормальный человек.».
Одновременно с этим он объявил о предстоящем браке Елизаветы Йорк с португальским принцем-престолонаследником Мануэлем, герцогом Бехиа, переговоры с которым уже проводились на тот момент.
В соответствии с этими планами, Ричард III тут же распорядился отправить Елизавету Йорк вместе с матерью в замок Шериф Хаттон, где проживали остальные дочери леди Вудвилл в ожидании выгодных партий.
Подданные внимательно выслушали короля (запротоколировали его выступление), и на какое-то время сплетни поутихли, хотя и не прекратились совсем. Шептуны и злопыхатели ещё долго не успокаивались, превращая любое действие Ричарда, – каждое его слово, каждое проявление его чувств, каждый порыв его души, – в новое «доказательство» его вины, которое тут же «подмечалось» ими и становилось поводом для новых сплетен и разжигания новой клеветнической войны.
После этого официального заявления, Ричард был представлен ими, как фигляр и лицемер, ловко маскирующий следы своего преступления демонстративной скорбью и трауром. (Таким он появится и на страницах шекспировской трагедии).
Нельзя сказать, чтобы Ричард недооценивал разрушительную силу такого рода оружия как тотально распространяемый против него оговор. Но как истинный рыцарь, он предпочитал игнорировать происки клеветников. Не желал поддаваться на их провокации, считая ниже своего достоинства влиять на их предубеждения и ввязываться в их козни и дрязги.
Ко всей этой пропагандистской шумихе он относился и как к отвлекающему манёвру своих противников, и как к некоему бутафорскому действию, разворачивающемуся вокруг него с целью его запугать, дезориентировать и отвлечь от главного – от битвы с «драконом»1 , который хоть ещё и не появился на сцене, но его шум и вой, равно как и визг его прихвостней, слышен уже за версту.
1 Огнедышащий дракон – гербовый символ Генриха Тюдора
Ричард берёг свои силы на борьбу с «драконом» – Генрихом Тюдором, вторжения которого ожидал летом 1485 года, поэтому не позволял всем его мерзким змеёнышам считать, что они сколь-нибудь ощутимо его жалят. Как истинный рыцарь и благочестивый монарх, Ричард верил в своё предназначение и не собирался уклоняться от возложенной на него миссии, поэтому и рассматривал нападки клеветников как временное явление: будет убит "дракон", уползут восвояси и змеёныши.
58. Критика версии «Ричард женился на Анне по расчёту, потому что в те времена все женились по расчёту»
Несмотря на факт публичного опровержения, и по сей день распространяются версии, авторы которых считают Ричарда III лживым и подлым существом, который этим заявлением попросту отпирался от причастности к смерти своей жены.
Свою версию эти историки (не хочется называть их поимённо, кое-кто из них весьма популярен) строят исходя из того, что Ричард женился на Анне Невилл, якобы, не по любви, а по расчёту. А если по расчёту, то значит никаких чувств и привязанности у него к ней быть не могло, и следовательно, он вполне мог её убить.
Утверждение, согласно которому считается, что Ричард Глостер женился исключительно по расчёту, строится только на том, что в тем времена все в основном женились по расчёту (из чего следует, что редко кто женился по любви). Сам Ричард III (исходя из всех предыдущих, приписываемых ему преступлений), таким образом, в это «редкое» исключение не попадает, потому что (опять же, исходя из всех приписываемых ему преступлений), не может такой человек жениться по любви, а значит, женился по расчёту и, не испытывая нежных чувств к жене, свою жену убил. Все «доказательства» этой версии, таким образом,
- складываются в один замкнутый круг (вытекают одно из другого, при этом конечное является базисом для изначального),
- все они предвзяты и основаны на инсинуациях,
- все укладываются в версию с помощью спекулятивно-логических манипуляций,
- все строятся на передёргиваний фактов,
- и все они в своей совокупности указывают на то, что автор этой версии – обычный «тролль», который продолжает работать в духе всё тех же современных Ричарду «троллей» – подлых инсинуаторов, которые по заказу Людовика XI, а затем и его ставленников, Тюдоров, очерняли Ричарда III всеми возможными средствами.
