29 сентября 2010

Два ракурса времени в истории Ричарда III — Часть II

Историческое расследование с соционическими комментариями.
10. Раскол в доме Йорка
«Только в грезы нельзя Насовсем убежать: Краткий миг у забав - Столько боли вокруг! Постарайся ладони у мертвых разжать И оружье принять Из натруженных рук.» (Владимир Высоцкий. «Баллада о борьбе»)
Раскол в рядах партии Йорка произошёл в 1465 году, когда могущественный граф Уорвик, сподвижник и ближайший родственник (двоюродный брат) сыновей Йорка, получил неограниченные полномочия после ряда успешных побед, которые он целиком и полностью посчитал своей заслугой. И в полной мере ощутив себя «кингмейкером» («создателем королей»), на всех парусах устремился во Францию, сватать королю Эдуарду свояченицу Людовика XI, принцессу Бону Савойскую, не спросив толком согласия жениха. Но не допустил Господь, чтоб очередная французская принцесса, как и в прежние времена, ступила на английскую землю в окружении новых работников "невидимого фронта", – этого не случилось! Произошло нечто непредвиденное: за несколько месяцев до этого (1 мая 1464 года) король Эдуард IV (СЭЭ) неожиданно для всех (и для самого себя, в первую очередь) женился на англичанке. И всех этой женитьбой удивил. Потому, что невест родовитых на ту пору в Англии почти не осталось. Многие погибли в гражданской войне, многих не уберегли как невест, подходящих для высокородных юношей. И взять их в жёны королю или принцам крови было никак нельзя. Король Эдуард IV обошёл всех на этой дистанции! Он женился на вдове мелкопоместного рыцаря, сэра Грея, – матери двоих детей, Елизавете Вудвилл1, – немолодой даме, на пять лет старше его по возрасту.
1 Психотип: этико-интуитивный экстраверт – «ЭИЭ».
Гонимая нуждой вдова пришла к нему на приём с просьбой вернуть ей земли мужа, отобранные после его гибели в сражении при Сент-Олбенсе. Да ещё и представила подложные документы по этому делу. По этим документам значилось, что мужа её звали не Джоном (как это было на самом деле), а Ричардом (благословенным именем для всех, сражавшихся за Йорк). И погиб он не на стороне Ланкастеров (что было правдой), а тоже, якобы, сражаясь за партию Йорка (что было вымыслом). С этими документами она могла рассчитывать на успех предприятия. И не ошиблась в прогнозах. Вот как эту сцену описывает Шекспир в исторической хронике «Генрих VI»: "Король Эдуард: Брат Глостер, Ричард Грей, муж этой леди, В Сент-Олбенском сраженье был убит. Его владенья победитель взял; Она теперь вернуть ей просит земли; Несправедливо будет отказать ей, Поскольку этот дворянин достойный Утратил жизнь в борьбе за Йоркский дом. Ричард Глостер: Вам, государь исполнить должно просьбу; Бесчестно было б отказать ей в этом. Король Эдуард: Конечно так, но всё же подождём». 2
2В. Шекспир, "Генрих VI", часть 3, действие III, сцена 2-я. (перевод Е. Бируковой)
Документы надо было проверить в архивах. Но вдова в приватной беседе упросила короля сделать для неё исключение. И по окончании беседы король представил её двору и братьям как свою невесту, чем поверг всех в изумление, потому, что это было абсолютно против правил, и этот брак, рано или поздно, всё равно признали бы незаконным. Король настоял на своём и потерял ряд сторонников. Но не Ричарда Глостера. Ричард остался с ним, верный присяге и своему девизу: "Верность меня обязывает". (Потом, став королевой, и сама Елизавета, и её приспешники об этом "забудут", когда (и по ходу пьесы, и по ходу исторических событий) будут интриговать против Ричарда, плести заговоры и мстить за всё хорошее, что он для них сделал.). Историки долго терялись в догадках, пытаясь понять причину столь странной и скоропалительной женитьбы короля, равно как и "непостижимо странное" влияние на него немолодой и малопривлекательной супруги. Вначале это объясняли тем, что леди Вудвилл оказалась не так сговорчива, как предыдущие фаворитки Эдуарда, и отказывалась ему уступать до тех пор, пока он на ней не женился. Потом и эту версию сочли несостоятельной, потому что первенец Елизаветы и Эдуарда (девочка) родилась через пять месяцев после свадьбы, вполне доношенной. Загадка оказалась разрешимой только при помощи соционики: король попал под мощное влияние своей жены, воздействующее на его подсознание – под мощный «соцзаказ3», – в котором Елизавета Вудвилл (психотип – этико- интуитивный экстраверт – «ЭИЭ») и удерживала его до последних дней его жизни.
