Историческое расследование с соционическими комментариями
37. Разочарование Бекингема
Идея, зародившаяся в старом, маразматическом мозгу Людовика XI, успешно долетела до Англии – не белым голубем, а маленьким тайным посланием, занесённым одним странствующим монахом – из тех, что толпами совершают паломничество в Западный Уэльс. Посыльный тайно встретился с Джоном Мортоном (ИЭИ) – давним агентом Людовика XI и его посредником в разных, сомнительных делах. Мортон, находившийся под фиктивным надзором Бекингема, в его замке Брекон, а на самом деле, проживающий там, как гость, пришёл в восторг от идеи Людовика и тут же принялся претворять её в жизнь.
К тому времени, как Бекингем, проводив Ричарда в поездку, вернулся в свой замок, план действий у Мортона уже созрел. Оставалось только втянуть Бекингема в заговор.
19 июля,1483 года, Ричард отправился в Виндзор, к первому пункту своего коронационного путешествия. 27 августа он проследовал через Мидлендс и прибыл в Памфрет.
Здесь Ричард вручил Бекингему список неотложных дел, требовавших его присутствия в Лондоне. Бекингем был поражен: это означало, что продолжать своё коронационное путешествие Ричард будет уже без него. А он, Бекингем, в праздничных мероприятиях участвовать не будет, на церемонии инвеституры будущего престолонаследника тоже обойдутся без него.
То есть, – это что же получается, – он зря, что ли, Ричарда короновал?!
Бекингем не был готов к таким неожиданным переменам. Для него они явились зловещим предзнаменованием будущих неприятностей – настоящим ударом по самолюбию, оскорбительным плевком в душу, в лицо…
Он, провёл такую успешную компанию по коронации Ричарда, предполагая быть его ближайшим сподвижником, другом. Уже представлял, как будет руководить его действиями, направляя их против своих врагов. В воображении безраздельно пользовался его милостями, распределяя их крохи между своими друзьями. Предполагал, как будет одаривать их за его счёт и держать их в узде его руками. И тут, вдруг, такая неудача! Сбой всех расчётов, полнейшее крушение надежд…
С первых же дней назначения Ричарда Регентом, Бекингем взял его действия под свой контроль, намереваясь и дальше ими руководить. После разоблачения Вудвиллов он уже чувствовал себя на гребне волны. Преисполненный сознанием собственной значимости, свысока поглядывал на всех вокруг, принимал поздравления, раздавал авансы в виде туманных намёков и обещаний. Кое-кто уже стал ориентироваться на него в своих чаяниях, – подбирался к нему под крыло, приценивался, во сколько обойдутся его услуги. Тогда ещё никто не предполагал, что с первых же дней своего правления, Ричард возьмёт курс на самую ожесточённую борьбу с коррупцией и отдалит от себя Бекингема, который в этом новом и неожиданном для него начинании, окажется «лишним звеном в системе" – бесполезной и даже противоборствующей фигурой во внутренней политике нового короля.
Возмущённый таким поворотом событий, Бекингем недоумевал и терялся в догадках: «Как же так получилось, что Ричард не только не посоветовался и не посчитался с ним, но именно вычеркнул его из своих будущих планов? И это после всего, что он для него сделал?! – В свете всех этих, неожиданных для него изменений, Бекингем чувствовал себя , как ребёнок, оставленный в праздник без развлечения: «Это что же получается? Все будут веселиться и праздновать, по пути следования королевской процессии, в каждом городе будут получать подарки, принимать поздравления, завязывать новые, полезные знакомства, а он, как дурак, будет пахать с утра до ночи, выполняя распоряжения короля?..»
