Историческое расследование с соционическими комментариями
Часть XII
Часть XII
49.Семейная жизнь короля Ричарда III
Если исключить политические осложнения, ознаменовавшие начало его царствования, личную жизнь Ричарда III, особенно в первые три месяца нового, 1484 года, можно было считать вполне благополучной. Абсолютно счастливой назвать её было бы трудно, ведь ему по-прежнему приходилось жить в разлуке со своим любимым и единственным законнорожденным сыном, Эдуардом принцем Уэльским, проживающим, согласно традиции, отдельно от королевской четы, в замке Миддлхэм, в окружении многократно проверенных, старых и добрых слуг, опекающих его и обеспечивающих ему безопасность.
Короткие встречи во время дежурных, инспекционных поездок в Северный Йоркшир, который Ричард по - прежнему не оставлял без внимания, приносили больше печали, чем радости. Особенно для Анны, которая никогда не скрывала своих чувств. Расставания с принцем для неё всегда были тяжелы. Малыш повисал у неё на шее, пытливо всматриваясь в глаза и выспрашивал о времени следующего визита. Анна ничего не могла ему ответить, поскольку все сроки зависели от Ричарда. А он, как всегда, выглядел весёленьким бодрячком, бойко отшучивался в ответ на назойливые расспросы и как бы случайно отводил глаза в сторону, уклоняясь от определённых ответов из опасения излишне обнадёживать мальчика. Анна тоже выжидающе смотрела на него и ничего определённого не могла прочесть в его глазах, спокойных и непроницаемых, как маска. Ричард умел скрывать свои чувства, и одному Богу было известно, чего ему стоили эти расставания и расспросы после каждой поездки в Миддлхэм – замок его благополучного детства, романтической юности и спокойной, счастливейшей семейной жизни в бытность его Властелином Севера. А несчастливой жизни при его взаимной и беззаветной любви к Анне не было и быть не могло. Господь наградил его таким счастьем, за которое Ричард не уставал благодарить Его денно и нощно, умоляя даровать здоровье, долгие годы жизни и радости нового материнства его супруге, королеве Анне.
К сожалению, у Ричарда с Анной, кроме первенца Эдуарда, родившегося и всю жизнь прожившего в Миддлхэме, не было других детей. Несмотря на взаимную полноту чувств и постоянную жажду близости, Анне больше не удавалось забеременеть (что, во мнении подданных, довольно невыгодно отличало её от предыдущей королевы, Елизаветы Вудвилл, родившей за свою жизнь в общей сложности четырнадцать детей).
К моменту вступления на престол, Ричард, оставаясь верным своим пылким и искренним отношениям с Анной, уже не рассчитывал стать отцом многочисленного семейства (что в глубине души его в немалой степени удручало и становилось поводом для многих сплетен и пересудов придворных: «Бесплодная королева! Что может быть хуже?!»). По церковному закону он имел право развестись с молодой женой после нескольких лет бесплодного брака. Но Ричард III игнорировал это право, хотя мог и воспользоваться им даже при том, что женился на Анне, когда она уже была вдовствующей принцессой (что строжайше запрещалась принцам крови), так и не получив на то разрешение Папы Римского.
И тем не менее, о разводе с Анной не могло быть и речи. Ричард боготворил свою жену, и это было ясно всем, как божий день! Он не то, что наглядеться, – надышаться на неё не мог! Став королём, он не расставался с ней ни на один день. В любой сезон в любую погоду Анна сопровождала Ричарда во всех его поездках. Была королевой - соправителем в полном смысле этого слова.
За заботами о государстве Ричард никогда не забывал о своей жене и был самым нежным, верным и преданным мужем, которого только можно себе представить. Угождал Анне всем, чем только мог, выполнял любое её желание (не выходящее за рамки разумного и не в ущерб делу). А при том, что и сам он был несметно богат, Ричард III из своих личных средств выделил особую статью расходов, под названием: «Подарки для моей дорогой жены Анны» (расходные ордера до сих пор хранятся в архивах). Суммы расходов – астрономические. (И это при том, что налогами он свой народ не обременял, экономика развивалась интенсивно, страна богатела и казна пополнялась благодаря эффективной системе финансового контроля и управления, о чём также сохранились упоминания в архивах того времени).
Анна была восхитительно красивой женщиной: невыразимо прелестное лицо, тонких и безупречно правильных очертаний с удивлённым и слегка грустным выражением глаз даже сейчас, спустя пятьсот с лишним лет, поражает своей изысканной красотой.
На большинстве своих портретов Анна изображена в роскошных одеяниях, в горностаевой мантии, в короне, с распущенными волосами, волнистыми, длинными, пышными, хотя мода, которая в те времена диктовалась церковью, в Англии была совершенной другой. И даже открывать волосы, – а не то, что распускать их, – не разрешалось. Исключение не делалось даже для королев – ни до, ни после. Но для своей жены Ричард III сделал такое исключение, потому что её красота была для него ежедневным праздником любви и жизни, – главной и неотъемлемой частью его существования. День без Анны для него был равносилен дню без солнца. А о том, чтобы потерять её он даже думать не мог – дорожил её жизнью больше, чем своей: если бы на одну чашу весов можно было положить его жизнь, корону и королевство, а на другую – жизнь и здоровье его возлюбленной Анны, он бы вне вся всякого сомнения сделал выбор в пользу жены.