3 По теории интертипных отношений (по теории ИТО) психотип «ЭИЭ» – соцзаказчик психотипа «СЭЭ» (сенсорно - этического экстраверта) и оказывают на представителей психотипа «СЭЭ» (к которым относился и король Эдуард IV) очень сильное влияние, которому очень трудно противостоять, – иногда (как в случае с Эдуардом) практически невозможно.
По версии Шекспира (этот эпизод отражён в третьей части его пьесы «Генрих VI»), Граф Уорвик узнал о свадьбе короля в тот самый день, когда принцесса Бона Савойская согласилась принять предложение Эдуарда. Когда она уже подписывала брачный контракт, приехавшие из Англии гонцы сообщили ей, что это место уже занято, предложение отменяется и рассмотрено быть не может. Уорвик был потрясён этим сообщением: у него у самого подрастали две красавицы - дочери – лучшие, знатнейшие и богатейшие невесты в Англии. И он был бы не прочь видеть одну из них королевой, тем более, что его старшая дочь – четырнадцатилетняя Изабелла4, уже обратила на себя внимание Эдуарда5. Но не пристало королю жениться на дочери графа. Принцу – ещё куда ни шло, сыну герцога – в самый раз. Когда - то, ещё при жизни герцога Йорка, был разговор о том, что младшие сыновья Йорка и дочери Уорвика, по возрасту и происхождению столь подходящие друг другу, могли бы составить две идеальные супружеские пары. Граф Уорвик с этим был согласен и лучшей партии для своих дочек не желал, а потому и не препятствовал их дружбе с принцами, когда Ричард и Джордж жили в его имениях.
4 Можно предположить, что её психотип – «СЛИ», судя по тому, как она в любви и согласии будет жить в браке с Кларенсом, а он (ИЭЭ!) будет ей хранить верность. (Кларенс в побочных связях не замечен, бастардов за ним тоже не числиться, хотя отличался весёлым нравом и склонностью к кутежам.) 5 Будучи в гостях в замке Уорвика, Эдуард однажды так приударил за Изабеллой, что его потом пришлось силой от неё оттаскивать. (А что делать? – «миражные» интертипные отношения (между СЭЭ и СЛИ) очень притягательные, особенно на первых порах и на далёкой дистанции.)
Граф Уорвик был бы не прочь видеть своих дочерей и герцогинями, если бы братья короля взяли их в жёны (с этим расчётом находчивый "кингмейкер" и предложил Эдуарду свой замок в качестве постоянного места жительства обоих принцев), он был бы счастлив видеть дочерей и королевами, если бы хоть одна из них всерьёз заинтересовала собой Эдуарда. Но на тот момент, будучи увлечён идеей восстановления добрососедских отношений между Англией и Францией, граф Уорвик предполагал стать сватом короля, а не его тестем, рассчитывая посредством брака Эдуарда IV с принцессой Боной упрочить мир между державами и положить конец их многовековым раздорам. К своей политической миссии граф Уорвик относился крайне серьёзно и не хотел быть скомпрометирован безответственным поступком короля Эдуарда, который своей внезапной женитьбой не только свёл на нет все его усилия, но и его самого лишил дипломатических прав и неприкосновенности. (Нет миссии, – нет дипломата, нет и дипломатических прав. А есть только частное лицо – несчастный граф Уорвик, которого «подставили», как последнего недотёпу, и теперь он сам должен нести ответственность за свои посреднические инициативы и за безрассудное поведение короля.) После многих безуспешных попыток примириться с королём Эдуардом, предпринимаемых им на протяжении нескольких лет, граф Уорвик 6 разорвал отношения с партией Йорка и перешёл на сторону Ланкастеров. В качестве доказательства своей лояльности он предложил свою младшую дочь, Анну Невилл, в жёны наследнику Ланкастеров, принцу Эдуарду, – единственному сыну Маргариты Анжуйской и Генриха VI. (Зная о чувствах Ричарда к Анне, граф Уорвик, в 1467 году, в качестве «утешительного приза» попытался сосватать Ричарду принцессу Жанну – вторую дочь французского короля Людовика XI, с условием, что он перейдёт на сторону Ланкастеров. Ричард отказался принять это предложение, посчитав его предательским и по отношению к Эдуарду, и по отношению к дому Йорка, и по отношению к возлюбленной своей Анне. Ричард остался с Эдуардом: лучше быть братом английского короля, чем тестем французского).