Бекингем взглянул на лист поручений и переменился в лице… Это что? Вот это всё он должен успеть сделать, пока Ричард находится в коронационной поездке?! Да он смеётся, что ли, этот новый король, или вообще спятил?! Разве с этим под силу справиться одному человеку? Вот, пожалуйста, – что тут написано: «назначен Главным Судьёй в Северный и Южный Уэльс»… Ага! – сейчас! – разбежался!.. Все дела брошу, разорвусь пополам и отправлюсь разом в Северный и Южный Уэльс, судить… Он всё же недостаточно самокритичен, этот новый правитель… Нельзя так поступать с преданными ему людьми… Всему есть предел…
Бекингем посмотрел вслед удаляющейся процессии и тяжело вздохнул. Состроил печальное лицо и сам себя пожалел: «Счастливые! Они едут развлекаться! Будут пировать на банкетах, танцевать на балах, выступать на турнирах, получать призы, а он при этом присутствовать не будет. И даже не увидит того театрального действия, которое подготовили для торжества в Йорке. Уже и костюмы, и декорации заказали. А он ничего этого не увидит. Просто даже перед придворными неудобно. На него теперь все будут пальцем показывать, говорить: «Какой позор! Его сняли с коронационной поездки!». А ведь он так устал, помогая Ричарду во всех его мероприятиях! Так нуждается в отдыхе, сочувствии, понимании, в добром и деликатном отношении! Его душа так жаждет праздника, а от праздника его отстранили... За что, спрашивается? Он что, – провинился чем - то перед королём? Чем - то не угодил?.. А ведь какие возможности открывались! Какие почести могли быть ему оказаны! Какие подношения и подарки он мог принимать!
Он ведь теперь был вторым, после короля, человеком в стране! Мог бы окружить себя нужными и преданными ему людьми. Мог бы оказывать им протекцию, покровительство, рекомендовать их на выгодные должности, а они бы за это его благодарили, поддерживали, выполняли его поручения, оказывали нужные ему услуги… Он мог бы составить свою коалицию и даже попытаться сместить Ричарда… Да… Хорошо бы всё это обдумать… С кем бы посоветоваться?..
И тут Бекингем вспомнил о Джоне Мортоне, заключённом в его родовом замке Брекон: «Вот, кстати, надо проведать своего поднадзорного: он человек умный, опытный, в придворных делах искушённый, может и присоветует что…».
38. Коронационное путешествие Ричарда
Недопонимание, возникшее между ними, носило и более глубокий характер: коронационное путешествие для Ричарда было в первую очередь ознакомительной, рабочей поездкой, «осмотром его будущей творческой мастерской» – возможностью оценить технический потенциал страны, разработать экономическую и политическую стратегию её будущего развития. Тогда, пятьсот лет назад, Ричард действовал современными нам методами управления, на полтысячи лет опережая своё время.
От природы будучи невероятно деятельным, трудолюбивым и разносторонне одарённый человеком, Ричард был рождён для того, чтобы стать великим, не знающим себе равных, правителем. И у него были все условия и все возможности для того, чтобы успешно осуществить эту миссию.
Став королём и получив неограниченную свободу действий, он изумлял всех своей неиссякаемой энергией, небывалой, невиданной работоспособностью, желанием везде успеть, всё постичь, всего достигнуть. Он ставил перед собой немыслимые, фантастически амбициозные задачи и цели и стремился воплотить их в жизнь наилучшим образом.
На одном месте он никогда не сидел, – гонцы едва поспевали за ним, разыскивая его по всему королевству. Большую часть времени он находился в движении, в работе, в созидательном и творческом процессе. Всё делал сам, во всём разбирался сам, проявлял глубочайший интерес ко всему новому – и не только к сути, но и к мелочам, и к деталям. Везде поспевал, всех вокруг побуждал к деятельности, заставлял эффективно и продуктивно работать. Всё и всех приводил в движение, воодушевлял, «заводил», заряжал своей энергией, нетерпением, желанием получить готовый результат в кратчайший срок и наилучшего качества.
Все историки признают, что одним из его талантов была способность вдохновлять окружающих собственным примером, воспламенять собственной энергией, инициативой, зажигать собственным энтузиазмом, воодушевлять деловым, творческим подъёмом, увлекать феерией новых, творческих идей и тут же требовать их исполнения, хотя бы в приближённом варианте.
Тонкий и дальновидный политик, Ричард III всегда был в курсе всех, интересующий его событий , в курсе любой, нужной ему информации. Во всём он досконально и тщательно разбирался. Не любил информационных пустот и пробелов, неточности в действиях и неясностей в деле.
Всегда был готов к работе, к инспекции, к сессии, всем задавал напряжённые темпы работы и предъявлял непостижимо высокие требования к качеству исполнения.