Благочестие и добродетель – составляли основу основ жизни короля Ричарда III и его семьи. Едва ступив на престол, он начал исправлять ошибки, совершённые его братом, Эдуардом IV. Прежде всего он выпустил на свободу заключённых в Тауэре детей своего репрессированного брата Кларенса – сына Эдуарда и его старшую сестру, Маргариту, которым тут же вернул унаследованные от родителей титулы: Эдуард получил титул графа Уорвика, Маргарита – титул графини Солсбери. Оба вернулись ко двору Ричарда III и воспитывались там как члены королевской семьи, окружённые комфортом и почестями.
Племянница Маргарита Солсбери очень быстро освоилась при дворе. Она ещё не забыла те времена, когда в родительском доме её саму воспитывали, как принцессу. Сложнее обстояло дело с её младшим братом, Эдуардом, которого с четырёхлетнего возраста содержали в темнице. Пять лет жесточайшего тюремного заключения в тяжелейших, нечеловеческих условиях – без солнечного света, общения, воспитания и нормальной, человеческой еды – самым чудовищным образом повлияли на здоровье и психику ребёнка: мальчик был смертельно запуган, неадекватен в общении и безнадёжно отставал в интеллектуальном и физическом развитии.
И тем не менее, Ричард III не терял надежды воспитать из него наследника престола. Он вернул Эдуарду его имущественные права и титулы и назначил его вторым престолонаследником после единственного своего законного сына, Эдуарда принца Уэльского. Для придворных это был шок: «Зверёныша в престолонаследники? Король вообще соображает, что делает? Он отвечает за свои слова и поступки?!». Ричард отвечал и за свои слова, и за поступки. Он верил, что при интенсивном уходе и опеке в благоприятной и доброжелательной обстановке, мальчика можно будет перевоспитать и успешно социализировать, исходя из чего он сразу же приставил к ребёнку огромный штат нянек, воспитателей и учителей. Как результат, уже через два года мальчик адаптировался к окружающим условиям, выправился физически и интеллектуально и стал догонять своих сверстников в образовании и развитии.
Беда в том, что по окончании правления Ричарда – то есть, именно через два года и два месяца, новоявленный король, Генрих VII Тюдор Эдуарда Уорвика опять репрессировал – отлучил от двора и подверг новому тюремному заключению. Несчастный ребёнок, теперь уже знавший лучшую жизнь и воспитанный как принц и престолонаследник, оказался в тех же условиях, откуда его ещё не так давно вызволили. О двух годах, прожитых при дворе короля Ричарда III, он до конца своих дней вспоминал, как о счастливейшем времени жизни.
Его старшей сестре Маргарите, король Ричард III вернул наследные права на титул графини Солсбери, ранее принадлежавший её бабушке (и его, Ричарда, тёще, – матери его жены, – Анне де Бошан.). Ричард мог вернуть оба эти титула – графства Уорвик и Солсбери – своей жене, королеве Анне, которая была прямой их наследницей. Но, именно с согласия своей жены, он передал их её племянникам – детям её старшей сестры, Изабеллы.
По сравнению с братом, Маргарите Солсбери удалось прожить сравнительно долгую (по тем временам) и более благополучную жизнь. Хотя и она, как и он, была репрессирована во времена правления Тюдоров и умерла насильственной смертью при Генрихе VIII, во время очередной «чистки» наследного дерева Плантагенетов от прямых потомков династии Йорка. В возрасте 68 лет по приказу короля Генриха VIII её обезглавили (причём казнь была проведена с изощренной жестокостью: король Генрих VIII лично распорядился доставить к ней самого неумелого палача, который только с одиннадцатого удара довершил своё дело), но при жизни она была столь добродетельна и благочестива (в силу полученного при дворе Ричарда III воспитания), что после смерти её причислили к лику святых. 
Но всё это будет потом, а в то далёкое и благополучное время конца 1483 и первых трёх месяцев 1484 года, юная Маргарита Солсбери вместе со своим младшим братом, Эдуардом Уорвиком, наслаждалась покоем и благоденствием при дворе доброго короля Ричарда III, окружённая фрейлинами и гувернантками, как и все дети в его семье.Наряду с сыном и дочерью Кларенса, при дворе Ричарда воспитывались и его старшие дети – бастарды от добрачных связей: сын, Джон Глостер (1470 г. рождения), которого за успехи в военном мастерстве Ричард в 1485 году (незадолго до своей смерти), произведёт в должность Лейтенанта Кале. И дочь, Кэтрин (1471 г.р.), которую, уступив её личному выбору и желанию, Ричард в 1484 году выдаст замуж за лорда Уильяма Герберта, 2-го графа Пембрука, выделив ей из своих личных средств богатейшее, достойное принцессы, приданое: тысяча крон годового дохода, не считая других дорогих подарков и ценностей.
Видимо, симпатии леди Кэтрин в отношении жениха (который был на два года старше её отца) определились уже в 1483, году, вследствие чего Уильм Герберт - этот родовитый, но вечно безденежный (из-за неэффективности хозяйственного управления) аристократ, прежде лояльный Вудвиллам (женатый первым браком на Марии Вудвилл, родной сестре королевы Елизветы, и овдовевший при невыясненных обстоятельствах) получил от Ричарда III осенью 1483 года (вскоре после подавления восстания Бэкингема - Мортона) должность Главного Судьи Южного Уэльса, которую прежде занимал казнённый в ноябре Бэкингем.