58-1. Психологическая несостоятельность этой версии
Версия о том, что Ричард III женился на Анне Невилл по расчёту, потому что в те времена все в основном женились по расчёту, ПСИХОЛОГИЧЕСКИ НЕСОСТОЯТЕЛЬНА, поскольку уже предполагает БРАК НЕ ПО РАСЧЁТУ, а ПО ПОДРАЖАНИЮ.
Исходя из этого утверждения, получается, что Ричард III женился, подчиняясь стадному инстинкту – стремлению «быть как все», «поступать, как все»: все женятся по расчёту, и он туда же, не желая отставать от остальных. Из чего должно следовать, что Ричард был ординарной, посредственной личностью, неспособной принимать самостоятельные решения. А эта версия уже противоречит абсолютно всем фактам его биографии – и реальным, и вымышленным, поскольку во всех, связанных с ним исторических описаниях (вне зависимости от позиции их авторов) Ричард III предстаёт человеком незаурядным, резко отличающимся от своих современников.
58-2. Самостоятельное действие и свобода выбора решений – его кредо (ЛИЭ)
ВЕРСИЯ («Ричард женился на Анне по расчёту, потому что в те времена все женились по расчёту») НЕ СОСТОЯТЕЛЬНА ещё и потому, что из неё ИСКЛЮЧАЕТСЯ ТОТ ФАКТ (многократно доказанный и подтверждённый его биографией), что РИЧАРД III (ЛИЭ) ВСЕГДА И ВО ВСЁМ ДЕЙСТВОВАЛ САМОСТОЯТЕЛЬНО И ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ПО СВОЕМУ УСМОТРЕНИЮ (–ЧЛ1), за исключением тех случаев, когда он вынужден был подчиняться приказам по долгу службы. Но его женитьба не была таким случаем, потому что НИКТО ЕГО НЕ ПРИНУЖДАЛ ЖЕНИТЬСЯ НА АННЕ НЕВИЛЛ. Следовательно, с его стороны ЭТО БЫЛ АКТ ДОБРОЙ ВОЛИ, принятый им на основе его самостоятельного решения и свободного выбора, по влечению души и велению сердца.
58-3. Импринтинговые отношения Ричарда и Анны
Из этой версии («Ричард женился на Анне по расчёту...») ИСКЛЮЧАЕТСЯ ФАКТ УНИКАЛЬНЫХ, ИМПРИНТИНГОВЫХ ОТНОШЕНИЙ ПЕРВОЙ ЛЮБВИ, рождённой из близкого дружеского контакта Ричарда с Анной в их общем детском и отроческом возрасте, в период их совместного проживания, воспитания и обучения в Миддлхэме, где они на протяжении 4-х лет виделись ежедневно, в самой благоприятной обстановке, по нескольку часов в день.
58-4. Дуальное притяжение Ричарда и Анны
В условиях постоянного и близкого контакта, в которых с детства воспитывались Ричард и Анна Невилл, даже при отсутствии благоприятной психологической совместимости возникает быстрое привыкание друг к другу и сильное психологическое и физическое влечение.
А в условиях наилучшей психологической совместимости дуальных отношений – отношений полного дополнения (а факты их биографии и основанного на ней психологического анализа доказывают, что Анна Невилл и Ричард Глостер были психологически совместимы наиболее благоприятным образом, – дополняли друг друга, как две идеальные «половинки» единого целого), возникшее между ними влечение должно было быть особенно сильным, глубоким и непреодолимым в психологическом, физическом и эмоциональном плане.
И это ещё раз доказывает то, что впоследствии, при благоприятно сложившихся обстоятельствах, когда все объективные препятствия (юридические, политические, социальные) к их браку были устранены, они поженились по велению сердца, по взаимному влечению и непреодолимому желанию своей души, которое всегда мечтали осуществить.