Даже предубеждённые против него хронисты писали:
«Воистину, у него был острый ум, предусмотрительный и тонкий» – Полидор Вергилий, о Ричарде III, 1513 г.,
«Ричард никогда не действовал «спросонья», но всегда проявлял максимальную бдительность» – («Кройлендские хроники, от продолжателя» 1486 год.)
Историки разных эпох отзывались о нём, как о величайшем правителе:
«… Ричард III царствовал с большим величием и могуществом, чем любой король Англии за последние сто лет". - (Филипп де Коммин, 1490 год)
«Судя по тем законам, которые он провёл, и по ошибкам, которые он исправил, с ним мало кто может сравниться из английских королей» - (Филипп Линдсей, 1933г)
«…В эти два года его правления было принято больше хороших уставов и сделано больше общественного блага, чем за тридцать лет до него. Он не разорял налогами людей, не угнетал своими поборами, хотя он пришел к управлению страной, ресурсы которой были чрезвычайно истощены.» (Сэр Уильям Корнуоллис «Речь в защиту Ричард III», 1607 год)
«Король Ричард был прославлен многими своими строительствами, как в Вестминстере, Ноттингеме, Уорвике, Йорке, и Миддлхэме, так и во многих других местах, которые можно увидеть...Он основал обитель для ста священников при Йоркском соборе, и ещё одну – в Миддлхэме. Он основал часовню в церкви Святой Марии рядом с Лондонским Тауэром и наделил Королевский колледж в Кембридже ежегодной субсидией в 500 марок.
От денег, которые предложили ему жители Лондона, Глостера и Вустера он отказался с благодарностью, утверждая, что предпочел бы их любовь, чем их сокровища» (Джон Раус, 1483 год)
Последнее как раз и относится к коронационной поездке Ричарда: везде, где бы он ни появлялся, он (деликатно, в вежливой форме) отказывался от материальных подношений, но вместо этого сам щедро одаривал своих подданных, рассматривал их прошения и жалобы, разрешал их споры, решал их проблемы:
«Король, в соответствии с честью и заслугами города, оберегая его от распада и нищеты, выделил из специальных пособий, без каких-либо заявлений и просьб, милостиво и обильно предоставил и дал в помощь городу ... ежегодно и навсегда гранты в размере £ 58/11/2d на каждого... и более того, что было любезно предоставлено мэру и общинам города, ежегодно по 40 фунтов стерлингов за каждую...» - Джон Кендалл, 14 сентября 1483.
Одновременно с этим он исправлял ошибки, допущенные его предшественниками, устанавливал справедливый закон и порядок, – восстанавливал справедливость:
«…Далее король Ричард отправился в Оксфорд и в Вудсток, где, следуя многочисленным просьбам, он расчистил от леса большую площадь земли, принадлежащую ранее королю Эдуарду IV, которую его брат захватил и включил в свои лесные угодья под Уайтчвудом, вопреки лесному законодательству, против совести и общественного блага…». – Джон Раус, 1483
Несколько дней, как и планировалось, Ричард провёл в Оксфорде, где устроил себе небольшой учебный семестр в Университете: слушал лекции по интересующим его предметам, посещал семинары, участвовал в диспутах. (В книге посещаемости студентов сохранилась запись о том, что 25 июля, 1483 года, король Ричард III посетил колледж св. Магдалены при Оксфордском университете, где участвовал в диспуте по богословию, который вели профессора Уильям Гроусен и Джон Тэйлор, и прослушал лекцию по греческой лингвистике Уильяма Гроусена.)
Свободно, на равных, король Ричард III общался со студентами и преподавателями университета, расспрашивал их об их нуждах, трапезничал с ними за одним столом. В ректорате обсуждал вопросы субсидий, дотаций, инвестиций. Устанавливал стипендии и гранты для одарённых и малоимущих студентов. Вносил большие пожертвования в стипендиальные фонды из своих личных средств.
Учебный семестр в Оксфорде:
Сессия в Кембридже:
Замок Уорвика.
Города по пути следования королевской процессии: Виндзор - Эксетер - Ричмонд - Солсбери.
Для каждого города встреча с ним была настоящим событием:
«…Мэр и старейшины, одетыми в алое, и граждане, числом пятьсот или более того, одетые в фиолетовое, встретили короля Ричарда за Кингстоуном в Саутворке…» – Роберт Фабиан, летописец, 1504.