Маловероятно, учитывая приведённые выше причины, чтобы Ричард сам выбрал для своей дочери в мужья Уильяма Герберта, поскольку наверняка был осведомлён о дружеской связи 2-го графа Пембрука с Генрихом Тюдором, который даже пытался завязать с ним близкое родство и поочерёдно сватался к его сёстрам. Разумеется все эти обстоятельства Ричарду III были известны и они совершенно чётко указывали на происки партии Тюдоров, которым необходимо было протащить как больше "своих людей" в ближайшее окружение Ричарда, вследствие чего Ричарду, по всей вероятности, пришлось отдалить леди Кэтрин и её мужа от двора. А кроме того, Ричард III, требовавший от своих подданных безупречной исполнительности в делах, испытав плоды печального опыта с Бэкитнгемом, теперь вряд ли позволил бы своему зятю исполнять эту должность заочно. Так что, в этих своих происках Тюдоры определённо просчитались, но ненадолго: сразу же после смерти Ричарда III в сражении при Босворте, Уильям Герберт возобновил дружбу с Генрихом Тюдором и вторично овдовел при невыясненных обстоятельствах в 1487 году, когда его жена, леди Кэтрин, - единственная, но, увы, незаконная дочь короля Ричарда III, покинула этот мир.
Королева Анна не возражала против присутствия в доме его добрачных детей – ведь это были его дети – её безгранично любимого Ричарда. И в каждом из них она отчётливо видела сходство с ним, узнавала и любила его в них, потому что её любви к нему было бесконечно, бесчисленно много – так много, что в нём одном она не умещалось, необходимо было распространить всё это на его детей и друзей – на его родственников, на всех близких, родных и дорогих его сердцу людей. А он её обожал за эту невероятную щедрость, пылкость и расточительность чувств. Был ей несказанно благодарен. Готов был пожертвовать для неё абсолютно всем – даже прочностью трона и надёжностью престолонаследия. Потому и объявил, что не будет у него других прямых наследников трона, кроме как от его единственной и горячо любимой жены, Анны.
50.Семейные тайны Ричарда.
50-1. 16- я графиня Уорвик
«В каждой избушке свои погремушки», – утверждает народная мудрость. В семье Ричарда III тоже был один персонаж, – его несравненная тёща, Анна Бошан, 16-я графиня Уорвик (ЭИИ), чьё имя не лучшим образом прогремело в тяжёлые и смутные времена Войны Роз. И особенно в тот её период, когда её муж, знаменитый и могущественный граф Уорвик (ИЛЭ), восстал против своего сюзерена, короля Эдуарда IV, и вступил в союз с королевой Маргаритой Анжуйской, находящейся в то время во Франции, под защитой ЛюдовикаXI, с тем, чтобы вернуть трон её мужу, слабоумному королю Генриху VI, Ланкастеру. Не такой человек был Ричард Невилл, 16-й граф Уорвик, чтобы из двух зол выбирать большее – переходить на сторону к Ланкастерам, после того, как он перебил лучших их полководцев в сражениях, захватил в плен короля Генриха VI и возвёл на трон своего кузена, Эдуарда IV, Йорка.
Не таков был этот сильный, могущественный, мудрый и очень гордый человек – отважный воин, талантливый полководец, успешный и мудрый администратор, чтобы неожиданно для себя заключать союз со своим злейшим врагом, – мстительной и злобной королевой Маргаритой Анжуйской (убившей в битве при Уэйкфилде его брата и отца), да ещё и унижаться перед ней, вымаливая прощение за весь причинённый ей и её партии ущерб.
И тем не менее, графу Уорвику пришлось пройти через это унижение. Как пишет в своих «Мемуарах» Филипп де Коммин – придворный историограф Людовика XI, граф Уорвик несколько часов выпрашивал у королевы Маргариты прощение, стоя перед ней на коленях, в присутствии Людовика XI и всего французского двора, включая иностранных дипломатов, которым довелось стать свидетелями этого эпизода.
Неизвестно, сколько бы ещё пришлось простоять графу Уорвику на коленях, если бы король Людовик XI, сообразив, что для Франции союз Уорвика с партией Ланкастеров исключительно выгоден, сам лично не уговорил Маргариту смягчиться и милостиво его простить.
Всё это было крайне непоследовательно и странно, для такого многоопытного и представительного политического деятеля, каким был Ричард Невилл - Плантагенет, 16-й граф Уорвик. Поразительно странной была и та ужасающая беспечность, с какой он ринулся в эту чрезвычайно опасную политическую авантюру, подставив под удар
- свою репутацию (одного из влиятельнейших людей при английском дворе),
- своё близкое родство с королевским, английским двором,
- свои прошлые успехи и достижения, совершённые во славу партии Йорка,
- отказавшись от прежних заслуг перед страной и партией Йорка,
- от высоких титулов, должностей и наград,
- от доходов с его имений и землевладений, которые остались в Англии,
- от богатства и роскоши,
- от несметных сокровищ, дворцов и замков, принадлежавших ему.
Стороннему человеку всё это по меньшей мере кажется странным. Именно поэтому мы и считаем своим долгом подробнее рассмотреть причины, побудившие графа Уорвика поступить подобным образом, вследствие чего он и приобрёл в истории репутацию подлого предателя, бесчестного человека и оскорбительное прозвище «кингмейкера» – беспринципного «делателя королей».