58-5.Версия от противного
Предположить, что Ричард Глостер женился на Анне Невилл по расчёту можно только в том случае, если считать, что его расчёт заключался в стремлении нажить себе самое большое количество неприятностей. Потому, что в лице Анны Невилл
- Ричард женился на репрессированной дочери политического преступника и изменника, графа Уорвика (убитого в битве при Барнете);
- он женился на репрессированной вдове лидера противоборствующей партии Эдуарда Ланкастера, принца Уэльского (убитого в битве при Тьюксбери);
- он женился на вдове и своей близкой родственнице (двоюродной племяннице), не дождавшись разрешения Папы, чем и навлёк на себя опасность незаконности этого брака;
- он женился на женщине, находившейся несколько недель на дне лондонских трущоб, что само по себе запрещало ему на ней жениться, поскольку по факту самого существования в таких условиях, она становилась неподходящей невестой для принца крови. И тем не менее, несмотря на запрет, Ричард посчитал своим долгом жениться на ней и взять её под свою опеку;
- он женился на тяжело больной женщине, заражённой неизлечимым инфекционным заболеванием (туберкулёзом), чем поставил под удар возможность иметь здоровое потомство и полноценные супружеские отношения (в связи с необходимостью ограничения физического контакта из-за опасности заражения);
- Ричард женился на женщине с «тёмным пятном в родословной», которая являлась прямым потомком Хью Деспенсера-Младшего, проклятого на множество поколений его потомков;
- он женился на женщине, за приданное которой ему пришлось ещё очень долго бороться в суде, дорого заплатить и многим пожертвовать (в обмен на приданное Анны он уступил её опекуну, герцогу Кларенсу, свою почётную и высокодоходную должность Великого Коннетабля Англии). В материальном отношении Ричард ничего не выиграл, но отвоевал то, что ему было особенно дорого, – замок Миддлхэм, где он впервые встретил Анну и провёл рядом с ней лучшие годы своего детства.
59. Книги как зеркало правителя
Книги из библиотеки Ричарда III, которая сохранилась и по сей день, в корне противоречат устоявшемуся представлению о нём, как о злобном и жестоком тиране, вероломном, безнравственном человеке, коварном и подлом убийце, ограниченно мыслящем, моральном уроде.
Ближайшее знакомство с его библиотекой и его настольными книгами позволяет выстроить совершенно другое представление о нём и характеризует его как выдающегося правителя, величайшего гуманиста и интеллектуала своего времени.
Огромное количество его книг отведено методической литературе по всем интересующим его предметам (что неудивительно для его психотипа ЛИЭ). Обращает на себя внимание и тот факт, что по методичности этих пособий и их информационному содержанию, все эти сочинения представляют собой прогрессивные (для того времени), глубокие и основательные исследования чрезвычайно высокого качества, что само по себе уже характеризует Ричарда III как человека, необычайно эрудированного, просвещённого, очень вдумчивого, серьёзного, ответственного, постоянно работающего над собой.
Одним из таких пособий является книга неизвестного средневекового автора, опубликованная здесь под названием "Зеркало правителя" и представляющая собой своего рода самоучитель, для тех, кто желает стать хорошим правителем.
Ричард всегда хотел быть хорошим правителем, он стремился к этому с детства, поэтому он с этой книгой работал, как с учебником, постоянно выделяя те моменты, которые его особенно интересовали и которых он придерживался, как правила и брал себе за образец.
В этой книге выделены следующие тексты:
«Принц должен быть разумным, достойным, отзывчивым, справедливый, умеренным, мужественным, великодушным…» – всё это у Ричарда было и всё это он в себе развивал.
«Правитель должен любить и уважать своих поданных, быть с ними скромным и дружелюбным» – при всех условиях Ричард неукоснительно следовал этим рекомендациям, ориентировался на них, как на эталон (+БЭ5), поскольку они были созвучны его собственным убеждениям и представлениям, в соответствии с которыми он выстраивал свои отношения с окружающими, вне зависимости от их статуса (ДЕМОКРАТ по психологическому признаку). Он был дружелюбен и почтителен со всеми своими подданными. Многих слуг и солдат знал по именам, дружил с людьми из самых различных сословий. Исходя из этого, он и юридически все сословия уравнял в правах: при нём любой человек, вне зависимости от сословия и статуса, мог обращаться со своим прошением напрямую в Вестминстер Холл (в королевский дворец) – это было распространенное и непреложное правило в его время, и рекомендации к нему он почерпнул и из этой книги.