Незабываемый Йорк:
В Йорке – конечной цели коронационного путешествия, –Ричарду оказали самый пышный и самый торжественный приём:
«…В Йорке Ричард III был радостно встречен горожанами, которые за несколько дней до его приезда подготовили и устроили ему настоящий триумф. Накануне его прибытия город заполнился огромным количество приезжих, пожелавших увидеть нового короля…» - Полидор Вергилий.
«В праздничной процессии, завершающей церемонию инвеституры торжественным шествием духовенства, участвовал сам король Ричард. Украшенный богатой коронной он шёл в сопровождении большого количества благородных мужей. Королева, следуя за ним с такой же короной на голове, вела за руку своего сына, принца Эдуарда. Увенчанный с той же великолепной пышностью, он принимал поздравления жителей, не скрывающих своей радости и превозносящих Ричарда до небес ...» - Полидор Вергилий.
Восшествие Ричарда III на престол англичане воспринимали, как подарок небес: наконец - то у них появился король, который не требовал денег, отказывался от подарков и подношений и желал только одного, – быть любимым своим народом! За одно это его готовы были боготворить! А с учётом его добрых дел, которыми с первых же дней ознаменовалось правление Ричарда, на него уже молились, как на святого! Подданные готовы были его на руках носить, – ведь, это какое счастье явилось к ним! Мечта о том, что придёт новый король и облагодетельствует свой народ, наконец - то сбылась! Вот он пришёл, этот долгожданный король, – молодой, энергичный, разумный, великодушный, справедливый и добрый. Щедро одаривает своими милостями в равной степени всех и ничего не принимает взамен, кроме любви и верности своих подданных. Это ли не чудо, не исполнение долгожданных чаяний, заветных желаний и давних, затаённых надежд?
Некоторые из приближённых Ричарда, опасаясь, что его милости могут слишком быстро закончиться, тут же, на месте сориентировались и стали советовать «своим людям», как выгоднее использовать инициативу и добрые намерения короля:
«…Божьей милостью его величество король и королева находятся в добром здравии. И на всём пути их процессии они проверяют работу вельмож и судей, заседающих в каждом месте, разбирают жалобы обиженных, бедных людей, а затем должным образом осуждают виновных, преступивших законы... Я доподлинно знаю, с какой мудростью и любовью расточает король свои милости в каждом городе, по отношению к подданным, приходящим к нему с просьбами. Он с такой добротой и любовью одаривает их своей заботой, что его благодати они никогда не забудут. Те правители, которые были над нами прежде, никогда не были так щедры и никто никогда не был так добр с нами, как он... Я советую вам принять его, как можно лучше. Выступите с приветственными речами, подготовьте их тщательно. Приведите для чествования как можно больше людей и лордов из южных провинций. И вы увидите, сколь значительны будут милости короля…» - Джон Кендалл, секретарь короля, в Ноттингеме, из письма в город Йорк, от 23 августа, 1483 года (Йорк, Городской архив).
Неизвестно, заметил ли Ричард, что кое - кто из его окружения пытается им манипулировать, но факт остаётся фактом: он хотел быть «королём Божьей Милостью» – то есть тем, кто не разочаровывает своих подданных в монаршей власти. Всё просто: королевская власть даётся от Бога. Если народ разочаруется в короле, он станет роптать на Бога, который поставил над ним этого короля. И значит, недобросовестный монарх будет виноват в этом святотатстве. Как истинный христианин и глубоко набожный человек Ричард не мог взять такой грех на душу. Он желал в наивысшей мере оправдать ожидания своих подданных и достойно выполнить свой монарший долг перед Всевышним. А как человек, который старался быть во всех отношениях безупречным, он не видел причин, по которым не мог бы проявить себя наилучшим образом ещё и на этом поприще.
Ричард для того и отправился в коронационное путешествие, чтобы всё внимательно рассмотреть, всё основательно для себя решить, тщательно взвесить, продумать, разумно и чётко спланировать, чтобы затем с максимальной эффективностью и пользой организовать своё управление: издавать самые гуманные и самые справедливые законы, создавать самые благоприятные условия для существования своих поданных, внедрять самые прогрессивные методы управления для развития самого жизнестойкого, самого благополучного общества, каким ему виделось в недалёком будущем его королевство.