А причина этой непоследовательности, как выяснилось, лежит буквально на поверхности этих странных и необъяснимых, на первый взгляд, событий. И кроется она в сложных семейных отношениях самого графа Уорвика (психотип ИЛЭ) с его женой, Анной де Бошан (психотип ЭИИ). Причина всех этих странных и непоследовательных поступков заключалась в конфликтогенных и крайне неблагоприятных интертипных отношениях ревизии, при которых сам Ричард Невилл, граф Уорвик («Гроза королей»!) на протяжении многих лет был подконтрольным своей жены, играл роль беспомощной и зависимой марионетки в её руках.
На этот вывод наводит и сама биография Анны де Бошан (её портреты и письма, проливающие свет на многие эпизоды её жизни, сохранились в семейных архивах графов Уорвиков), а также тот факт, что сам граф Уорвик, перейдя на сторону Маргариты Анжуйской, как политик играл уже второстепенную роль, а на первый план вышла его жена, графиня Анна де Бошан, которая стала близким другом и доверенным лицом королевы Маргариты, чуть только прощение её мужем было получено.
Но вернёмся к истокам этих исторических событий и сложнейших интертипных отношений, тем более, что и на судьбу главного героя нашего повествования, английского короля Ричарда III, они тоже, в немалой степени, повлияли.
50-2.Анна де Бошан – девушка с тёмным пятном в родословной.
Анна де Бошан была дочерью Ричарда де Бошан, 13-го графа Уорика и его второй жены, Изабель Ле Деспенсер, наследницы огромного состояния. Брак был заключён в замке Хэнли, 26 ноября 1423 года. Ричард Бошан верой и правдой служил королю Генриху V, Ланкастеру, а затем продолжал нести службу в качестве наставника его сына, молодого короля Генриха VI.Брак Ричарда де Бошан с Изабель Ле Деспенсер – единственной наследницей семьи Деспенсер, заключался по расчёту, но сложился по любви: известно, что супруги испытывали друг к другу столь пылкие и восторженные чувства, что обменивались сонетами собственного сочинения. Этот романтизм стал основой и каноном их семейных отношений, в которых всё было подчинено взаимной любви и согласию.
Изабель Ле Деспенсер была на двадцать лет моложе своего супруга, который женился на ней вторым браком, надеясь обзавестись наследником мужского пола, к которому могли бы перейти его титулы и её состояние.
Надежды Ричарда де Бошан оправдались: 22 марта 1425года в замке Хэнли родился их первенец, Генрих де Бошан (будущий 14-й граф Уорвик), а в сентябре 1426 года в их семье родилась дочь, Анна, – прелестная девочка, милая, кроткая, романтичная.
Дети в семье Ричарда де Бошан родились на редкость красивые, и желающих породниться с ними находилось великое множество. Был конкурс (что-то вроде аукциона), на котором победил лорд Ричард Невилл, 5-й граф Солсбери. За 4700 фунтов стерлингов, выплаченных семейству де Бошан, он приобрёл право взять в свою семью обоих наследников.
Юного Генриха де Бошан граф Солсбери в 1436 году женил на своей старшей дочери, двенадцатилетней Сесилии Невилл. Но ещё за два года до этого, в 1434 году, он женил своего шестилетнего сына, Ричарда Невилла-Младшего (будущего 16-го графа Уорвика, известного как «делатель королей»), на восьмилетней Анне де Бошан.Отношения у будущего «кингмейкера» и его молодой супруги сразу же не задались. Не о таком муже мечтала романтичная Анна де Бошан, полагая, что и у неё в браке сложатся на редкость душевные отношения, и ей муж будет в стихах изъясняться в любви, будет носить её на руках, чтобы ножки её не устали, будет холить, нежить и баловать, исполняя любые её желания.
Действительность её страшно разочаровала: её муженёк оказался совершенно несносным ребёнком – самонадеянным и дерзким «всезнайкой», да к тому же ещё и грубоватым, непоседливым, шумным и озорным. Никакого уважения к жене и её авторитету как будущей хозяйки дома он не проявлял. Здоровьем её и настроением не интересовался, желания её не предупреждал, а о том, чтобы носить её на руках и слышать не хотел:
- Я ей не лошадь, чтоб таскать её на себе! - кричал он, топая ножкой. - Вон у неё сколько слуг, пусть они её носят!
Раздражаясь от таких заявлений, прежде кроткая и миролюбивая Анна де Бошан положила себе за правило жестоко пресекать все попытки мужа выйти за рамки установленных ею критериев этики отношений. На правах старшей по возрасту она изводила его жёстким контролем, поминутно указывая ему на его промахи. Опасаясь, что ему, как младшему в их семье, будут сделаны большие поблажки, она, не желая ни в чём уступать ему права первенства, постоянно искала повод прицепиться к нему с новыми упрёками и придирками. Используя любую возможность навязать ему свою волю и утвердить над ним свою власть, она не гнушалась даже физической расправой, насколько позволяли её скромные силы, и тайком от всех наделяла его пинками и подзатыльниками, делая его жизнь всё более невыносимой.
Дни и ночи будущего "делателя королей" теперь наполнились переживанием недавних обид и ожиданием новых бед, которые сулило ему общение с его супругой. Даже прежде приятное для него купание перед сном, когда он, сидя в ванночке и играя с корабликами в морской бой, воображал себя адмиралом настоящего военного флота, теперь омрачалось напоминанием о необходимости делить ложе с этой надоедливой и злющей девчонкой. Всё происходящее с ним, включая и этот террор с её стороны, и навязанный ему без его согласия брак, он воспринимал как произвол и насилие над собой, был этим возмущён и категорически не согласен:
– Жил себе ребёнок спокойно, никому зла не делал, никому не мешал, – говорил он сквозь слёзы, жалуясь на свою судьбу, – так нет же, схватили и повели в церковь... жениться... А я этого не хотел! Я не хочу этого!..