6 Уорвик по психотипу «ИЛЭ» – судя по сохранившемуся портрету и по многим фактам его биографии, – в частности, и по этому, «громкому конфликту» (суперэго - конфликту) с королём Эдуардом.
Вторую, старшую дочь графа Уорвика, Изабеллу, поспешил заполучить в жёны герцог Кларенс, покинувший брата, короля Эдуарда IV, в знак протеста против его женитьбы на леди Грей. За что, король Эдуард, подстрекаемый своей супругой (у которой были свои виды на всех лучших невест и женихов в стране), впоследствии жестоко отомстил, а вину за эту репрессию (проведённую по инициативе супруги) историки тюдоровской эпохи свалили на Ричарда Глостера, который ни коим образом к этому причастен не был (а был, как сейчас уже доказано, единственным, кто просил Эдуарда пощадить Георга Кларенса). Но были и другие свидетельства, указывающие на заинтересованность королевы в устранении Кларенса. Вот как пишет об этом тюдоровский историограф Доменико Манчини: «Королева Елизавета Вудвилл припомнила оскорбления ее семьи и клевету, которой шельмовали ее, а именно, что, СОГЛАСНО УСТАНОВЛЕННОМУ ОБЫЧАЮ, ОНА НЕ ЯВЛЯЕТСЯ ЗАКОННОЙ СУПРУГОЙ КОРОЛЯ. Отсюда она пришла к выводу, что ее потомство от короля никогда не вступит на трон, ПОКА НЕ БУДЕТ УСТРАНЁН ГЕРЦОГ КЛАРЕНС». (Вывод, мягко говоря, – логически непоследовательный: Кларенс ведь не единственный брат (а там более, родственник) короля Эдуарда, а только следующий по старшинству. Это и послужило причиной для того, чтобы сделать его первым кандидатом «на выбывание».). Тот же историограф (Манчини) описывает и эти события: «Георг, герцог Кларенс был поддержан графом Уорвиком и его многочисленными сторонниками как претендент на английскую корону весной 1469 г., после того, как он сочетался браком с дочерью Уорвика Изабеллой7. Отстранение Эдуарда от престола мыслилось под двумя предлогами: во-первых, он не сын своего отца — герцога Йорка, а во-вторых, он женился на вдове Елизавете Грей в нарушение существующего обычая8. Даже его мать впала в такой гнев (по поводу брака с Елизаветой), что выразила готовность подтвердить общественное мнение и заявила, что Эдуард не является сыном ее мужа — герцога Йорка, а был зачат в результате нарушения супружеской верности и поэтому недостоин чести править королевством".9»
7 Warkworth, стр. 4. 8 Mancini, стр. 74. 9 Ibid.
10 Историограф Тюдора Д. Манчини. 11 Судя по этому и другим эпизодам её биографии, герцогиня Йоркская (как и Маргарита Анжуйская, как и леди Вудвилл) по психотипу тоже была этико - интуитивным экстравертом («ЭИЭ»).