«Правитель должен учиться управлять собой, своей семьёй и своим царством» – это положение тоже пришлось Ричарду III по душе: всю жизнь он только и делал, что учился управлять собой (своими эмоциями, отношениями, решениями и поступками), своей семьёй (включая близких и дальних родственников, коих было огромное количество) и своим народом – этому он учился бесконечно, и это было постоянным предметом его размышлений, волнений, переживаний, источником его творческих поисков и новаторских изобретений, поскольку он был очень смелым и прогрессивным реформатором.
Наряду с учебным пособием по управлению государством, у него было пособие по управлению армией, – известная книга древне - римского автора Флавия Вегеция Ренатуса «Военные институты Римлян», которая представляла собой руководство по военному искусству и содержала советы о том, как командир и правитель должен вести себя на войне и в мирное время.
Это была совершенно гениальная книга, написанная в 390 году до н.э., но актуальная и в наши времена (последнее ей издание пришлось на 2001 год)
Начиналась она известной фразой, впоследствии ставшей классической: «Если хочешь мира, готовься к войне». И состояла из трёх частей (трёх книг), включавших в себя все разделы по всем аспектам, которые необходимо учитывать для организации идеальной, образцово - показательной, безупречно - боеспособной армии.
Разделы были следующие:
1. Введение
2. Предисловие к книге I
3. Книга I: «Отбор и обучение новобранцев"
4. Дисциплина в Римской армии, как причина её величия
5. Рекрутский набор
6. Подходящий возраст для новобранцев
7. Подходящий рост
8. Желаемые качества и их признаки
9. Правильное заключение контракта при подготовке к новых сборам
10. Роды войск.
11. Начальная подготовка
12. Обучение плаванью
13. Обучение грамоте
14. Занятия фехтованием
15. Сборка военной техники
16. Использование метательного оружия
17. Использование лука
18. Работа со стропами
19. Работа с копьём и дротиком
20. Атлетические упражнения
21. Тренировка выносливости
22. Использование примитивных (подручных) видов оружия
23. Укрепление лагеря
24. Развёртывание войск
25. Ежемесячные марши
26. Заключение
27. Предисловие к книге II
28. Книга II: Организация легиона
29. Военная иерархия
30. Разница между легионами и вспомогательными войсками
31. Причины распада легиона
32. Организация легиона
33. Должностные лица легиона
34. Рабочая префектура
35. Военный трибунал
36. Центурии и пехота
37. Всадники
38. Поимённая регистрация солдат
39. Учёт и отчётность в армии
40. Депозитные счета и хранилища ценностей солдатов
41. Поощрение и продвижение по службе в легионах
42. Музыкальные марши легионов
43. Обучение войск
44. Военная техника легионов
45. Предисловие к книге III
46. Книга III: Приказы и действия
47. Мера комплектования армии
48. Здравоохранение в армии
49. Обеспечение фуражом и провиантом
50. Методы по предотвращению мятежа в армии
51. Продвижение к войскам противника
52. Переправа через реки
53. Правильное расположение военных лагерей
54. Расчёт целесообразности в планировании операции и кампании
55. Как управлять необученными и недисциплинированные войсками
56. Подготовка к генеральному сражению
57. Воодушевление солдат перед боем
58. Выбор поля битвы
59. Боевой порядок
60. Правильные расстояния и интервалы в расположении армии
61. Расположение кавалерии перед боем
62. Резервные войска
63. Должности первого (генерального) второго и третьего командиров
64. Боевые манёвры
65. Боевые конфигурации
66. Непреодолимые лобовые атаки на противника
67. Порядок проведения отступления
68. Вооружение боевых колесниц
69. Восстановление боевых ресурсов в случае поражения
70. Общие положения.
Всё вышеперечисленное Ричард III знал назубок, поэтому что это была его настольная книга, с которой он не расставался ещё с детских лет. Она сопровождала его во всех военных действиях и походах, была его букварём и энциклопедией, школой военного мастерства и военной академией одновременно.