Когда его несли к ней в постель, он бешено отбивался от нянек, а потом, съёжившись под одеялом, отпихивал жену кулаками и пятками, чтобы не приставала. Обиженная, она вцеплялась ему в волосы, визжала, царапалась, драла за уши, лупила его, как если бы он был простым слугой. Он, плача от обиды и боли, отбивался, кричал на неё, на шум прибегали служанки и разносили супругов по разным спальням. Потом их вообще перестали укладывать вместе, и она почувствовала себя ещё более несчастной и одинокой.
Но больше всего Анну де Бошан раздражала привычка мужа постоянно со всеми спорить, – такой маленький, а считает себя умнее всех, - втягивает в спор каждого и по любому поводу. Её возмущало и то, что он, в нарушение всех правил приличия, дерзко разговаривает со своими родителями. А когда она делала ему замечание, он буквально взрывался раздражением. Начинал на неё кричать, заявляя, что он – глава семьи и имеет право вести себя, как пожелает. И тогда уже приходила очередь Анны взрываться возмущением: что он о себе возомнил, этот шестилетний малявка! Давно ли с деревянной лошадки на коня пересел, а туда же – глава семьи!
Поговорить с ним было решительно не о чем: всё у него были какие-то глупые и дерзкие фантазии, да несбыточные планы на уме. Он считал себя большим знатоком истории Англии и её политики, но при этом историю Столетней Войны пересказывал на свой лад и каким-то альтернативным образом: «Вот если бы Генрих V не выиграл битву при Азенкуре, а Жанна Д’Арк не короновала бы дофина Карла...»
– Если бы, да кабы! – раздражённо одёргивала его супруга. – Если не знаете, о чём говорить, лучше помолчите... – она полагала, что говорить он должен только о любви к ней, а иначе, какой же он рыцарь.
Но слово «помолчите» производило на него совершенно обратное действие1, – он тут же вскакивал, раскрасневшись от гнева, топал ножкой и начинал визгливо кричать тоненьким голоском:
1 Страх невозможности высказаться, свойственный ИЛЭ (психотип Уорвика - «кингмейкера») и другим психотипам альфа-квадры, известный как альфа - квадровый комплекс «зажатого рта».
– А вот не буду молчать! Сама помолчи!.. Это ты ничего не знаешь!
– Я не разрешаю вам разговаривать со мной таким тоном! – возмущалась Анна.
– А мне плевать на твоё разрешение! Я здесь глава семьи! Я муж! – орал он на неё.
– Да как вы смеете так говорить со мной! Хам! Грубиян! – заводилась она, чувствуя, что теряет над ним контроль.
Всё заканчивалось тем, что на крик прибегали его родители, разнимали их и разводили по разным углам. А когда ссоры становились слишком частыми, их развозили по разным имениям. Опять же и причины для этого находились уважительные: пора было приучать молодых к самостоятельной жизни.
С течением времени они стали видеться всё реже и реже. Анна под руководством своей свекрови, Элис Монтегью, графини Солсбери, приобщалась к делам по управлению домом. А её малолетний супруг, Ричард Невилл-Младший, сопровождал своего отца, графа Солсбери, в его инспекционных поездках, готовясь сменить его во всех тех должностях, которые должен был унаследовать.
Анна де Бошан не была удовлетворена своим положением в этой семье. И не потому, что родители мужа не относились к ней с должным почтением (свёкор сам выбирал её в жёны своему сыну, как знатнейшую и богатейшую невесту из всех возможных).
Сюрприз опять же ей преподнёс её муженёк – этот «великий знаток» истории Столетней Войны. Это он в один прекрасный день ей заявил, что оказывается она является прямым потомком – пра-пра-пра-правнучкой! – того самого, омерзительного Хью Деспенсера-Младшего, который был фаворитом короля Эдуарда II. Это не кого-нибудь, а её пра-пра-пра-прадедушку казнили, как последнюю гадину, с самой изощрённой жестокостью в наказание за все его преступления перед Богом и людьми. Это во время его казни королева Изабелла со своим любовником, Роджером Мортимером, пировала на площади, радуясь его мучениям. Это её, Анны де Бошан, пра-пра-пра-прадеда растерзали перед всем народом, а сердце бросили в костёр, чтобы убить его душу, – чтобы он уже не воскрес в день Страшного Суда. Да, было такое пятно в родословной ближайших родственников короля Ричарда III: Анна де Бошан – мать его жены, королевы Анны Невилл, являлась прямым потомком Хью ле Деспенсера-Младшего – фаворита Эдуарда II, позорно закончившего свою жизнь во время восстания, поднятого против короля, его женой, королевой Изабеллой Французской, и её фаворитом, Роджером Мортимером. Захваченный в плен вместе с Эдуардом II, Хью Деспенсер-Младший предстал перед судом, был обвинён во всех смертных грехах и по каждому из них был приговорён к самой страшной казни, какую только можно было себе представить. До оглашения приговора он пытался умертвить себя голодом, но это ему не удалось, и 24 ноября, 1326 года он был казнён. Тяжесть его вины несмываемым позором легла на все последующие поколения его потомков. И только в правление Эдуарда IV, по ходатайству Ричарда Невилла, 16-го графа Уорвика («кингмейкера»), Хью Деспенсер-Младший был реабилитирован.