И надо сказать, у него это получилось. Уже на первом заседании парламента, 23 января 1484 года, Ричард III представил пакет из 33-х законов и постановлений, которые, будучи приняты на той же сессии, рывком продвинули его страну в её развитии на триста - четыреста лет вперёд.
39.Спекуляции Мортона
Отстранённый от путешествия Бекингем уже не разделял общих восторгов, связанных с коронационной поездкой. Он чувствовал себя обманутым и несправедливо обиженным: кто, как не он, Бекингем, помогал Ричарду предотвратить путч королевы? Кто помог отстранить Вудвиллов от власти? Кто помог арестовать заговорщиков – Риверса, Вогена, Грея? Кто уговорил королеву отдать Государственную печать и вывести младшего сына из Вестминстерского Аббатства? Кто предложил переселить принцев в Тауэр? Кто направил общественное мнение в нужное русло и составил обращение к Ричарду от имени представителей трёх сословий?
Без него Ричард сидел бы сейчас в Таурэе, в ожидании приговора, а может быть даже был бы казнён! А он, Бекингем, сопровождал бы Вудвиллов или юного короля Эдуарда в его коронационной поездке. При Вудвиллах он жил беззаботно и весело. От него всего-то и требовалось, любить жену, сестру королевы, да присутствовать на всех светских раутах и торжествах. Здесь, судя по всему, он в праздники будет работать…
«Может ещё не поздно исправить ошибку? Хотя нет, – Эдуард V уже объявлен бастардом… Но всё равно, ещё можно что - нибудь изменить…».
Размышляя подобным образом, Бекингем решил повременить с выполнением поручения Ричарда: «Северный, Южный Уэльс – какая разница? Есть вещи и поважнее!»
Отстав от процессии в Памфрете, он отправился в свой родовой замок Брекон, где с недавних пор у него появился новый компаньон, – отданный под его надзор епископ Джон Мортон. Милейший, чрезвычайно эрудированный человек, с которым так приятно было беседовать вечерами, коротая время за игрой в шахматы.
В тот вечер разговор зашёл о благородных родственниках Бекингема.
– Как вам нравится такое словосочетание: «Да здравствует король наш Генрих!»? – вкрадчиво спросил его Мортон, передвигая фигуру.
– Хорошее словосочетание, – уклончиво ответил Бекингем, – только немножко устарело… Король Генрих VI давно ушёл из жизни…
– Ещё не всё потеряно. Может появиться и Генрих VII. – как бы невзначай сказал Мортон и мельком взглянул на Бекингема.
Бекингем понял его намёк как конкретное предложение. Он уже представил себя на английском престоле, провозглашённый королём, Генрихом VII. Мортон словно угадал его мысли.
«Должна же и младшая ветвь Эдуарда III когда-нибудь занять место на троне!» – подумал Бекингем, но тут выяснилось, что Мортон имел в виду другого Генриха – Генриха Тюдора, графа Ричмонда, – потомка сомнительного по происхождению побочной линии безумных французских королей, – правнука Карла VI, Безумного и внука его дочери, безумной Екатерины Валуа, вдовы Генриха V, Ланкастера, забеременевшей от своего надзирателя, под присмотром которого содержалась – Оуэна Тюдора, ставшего из-за этого «сводным братом» слабоумного короля Генриха VI, внуком которого по лини отца и был Генрих Тюдор, Граф Ричмонд. Родословная его матери, Маргариты Бофорт, была ещё хуже: она была дальним потомком побочной линии Ланкастерской династии – представителем ветви бастардов – незаконнорожденных детей королевской крови, которым уступали престол только в самом крайнем случае, если законных наследников не было никаких.
– А при чём здесь Тюдор? – удивился лорд Бекингем. – Он к английскому трону имеет такое же отношение, как к Московскому княжеству или Крымскому ханству.
Бекингем кого угодно мог представить королём, но только не Генриха Тюдора. Если найти самого дальнего родственника, самых далёких потомков побочной линии английских королей и ткнуть в него пальцем, это как раз и будет Генрих Тюдор, – в роду нет никого из законных престолонаследников, всё сплошь побочные и незаконные, что по отцу, что по матери – бастард на бастарде…
– Уж, больно далёк он от королевского трона… – заметил Бекингем.