Мы не случайно приводим здесь полное оглавление этой книги, благодаря чему можно получить представление о высочайшем теоретическом уровне военной подготовки Ричарда III. Не говоря уже о том, что он чрезвычайно успешно применял все эти знания на практике, что подтверждается его предыдущими успехами в военных кампаниях и сражениях. Это во многом объясняет и ту уверенность в будущей своей победе, с которой он спокойно и планомерно готовился к ожидаемому вторжению Генриха Тюдора в Англию, в конце лета 1485 года и своему будущему сражению с ним.
Ричард не сомневался в своей победе, потому что за его плечами был огромный опыт успешно проведённых военных операций, выигранных сражений и побед. В то время как у Генриха Тюдора военного опыта не было вообще никакого. На фоне фантастических военных успехов Ричарда вероятность того, что Генрих Тюдор одержит победу в этом будущем, генеральном сражении, была ничтожно мала.
Поэтому Ричарду тем более было странно видеть такое непонятное, на первый взгляд, оживление его врагов, раздувающих против него пропагандистскую шумиху с таким апломбом и наглостью, как если бы они были абсолютно уверены в его поражении и знали наверняка, что Ричард III в этом сражении будет убит.
Ричард, разумеется, мог предположить, что они блефуют, и тем не менее, его не покидало ощущение, что за этим блефом стоит нечто большее, чем напускная и глупая самоуверенность. Уж, слишком смело и слаженно действовали все эти пакостники - «тролли». Они себя вели так, словно пытались убедить всех вокруг, что Ричард обречён, судьба его предрешена, дни сочтены, ему суждено будет погибнуть в битве с Тюдором, всё налажено, подготовлено и осечки быть не может.
Ричард это чувствовал, видел, и это его настораживало всё больше и больше: не может быть, чтобы это было только напускным позёрством, игрой. Его враги действуют столь вызывающе, чувствуют себя до такой степени защищёнными неким неведомым ему залогом их будущего успеха, что уже начиная с февраля - марта 1485 года, невольно, вопреки убеждённости в собственном силовом превосходстве, Ричард то и дело терялся в догадках, пытаясь понять причину этой их возмутительной наглости и непонятной самоуверенности.
Он пытался найти у себя эту слабую точку – эту ахиллесову пяту, перебирая все возможные варианты, каждый из которых ему казался вполне надёжным. После смерти самых близких ему людей – ему нечего было терять, кроме собственной жизни и королевства. Жизнью он уже привык рисковать, а вот ответственность за вверенную ему державу он с себя не снимал, что и побуждало его снова и снова задумываться о залоге успеха его врагов, – где он и в чём? В чём их тайна? Что они от него скрывают? Почему считают, что как монарх, полководец и воин он обречён на провал? Какую-такую мину-ловушку они ему могут подложить, чтобы сделать его небоеспособным в самый ответственный момент сражения?
Он постоянно задавал себе этот вопрос и не мог на него ответить, хотя казалось, что ответ у этой загадки должен быть очень простой и находится где-то рядом. Но когда Ричард пытался сосредоточиться на этой мысли, ответ от него ускользал, как будто кто -то специально закрывал от него ту страницу книги его жизни, на которой была написана разгадка этой страшной тайны.
Ужасное предчувствие того, что он узнает ответ на этот мучивший его вопрос слишком поздно, Ричарда не покидало. Но и изменить в своей судьбе он ничего не мог. При всей его сообразительности, изобретательности, – при его великолепной технической и теоретической подготовке, при огромном практическом опыте военных действий он так и не догадался, где и в чём именно враги подстроят ему ловушку. (Потому, что будучи ЛОГИКОМ-ПОЗИТИВИСТОМ - МОРАЛИСТОМ (+БЭ5), он просто не заглядывал в те уголки запредельной человеческой подлости, в которых могла зародиться и технически осуществиться та самая, вопиющая каверза, которая станет причиной его гибели в битве при Босворте.)
Ричард берёг силы на главную битву, а к остальному старался относиться с философским спокойствием.
60. Мотивация «троллей»
И всё же одна мысль определённо тревожила Ричарда: чем конкретно он провинился перед своими подданными, что они, пусть даже тайно, но всё же поддерживают его противника, альтернативного претендента на престол, Генриха Тюдора? Что заставляет их поддерживать эту альтернативу? Что определяет их выбор? Почему они так уверены, что при другом правителе они будут жить в лучших условиях и получать больше? Что он конкретно им недодаёт?