Мать Анны де Бошан и тёща 16-го графа Уорвика - «кингмейкера» – Изабель ле Деспенсер, графиня Вустер и Уорик, была внучкой Эдуарда ле Деспенсер, первого барона ле Деспенсер, который в свою очередь, был внуком Хью Деспенсера. То есть, была пра-пра-правнучкой Хью Деспенсера-Младшего.)
За одно только упоминание об этих событиях Анна де Бошан могла возненавидеть своего мужа и держать обиду на него до конца своих дней. Понятно, что и её родители, и родители её мужа скрывали от неё этот факт, насколько могли. Но, так или иначе, правда всё же стала известна и ей. И грех своего непутёвого пра-пра-пра-прадеда она переживала так, как если бы во всех его преступлениях была не его, а её вина.
Одно она знала и понимала отчётливо: те преступления, в каких обвинялся её предок, навлекают проклятье не только на него самого, но и на будущие поколения его потомков. А это значит, что под проклятие попадёт и она, и её будущие дети, – потомки её мужа и его родителей. Продумав всё это, она пришла к выводу, что её в этой семье любить не могут, а значит и в будущем её любить не будут, даже при том, что сейчас обращаются с ней очень ласково. Она для них – девушка с тёмным пятном в родословной.
Последующая за этим в 1445 году кончина её старшего брата, Генриха де Бошан, 14-го графа Уорвика, а вслед за ней, в 1449 году и ранняя смерть его малолетней дочери, Анны, ненадолго ставшей 15-й графиней Уорвик, подтвердили опасения Анны де Бошан: проклятие определённо наложено на потомков Хью Деспенсера - Младшего и оно роковым образом на них влияет, уничтожая будущие поколения в расцвете лет.
Исходя из этого предположения, она решила повременить с рождением детей в их семье, что само по себе уже наводило её на мрачные размышления. Она уже представляла себе позорный, бракоразводный процесс, который вскоре затеет с ней её муж из-за их бездетного брака. В своём воображении она уже видела, как оставляет ему своё состояние и уходит жить в монастырь, отказываясь от всех тех радостей, которые могла бы познать в супружестве и в материнстве.
Её уныние не осталось незамеченным родителями её мужа – графом и графиней Солсбери, которые поначалу считали, что причина кроется в смерти её близких родственников – старшего брата и его пятилетней дочери, Анны. А потому посчитали необходимым хоть чем-нибудь утешить и приободрить свою невестку.
Получив от неё разрешение на ведение судебных дел, они попытались от её имени отсудить наследственные права на графство Уорвик, включавшее в себя огромное состояние и богатейшие плодородные землевладения, расположенные в самом центре страны.
В июле 1449 года, благодаря стараниям свёкра, имевшего связи в суде и большой опыт ведения судебных тяжб, отстранив всех других претендентов на это крупнейшее в стране наследство (а именно, – всех трёх, единокровных сестёр Анны – дочерей от первого брака её отца, а также их мужей и детей, претендующих на эти земли), Анна де Бошан и её супруг, Ричард Невилл-Младший стали 16-ми графом и графиней Уорвик и единоличными обладателями всего наследного достояния. Получили права на владение двумя крупнейшими резиденциями этого графства, – прелестнейшим Уорвикским замком – этой жемчужиной средневековой архитектуры и расположенным в живописной местности замком Миддлхэм, – ставшими излюбленным местом пребывания молодой четы.
Вопреки ожиданиям, успехи в ведении тяжбы и полученный титул не только не приободрили юную графиню Уорвик, но наоборот, стали поводом для ещё большего уныния и беспокойства.
Причина же была в том, что пока велась эта тяжба, муж её старшей, единокровной сестры, Элеоноры де Бошан, – влиятельнейший при дворе человек, тайный советник и доверенное лицо королевы, Эдмунд де Бофорт, в 1448 году стал 2-м герцогом Сомерсетом. А в 1450 году, после смерти предыдущего фаворита Маргариты Анжуйской, герцога Саффолка, стал главным советником королевы и даже подчинил её своему влиянию. И вот этого-то Анна де Бошан боялась теперь больше всего, – боялась, что через своего влиятельного мужа и его возлюбленную, фактическую хозяйку королевства, Маргариту Анжуйскую, её сестра Элеонора (герцогиня Сомерсет) начнёт ей, Анне де Бошан, жестоко мстить за выигранную в суде тяжбу на наследство Уорвиков.
Опасения Анны де Бошан были не напрасны. Её сёстры и их мужья так упорно боролись за право унаследовать эти земли, столько жалоб и прошений направили в суд, столько денег потратили на судебную тяжбу, столько влиятельных особ привлекли на свою сторону, при том, что и сами были влиятельными при дворе, что вполне могли выместить на ней досаду за потраченные впустую усилия: стараниями графа Солсбери всё наследие Уорвика целиком и полностью перешло к его невестке и сыну.
– Ай, будь оно неладно, это наследство! – причитала Анна де Бошан, ожидая для себя всего самого худшего и обвиняя во всём своего свёкра. – Мало я, что-ли, принесла в этот дом, так им ещё и графство Уорвик понадобилось! Они его отсудили, а мне теперь отвечать! Мои сёстры так боролись за это наследство, столько денег потратили, а из-за меня они его потеряли! Теперь они на меня обидятся, и их мужья будут мне мстить. Что теперь будет с нами, со мной и моими детьми! – рыдала она, а утешить её было некому. Рассчитывать, что придёт свёкор, 5-й граф Солсбери и возьмёт всю вину на себя, не приходилось. Да и не было в этом деле его вины, поскольку он действовал от её имени. А она, - к тому времени уже взрослая, 26-летняя женщина, - могла и отозвать свой иск, и прекратить тяжбу, если бы захотела. Но когда всё это завертелось, она решила, что теперь уже «неудобно» останавливать свёкра: он ведь уже столько времени потратил на эту тяжбу, столько сил и средств в неё вложил...