– Женится на Елизавете Йорк, станет близким.
– Так ведь и она тоже бастард…
– Вот и хорошо. Значит он будет ей ровней. – спокойно ответил Мортон.
– Но почему я сам не могу занять трон? – спросил Бекингем.
– Да потому, что Вам лучше оставаться «кингмейкером», создателем королей, – спокойно, надёжно и благополучно. А бремя власти пусть несёт кто-нибудь другой, – он-то и будет перед Вами в неоплатном долгу.
– Но зачем же бастарда на трон сажать? – всё ещё не понимал Бекингем.
– Не просто бастарда, а бастарда из бастардов! – уточнил Мортон, забирая коня. – Этого замухрышку ещё надо было найти. А знаете, сколько таких «шестёрок» по Европе гуляет? И каждая мечтает стать королём!
– Тем более непонятно, зачем отдавать ему трон…
– Затем, что бастарда легче скинуть, – объяснил Мортон, – легче указать ему на его место. Бастардом можно легко управлять. Он будет послушной марионеткой в наших руках. Бастарду достаточно только напомнить, кто он такой, и он тут же покорится. Поэтому мы и хотим сместить Ричарда. Уж очень он родовит. Нам его не достать. К тому же он слишком популярен … К нему не так просто подобраться...
Как опытный и хитроумный интриган (да к тому же, непосредственный исполнитель коварного замысла Людовика,- координатор и вербовщик политических лидеров, призванный участвовать в восстании как их идейный наставник и руководитель), Мортон давно приглядывался к Бекингему и заранее подбирал «приманку», на которую мог бы его поймать. Поэтому и сделал ставку только на эту спекуляцию, и ни на какие другие – поманил перспективой лёгкой и беззаботной жизни «кингмейкера - кукловода», управляющего будущей «марионеткой - королём».
Всем были известны попытки Бекингема руководить поступками нового короля. Последняя как раз тем и закончилась, что Ричард под предлогом неотложных дел отстранил его от путешествия. Зная это, Мортон и предложил ему попытать счастья с Тюдором.
– Так ведь Тюдор – не Плантагенет, – заупрямился Бекингем. – Жаль всё же, прервётся достойнейшая династия…
– На Плантагенетах история не заканчивается. Раньше были Плантагенеты, теперь будут Тюдоры. Какая разница? Главное – выдвинуть короля, которым можно было бы управлять. Поэтому нам нужен бастард. И Генрих подходит здесь больше других: пятнадцать лет жил в изгнании, прятался, как крот в норе, света белого не видел! Такого загнать под лавку – пара пустяков. Он никогда в жизни не воевал, живёт взаперти, своей тени боится. Генрих – как раз тот, кто нам нужен, а династия значения не имеет…
– И всё равно, мне это как-то непонятно…
– Что же тут непонятного? Вы хотите жить спокойно? – раздражённо спросил его Мортон.
– Хочу!
– Ну, тогда будьте тем, кто управляет, а не наоборот.
– Но ведь всем управляет король… – попытался возразить Бекингем.
– Это только в теории, а на деле мы устроим иначе.
(Типичное заблуждение «кингмейкеров» всех времён и народов, – ожидать благодарности от своего ставленника и считать, что им можно легко управлять. Подойти этак, грозно нахмурив брови, и сказать: «Я тебя на трон посадил, я тебя и сниму!», рассчитывая, что он тут же задрожит, как лист осиновый, задёргает ножками - ручками, как марионетка, и будет подписывать угодные кингмейкеру указы. Спустя годы Джон Мортон узнает, что с Генрихом Тюдором (СЛЭ1) всё будет обстоять с точностью до наоборот.)
1 Сенсорно - логический экстраверт (СЛЭ) – психотип графа Ричмонда, Генриха Тюдора (Генриха VII)
И именно потому, что Тюдор прекрасно понимал, зачем его посадили на трон, он всю свою, так называемую, «группу поддержки» почти сразу же поставит на место. Зарвавшихся своих «кингмейкеров» всех поочерёдно казнит, а остальным окажет неоценимую услугу уже тем, что оставит в живых. Из всех «кингмейкеров» только непосредственные агенты Людовика, – епископ Джон Мортон и лорд Томас Стэнли пойдут на повышение. И то, лишь при условии полнейшего невмешательства в дела Генриха2.