На либеральные методы его правления грех было жаловаться, а из его царедворцев каждый мог получить то, что считал для себя заслуженным и желанным, если бы оправдал это своей службой. Им достаточно только было направить прошение в парламент, в его канцелярию, чтобы их просьба была рассмотрена и хотя бы частично удовлетворена.
Как показывают протоколы комиссий и заседаний, рассматривающих эти прошения, Ричард III был щедр со своими подданными: они получали всё или многое, из того, что просили, за исключением тех случаев, когда обделяли в прошениях своих бедных родственников или оспаривали права престолонаследников, как это было в случае с Генри Перси, 4-м графом Нортумберлендом (ИЭИ), недовольным разделом своих угодий и ранговым продвижением при короле Ричарде.
В Войну Роз семейство Перси традиционно поддерживало Ланкастеров. После победы Эдуарда IV в битве при Таутоне, Генри Перси, 4-й граф Нортумберленд был захвачен в плен, лишён прав на титулы и землевладения и заключён в тюрьму. Спустя восемь лет он был прощён Эдуардом IV, освобождён из тюрьмы и восстановлен в правах и званиях. Не останавливаясь на достигнутом, Нортумберленд попытался расширить и укрепить своё влияние на Севере Англии, в чём ему особенно досаждала растущая популярность Ричарда Глостера и его назначение при Эдуарде IV Наместником Северных Графств (должность, на которую мог претендовать только близкий родственник короля). Несмотря на прежнюю лояльность Ланкастерам и недавнее освобождение из тюрьмы, Нортумберленд заявлял свои притязания на эту должность ещё при короле Эдуарде.
Чтобы не расстраивать его окончательно и не восстанавливать против себя, Эдуард обещал передать Нортумберленду должность Хранителя Восточных Земель, приграничных с Шотландией, – титул, который до этого был наследственным в семье Генри Перси. Чувствуя себя беспредельно обманутым, Нортумберленд, тем не менее, продолжал служить дому Йорка. Вместе с Ричардом Глостером он участвовал в шотландской кампании 1482 года. Рассчитывая на щедроты и милости будущего короля – а главным образом, на должность Правителя Севера – Нортумберленд был лоялен Ричарду Глостеру вплоть до его коронации, в 1483 году.
Став королём, Ричард III назначил Наместником Севера своего родного племянника и третьего престолонаследника, Джона де ля Поль, графа Линкольна. (Исходя из соображений внешнеполитической безопасности, он решил, что должность наместника в этом, издавна мятежном регионе, должна стать наследственной для членов королевской семьи (более других заинтересованных в целостности государственных границ). Примером тому служило ставшее традиционным наместничество в других крупных (и мятежных) провинциях Англии – в Уэльсе (для 1-го престолонаследника) и в Ирландии (для 2-го). Граф Линкольн – родной племянник короля, опытный администратор – был третьим престолонаследником Ричарда III, при жизни его сына, Эдуарда принца Уэльского, поэтому он получил третью объединённую провинцию (Север) и подходил для этой должности более, чем кто - либо другой.
Графу Нортумберленду, который всё ещё претендовал на высокую должность Властителя Севера (в дополнение ко всем предыдущим титулам и землевладениям) дали достаточно щедрую земельную и денежную компенсацию, но Нортумберленд (ИЭИ) остался этим морально не удовлетворён и сделал выводы, что при Ричарде III он не сможет рассчитывать на быстрое ранговое продвижение. (В сражении при Босворте он за это Ричарду отомстит – предаст его во время битвы.)
Конечно, у каждого могут быть свои запросы и «аппетиты», которыми он руководствуется в своих требованиях. Особенно, если дело касается СУБЪЕКТИВИСТОВ-АРИСТОКРАТОВ, чьи притязания на быстрое ранговое продвижение вообще трудно удовлетворить, что тут же пробуждает в них зависть к другим выдвиженцам и активизирует в них «комплекс шестёрки», из-за чего они начинают чувствовать себя ущемлёнными в правах и возможностях, обделёнными милостями и вниманием, обиженными, угнетёнными – вытесняемыми в нижние слои иерархии (а как же иначе? – если они не продвигаются наверх, значит через их голову лезет кто-то другой, оттесняя их вниз).