Но такова была основная черта Анны де Бошан: что бы она ни сделала, какую бы оплошность ни допустила, всегда у неё виноват был кто-то другой, но зато она больше всех переживала за последствия.
Мужа раздражали её вечные жалобы и причитания. Раньше, когда они жили вместе с его родителями, дня не проходило, чтобы она не жаловалась им на него, а ему на них. А когда он за неё заступался, она же ему и выговаривала:
– Фи, как вы грубо сегодня разговаривали с родителями! Так нельзя! Надо быть вежливым. Они же ваши родители, они вам добра желают!
Он задыхался от возмущения. А она опять его поучала, пользуясь любым случаем, чтобы придраться и обрушить на его голову новый поток наставлений.
Его возмущала её непоследовательность, лицемерие, стремление везде и во всём считать себя правой и сваливать свою вину на других.
– А я не понимаю, из-за чего вы теперь слёзы льёте?! – говорил он, устав от её нескончаемого нытья. – Вы же сами хотели получить это графство! Сами же сокрушались: «Вот теперь титул и земли целиком отойдут к ним, а я останусь бесприданницей висеть на вашей шее! Всем вам буду в тягость, и вы меня выгоните из дома! И что тогда со мной будет!». Ведь это же для того, чтобы вас успокоить, отец отсудил для вас ваше наследство!
– Выходит, это я во всём виновата! – кричала она, заливаясь слезами. – А вы, стало быть, не при чём! Мне теперь будут мстить, а вы выйдете сухим из воды! Ой, что теперь с нами будет! Что будет со мной и с моими детьми!
А детей у Анны де Бошан на ту пору ещё не было никаких, и это при том, что её муж, Ричард Невилл - младший, 16-й граф Уорвик, к тому времени из маленького, щуплого мальчугана с тонким, пронзительным голоском, превратился в рослого, статного, очень красивого (как и все Невиллы), невероятно успешного юношу.
6 августа 1445 года, в возрасте 16 лет, он уже был посвящён в рыцари. В 1446 году, в возрасте 17 лет, получил должность администратора округа Карлайл и объединённых областей на западной границе с Шотландией. А получив графство Уорвик, готовился принять и переходящую к нему, по наследству жены, должность шерифа Вустершира.
Его карьера складывалась на редкость удачно (как, впрочем, и у его деда, отца и всех их предшественников). Единственное, что ещё омрачало его радость, так это то, что несмотря на его блистательные успехи и великолепные внешние данные, в свои 22 года он всё ещё оставался бездетным.
Отношения с женой у него были натянутые, что очень тревожило его родителей. И даже при самом пытливом расследовании, свекрови так и не удавалось узнать, был ли их брак на ту пору уже консумирован или 16-я графиня Уорвик всё ещё не решалась познать его таинства к своим 27 годам.
В то время, как Анна Бошан предавалась своей нерешительности, её муж свободно заводил связи на стороне и не делал из этого тайны. В конечном итоге ревность к молодому супругу, а также страх оказаться покинутой и изгнанной из своих поместий женой, заставили её изменить отношение к браку, и в 1451 году у них родилась прелестная дочь, которую Анна де Бошан в честь своей матери назвала Изабеллой.
Как бы удачно ни складывалась теперь жизнь графини Уорвик, тень её злосчастного предка - Деспенсера неотступно преследовала её.
– Проклятие никогда не падёт на неповинную голову, – утешал её духовник, – так сказано в Библии.
Анна де Бошан взяла эту мысль на вооружение. Она обязала себя быть безупречно честной, чистой, непогрешимой, выполнять все библейские заповеди и в такой же чистоте воспитывать свою дочь.
Давая этот обет, она и не предполагала, что в её жизнь очень скоро ворвутся события, повлиять на которые будет практически невозможно.
50-3. Начало войны Роз. Заговор Йорка.
Политическая обстановка в стране между тем всё более накалялась. Слабоумный король Генрих VI, уже был не в состоянии контролировать ситуацию. Междоусобные войны становились всеобщим бедствием, повсеместным явлением, распространяющимся со скоростью лесного пожара и в самый кратчайший срок охватившим всю страну.Не обошла междоусобица и семью Ричарда Невилла - Старшего, графа Солсбери. Свёкор Анны де Бошан оказался втянут в затяжной спор с могущественным кланом Перси, возглавляемым графом Нортумберлендом, который, претендуя на неограниченное влияние в северных провинциях, творил произвол и беззаконие, притесняя своих соседей, в том числе и семейство графа Солсбери.
В 1448 году, в период возобновления войны с Шотландией, граф Нортумберленд провёл свои войска через земли Солсбери к западным приграничным землям, потоптал его поля, нанес моральный и материальный ущерб его крестьянам. Граф Солсбери (СЛИ) выступил с ответным рейдом. Произошло военное столкновение, в результате которого Нортумберленд был разбит, а его сын, лорд Пойнингс попал к графу Солсбери в плен.