2 Мортон вовремя сбежит на континент, где заручится поддержкой Папы Александра VI (Родриго Борджиа) и будет возведён им в сан кардинала. И только после этого, уже «неприкосновенным» вернётся в Англию и будет произведён Генрихом в высший (для английского духовенства) сан архиепископа Кентерберийского.
Лорд Томас Стэнли как сподвижник и отчим Генриха Тюдора получит титул 1-го графа Дерби и номинальный сан «короля острова Мэн».
Как РЕШИТЕЛЬНЫЙ -ЭКСТРАВЕРТ - НЕГАТИВИСТ- ДЕКЛАТИМ, не желающий беспредельно растрачивать свои ресурсы (и оставаться перед многими в неоплатном долгу), Генрих со своими «кингмейкерами» будет разбираться, следуя бета - инволюционному принципу: «Не хочешь зла, не делай добра3». Исходя из обычных практических соображений: начнёшь одаривать одних, другие позавидуют и вместо друзей наживёшь себе новых врагов, – лучше не одаривать никого. Поэтому он просто аннулирует свой моральный долг перед ними, а всех недовольных отправит на эшафот. (И будет утешать себя тем, что покарал предателей предыдущего короля, которых возле себя оставлять тоже небезопасно: предавший однажды, предаст и в другой раз.) Исключение он сделает только для своего отчима – «предателя со стажем», Томаса Стэнли. И то, только потому, что тот будет сидеть тише воды, ниже травы. А сводного дядю своего, лорда Уильяма Стэнли (ЛИИ), Генрих не пощадит: когда тот попытается отстоять свои взгляды, Генрих отправит его на эшафот. Не теряя надежды пробудить в Генрихе сострадание, Уильям Стэнли напомнит ему о своём прежнем сподвижничестве – об услуге, которую оказал, предавая короля Ричарда III на Босвортском поле. На что Тюдор ему скажет то, что и должен услышать предатель: «Если я тебя помилую, мои подданные сочтут меня безумцем».
3 Популярная поговорка в бета - инволюционной диаде (СЛЭ – ИЭИ), к которой относятся и Генрих Тюдор (СЛЭ), и Джон Мортон (ИЭИ), и лорд Томас Стэнли (ИЭИ).
Генрих понимал, что только тиранией он сможет избавиться от диктата своих «кингмейкеров». И он знал это ещё задолго до того, как они его посадили на трон. Он это знал уже с тех самых пор, как его назначили претендентом. И он знал, кого будет убивать и за что. Знал также и то, почему именно его, худородного, решили возвести на престол. Он всех своих «благодетелей» подразделял на «пешек» и «королей». Король Людовик XI – давний его благодетель к тому времени уже умер, остались «пешки» и пара «офицеров» – Мортон и Томас Стэнли – их он возвеличит. А с «пешками» у него будет разговор короткий. Они ожидали от него награды за предательство королю Ричарду, а он их за те же предательства и покарает, – как преступник, который убирает сообщников, не желая делиться с ними награбленным. Повод для обвинения у Генриха находился любой – признак СУБЪЕКТИВИЗМА4 ему в этом очень способствовал. А кроме того, его узурпация была преступной сделкой между ними (его "кингмейкерами")и королём Людовиком, затеявшим эту игру, в которой ему, Генриху Тюдору, была отведена роль палача и политической марионетки. Генрих об этом знал и с этим не спорил: понятно же, что «худородному заморышу», постороннему и малоизвестному человеку, «просто так», «ни за что ни про что», две трети королевской казны не отваливают. Во всём этом был определённый, политический расчёт. Поэтому, задолго до того, как Генрих Тюдор взошёл на престол, он уже знал, зачем и для чего ему, последнему из бастардов, навязывают корону. И уже тогда решил, что став королём, будет мстить им, своим кингмейкерам, и жестоко тиранить их за любую попытку навязать ему свою волю.4 Один из психологических признаков, входящих в психотип СЛЭ (психотип Генриха Тюдора)
Генрих стеснялся того, что оказался бастардом, причём – худшим из худших, – дальним родственником незаконнорожденной ветви безумных французских королей. И очень боялся, что если он в чём - нибудь поступит неразумно, его тут же сочтут безумцем и скажут про него: «Это в нём кровь безумных правителей даёт о себе знать»
В народе его побаивались, считали потерявшим рассудок тираном, но и сместить не могли – слишком уж крепко сидел он на троне, в окружении «офицеров» и «пешек», был слишком жесток и скор на расправу.