Вот этому моменту Ричард III, похоже, не придавал особого значения – не считал его существенным в свете приоритетов его психотипа (ЛИЭ). О чём говорит даже тот факт, что самых ближайших своих сподвижников – сэра Уильяма Кэтсби, сэра Ричарда Рэтклиффа, сэра Роберта Перси и сэра Роберта Брекенбери он не повышал в ранге. Они так и остались рыцарями, несмотря на то, что Ричард предоставлял им широкие полномочия в пределах занимаемых должностей и щедро одаривал их материально. Пример, – сэр Уильям Кэтсби – дуал и «правая рука» короля Ричарда2, – личный советник и адъютант, канцлер казначейства и спикер в парламенте, до конца своей жизни так и оставался рыцарем. То же касалось и многих других сподвижников Ричарда III. В том числе и тех из них, кого Ричард, ещё будучи герцогом, произвёл в рыцари, одарив своей дружбой, доверием и прочими милостями, включая и материальные щедроты, но в ранге он их, тем не менее, несмотря на безупречную, долгую службу и огромный объём работы, активно не повышал.
2 Психотип ЭСИ (этико - сенсорный интроверт) – идеально дополняет психотип ЛИЭ (психотип Ричарда).
Чем это объяснить? С точки зрения соционики – ДЕМОКРАТИЗМОМ и приоритетами его родной третьей квадры: если человек получает работу (–ЧЛ1) – интересную, важную, нужную, социально значимую, в которой может полностью реализовать свой интеллектуальный и творческий потенциал, получает доверие и дружбу короля (+БЭ5), материально обеспечен так, что и детям, и внукам, и правнукам хватит до конца жизни (–ЧС6), если при этом он ещё посвящён в РЫЦАРИ (!) за свои боевые и государственные заслуги, – а это большая честь! – то, что же ещё ему надо для полного счастья?! Что касается быстрого продвижения по службе (+БИ2), то оно не всегда бывает оправдано последующими действиями выдвиженцев, из-за чего и сами титулы иногда обесцениваются, – здесь важно быть осторожным и предусмотрительным.
Но, конечно, главную роль во всём этом играет свойственный Ричарду ДЕМОКРАТИЗМ (как психологический признак ЛИЭ), – его простота и доступность в обращении с людьми всех сословий, равенство и справедливость прав которых он обеспечивал своими реформами и предоставлял своим подданным, независимо от их сословных различий.
Либеральные методы правления Ричарда III были невыгодны, непонятны и неприятны многим другим его подданным, – царедворцам-приспособленцам, карьеристам, страдающим от стирания ранговых разграничений и ориентирующихся на программные приоритеты правителей.
При Ричарде III приоритетным было честное и верное служение своему делу и долгу, безупречное выполнение огромного количества служебных обязанностей, в награду за что его подданный мог получить гранты на новые землевладения, если заблаговременно подаст прошение в канцелярию. Новое звание можно было получить только вместе с работой, должностными обязанностями, через должностное назначение. Но даже оно не могло обеспечить человека аристократическим титулом, что приводило в отчаяние честолюбивых лентяев, – всех тех, кто хотел бы без особых трудов «пройти в дамки» – возвыситься над другими, или хотя бы получить новый титул в порядке постепенного продвижения, за выслугой лет (–БИ1). Среди «троллей» таких страждущих карьеристов было подавляющее большинство! Именно отсутствие возможностей быстрого и лёгкого продвижение в высшие аристократические круги и побуждало их к активным и злобным действиям, направленным против короля Ричарда III.
Пример ближайших сподвижников Ричарда, не поднимавшихся, несмотря на заслуги, выше звания рыцаря, убеждал их в том, что при этом короле им высоко взлететь не удастся, что и заставляло их желать лучшей альтернативы. В расчёте на возможные милости альтернативного претендента они и вербовали для Генриха Тюдора новых сторонников, из числа лживых и лицемерных карьеристов, симпатизирующих их злобным проискам.