Решением короля Генриха VI, Солсбери, потерявший в этом сражении 2000 всадников, был отстранён от участия в последующих мирных переговорах вместе с зачинщиком междоусобицы, Нортумберлендом. Этот факт ещё больше обострил отношения между двумя семьями. Устав от междоусобицы, Солсбери уже предполагал отступиться от своих претензий, но второй сын Нортумберленда, лорд Эгремонт, стал возмущать против него жителей Йорка. Расположившись со своими отрядами в принадлежащих ему поместьях Споффорт и Хелаф, Эгремонт попытался взять штурмом резиденцию Солсбери, замок Шериф Хаттон, предполагая захватить в плен его самого. Графу Солсбери удалось удержать оборону.
Потерпев поражение в этом рейде, Эгремонт решил взять реванш в августе 1453 года. Узнав, что граф Солсбери поедет в Линкольншир на свадьбу своего сына, Томаса Невилла, он собрал войско из 1000 опытных воинов и попытался перехватить его по дороге. Произошло столкновение, в ходе которого победа снова досталась графу Солсбери – его отряд был лучше вооружён, чем наёмники Эгремонта, и ему удалось отбиться от нападающих.
Этот эпизод чрезвычайно встревожил графа Солсбери и побудил его искать покровительства у своего влиятельного зятя (мужа его старшей сестры, Сесилии Невилл), герцога Ричарда Йорка, который в 1453 году (из -за болезни короля Генриха VI), исполнял обязанности лорда-Протектора Англии и был самым могущественным человеком в стране. Герцог Йорк оказал протекцию своему шурину и назначил графа Солсбери на пост лорда - канцлера страны.
В то же самое время (в 1453 году) герцог Йоркский был занят расследованием по делу влиятельного фаворита королевы Маргариты Анжуйской, Эдмонда Бофорта, 2-го герцога Сомерсета, допустившего целый ряд политических диверсий и провокаций, в результате которых английская армия понесла большие потери в возглавляемой Сомерсетом военной кампании 1448 года. (Назначенный по протекции королевы командующим английских войск во Франции, Сомерсет провалил всю кампанию и проиграл все сражения, какие только ему пришлось предпринять, что с учётом его прежних побед, стяжавших ему славу отважного воина и блестящего полководца, позволяло считать, что он, будучи завербован Маргаритой Анжуйской, с которой на ту пору довольно близко сошёлся, действовал в интересах французов.)
По распоряжению герцога Йорка, исполняющего обязанности Лорда - Протектора, герцог Сомерсет был заключен в Тауэр, как явный предатель и злоумышленник. Расследование ещё не было завершено, когда король Генрих VI, едва оправившись от очередного приступа психического расстройства, по настоянию королевы освободил Сомерсета из тюрьмы и восстановил в прежних правах и в должности главного советника.
Настаивая на прекращении расследования, королева Маргарита Анжуйская, отстранила Ричарда Йорка от должности Лорда - Протектора, обвинив его в превышении полномочий и в попытке захватить власть. Вместе с ним лишился должности и его шурин, Ричард Невилл - Старший, 5-й граф Солсбери.
Восстановив при поддержке королевы прежнее влияние при дворе, герцог Сомерсет стал активно интриговать против герцога Йорка и его сподвижников, выставляя их заговорщиками, замышляющими свергнуть короля Генриха VI, чтобы самим захватить его престол.
Королева Маргарита и Сомерсет решили избавиться от герцога Йорка и его ближайших сподвижников. Они разработали план, согласно которому король должен был вызвать герцога Йорка, графа Солсбери и графа Уорвика, к себе на аудиенцию, после чего Маргарита Анжуйская спровоцировала бы их на конфликт и, объявив всех троих государственными преступниками, тут же на месте приказала бы их арестовать.
Догадываясь об утечке информации, сделанной по недосмотру кем - либо из его сторонников, Ричард Йоркский, отказался явиться на аудиенцию к Генриху VI, предполагая, что королева может иметь на руках реальные доказательства обвинения, либо сфабриковать их и использовать против него.
Пытаясь урегулировать конфликт мирным путём, герцог Йорк и его ближайшие родственники и сподвижники, – Ричард Невилл - Старший, 5-й граф Солсбери (свёкор Анны де Бошан) и Ричард Невилл - Младший, граф Уорвик (её муж), отправили королю два манифеста: один напрямую в Вестминстер, другой – через архиепископа Кентерберийского. В письмах было заявлено, что ни один из них – ни герцог Йорк, ни его союзники, граф Солсбери и граф Уорвик, ничего против короля не замышляют, но продолжают считать себя верными его слугами. Они объяснили также, что действия их были направлены только на что, чтобы спасти короля Генриха от подлого фаворита королевы, – интригана, предателя и злоумышленника, герцога Сомерсета.
Позднее выяснилось, что оба письма были задержаны самим Сомерсетом, и король так и не узнал о причинах восстания Йорка. А возможно и не захотел узнавать, поскольку это был уже не первый случай, когда из-за происков Сомерсета страна оказывалась на грани катастрофы и гражданской войны. И каждый раз король становился на сторону жены и её фаворита, оправдывая их обоих и призывая всех недовольных к уступкам. Ничего не изменилось и на этот раз. Король снова подпал под влияние королевы Маргариты и герцога Сомерсета.
Ситуация для Йорка сложилась крайне неблагоприятная. Самые худшие его опасения подтвердились, и у него не оставалось другой альтернативы, кроме вооружённого восстания, к которому он и призвал своих друзей, а затем во главе трёхтысячного отряда, при поддержке графов Солсбери и Уорвика выступил в Лондон с намерением убедить короля низложить Сомерсета.