40. Крутой вираж Бекингема
Лорду Бекингему – родственнику всех, самых родовитых семей, Генрих Тюдор приходился троюродным братом – по самой неродовитой линии сводного родства с побочной ветвью. Получалось, что Бекингем оказывал Тюдору неоценимую услугу, возводя его на престол. «А за услуги полагается платить благодарностью.» – прикидывал Бекингем.
И не то, чтобы этот вариант был для него особо выгодным, – он уже от Ричарда III получил столько титулов, ценных наград и доходных должностей, что о большем и мечтать нельзя! Но при Ричарде III (ЛИЭ) он эти назначения обязан был реально отрабатывать, а при Генрихе Тюдоре (в обмен на оказанную услугу) мог бы на этих должностях числиться номинально, получая с них реальный доход. Уж, верно, в ранге - то Генрих его не понизит, за всё хорошее, что он сделает для него.
Несмотря на очевидную успешность своей первой «PR-компании», Бекингем не считал её по-настоящему удачной. С Тюдором он предполагал не совершать подобных ошибок: «Должность от него приму, а работать не буду» – решил для себя Бекингем (на тот случай, если поступит выгодное предложение). А вообще-то он готов был остаться и при своём, – лишь бы только ему не мешали наслаждаться спокойной жизнью. А все условия для этого у него были. Оставалось только избавиться от обременительных поручений, навязанных ему Ричардом III. А значит, и от Ричарда самого. Потому, что писать письмо с объяснением и просить снять пару-тройку нагрузок, освободить от одной должности, потом от другой, Бекингем считал для себя унизительным: при дворе его могут не так понять, подумают, что это Ричард его отстранил и разжаловал… Будут относиться к нему, как к опальному, начнут строить козни… Да и сам Ричард прогневается – помрачнеет и скажет: «Я рассчитывал на Вас, Бекингем…», – стыда не оберёшься, а с новым правителем можно будет начать новую жизнь, с чистого листа.
Взвесив шансы, Бекингем признал альтернативу Мортона более предпочтительной: уж лучше предать короля, чем извиняться за собственную беспомощность и никчёмность.
Бекингем относился к тому типу людей, которые из двух зол предпочитают выбирать большее5. А кроме того, он наконец - то открыл своё настоящее призвание: он – прирождённый «кингмейкер» – превосходный «PR - менеджер»! И опыт предыдущей работы с Ричардом его в этом окончательно убедил.
5 Проблематичный аспект «логики соотношений» (+б.л.4), свойственный Бекингему как интуитивно - этическому экстраверту (ИЭЭ). Часто проявляется в том, что представители этого психотипа самые большие ошибки (самые безрассудные поступки) совершают после самых долгих и мучительных размышлений, а из двух зол (опять же, после долгих размышлений) выбирают не меньшее, а большее зло. Легко соблазняются сомнительной, "отбракованной" альтернативой – сомнительной альтернативной успешностью, гоняются за сомнительной удачей, перебегают на сторону врагов в погоне за сомнительной выгодой, служат двум партиям сразу («слуга двух господ») и т.д.… (см. характеристики ИЭЭ на 15-м выпуске сайта)
Воодушевлённый успехом первой PR - компании, Бекингем не собирался отказываться от второй. Теперь он проведёт всё то же самое в отношении графа Ричмонда (Генриха Тюдора). Правда для этого ему придётся примкнуть к заговорщикам, но так даже интересней – в этом есть что - то новое, героическое!
Волна воодушевления захлестнула Бекингема. И это было только началом шторма. Завершится он через пару месяцев – в прямом и в переносном смысле, – после того, как Бекингем потерпит кораблекрушение, пытаясь бежать из Англии, и будет выброшен на английский берег сильнейшей бурей, получившей название «Шторм Бекингема». Сбежать во Францию ему не удастся, придётся держать ответ перед Ричардом III за государственную измену и другие, совершённые им, преступления.