А происхождение у Елизаветы Вудвилл было хоть и высокое, но довольно сомнительное, поскольку брак её родителей – сэра Ричарда Вудвилла и герцогини Жаккетты Бэдфорд был заключён не по правилам. Сэр Ричард Вудвилл, – скромный дворянин из свиты вдовствующей герцогини Бэдфорд, тайно женился на своей госпоже. А когда пришёл требовать её приданное, разразился скандал. Вудвилл (за нарушение рыцарской присяги и злоупотребление служебным положением) был арестован и препровождён в тюрьму. Впоследствии он был помилован королём Генрихом VI (чья безумная матушка, аналогичным образом вышла замуж за своего охранника) и вместе со своей женой, Жаккеттой (бывшей герцогиней Бэдфорд), отослан в единственное (теперь) её имение – замок Графтон, где и произвёл на свет многочисленное потомство, постоянно нуждающееся в средствах к существованию. Отсюда и последующие проблемы Елизаветы Вудвилл, – нищета, необходимость выходить замуж за мелкопоместного рыцаря и т.д. (От нищеты и заниженного статуса у семейства Вудвиллов обострились и ненасыщаемые аппетиты, и неудовлетворяемые амбиции.) Как истинный квестим, Елизавета Вудвилл («ЭИЭ12») воевала «одна против всех» и никогда не складывала оружия, – ей повсюду мерещились враги. Раз ступив на зыбкую почву противозаконных брачных отношений, она враждовала со всеми родственниками своего мужа, находила предлог для ссоры, причину для обид. Даже окружив себя своей роднёй, – «своими людьми», – она не чувствовала себя при дворе в безопасности. Как человеку, глубоко внушаемому по аспекту «логики соотношений» (опасающемуся поступать против правил), – ей было трудно свыкнуться с тем, что она «села не в свои сани» и в любую минуту может вылететь из них на крутом повороте истории.
12 «ЭИЭ» – квестимный психотип (соционический псевдоним: «Гамлет»); по модели поведения полностью встраивается в схему: «герой - одиночка, сражающийся против всех».
Ни она, ни её родственники, не чувствовали себя защищёнными при дворе, – опасались, что после смерти Эдуарда брак будет аннулирован (что, собственно, и произошло). Всё это давало пищу их мнительности, раздражительности, позволяло находить и придумывать новые поводы для ссор и обид. Они то и дело жаловались на кого-нибудь королю, хныкали, кляузничали, доносили. Разумеется, они наживали себе врагов, а потом избавлялись от них, возводя на них ложное обвинение. (Лучшая защита – нападение!) Пытаясь упрочить своё положение, они запасались имуществом, привилегиями, высокими титулами, огромными землевладениями, материальными ценностями, полезными связями, которые пытались укрепить, заключая браки с самыми родовитыми и могущественными семьями Англии. Так, например, сестра королевы, Кэтрин Вудвилл, вышла замуж за герцога Бэкингэма, а её двадцатилетний брат Джон получил руку 60-летней вдовствующей герцогини Норфолк. Сын королевы от первого брака, Томас Грей, с подачи матушки женился на родной племяннице короля, Анне, единственной дочери и наследнице его старшей сестры, герцогини Эксетер. Одновременно с этим Грей получил от короля титул маркиза Дорсета, и должность коменданта Тауэра, хранителя государственной казны и королевских сокровищ (которые, впоследствии, по требованию королевы, он украдёт и тайно переправит во Францию для будущего уничтожения династии Плантагенетов и истребления потомков дома Йорка). Влияние жены на короля приобрело немыслимый, катастрофический размах. Влюблённый Эдуард (уже давно не мальчик) от избытка чувств, казалось, совсем разума лишился: он одаривал родственников жены с безудержной, неистощимой щедростью, в ущерб своим сподвижникам - йоркистам, которых семейство Вудвилл, предпочитая не думать о своём непрочном положении, вообще старалось не замечать. Это же отношение они внушали и Эдуарду, которого необходимость материально поддерживать ветеранов, угнетала всё больше и больше. Но конечно, главный тон здесь задавала королева Елизавета Вудвилл. Она в наибольшей степени ощущала свою вину перед ветеранами партии Йорка, – то есть, теми, кто сражаясь за её супруга, обеспечил ей и её близким всю ту власть и то высокое положение, которым она теперь пользовалась безраздельно. Как программный этик и творческий интуит («ЭИЭ»), она понимала, что поступает с ними несправедливо, знала, что наживает в их лице врагов, но и признавать факт своей вины не могла (по логике ЭИЭ, «признание – царица доказательств»), как не могла и уронить свой престиж в их глазах, поскольку несла ответственность не только за свой статус и своё положение, но и за положение своей семьи – мужа, детей, многочисленных родственников. Поэтому и угрызения совести, и чувство вины, ей приходилось «глушить» новым «запасом прочности» – захватом новых материальных благ, привилегий и ценностей – новой компенсацией, приглушающей её страхи и направленной на укрепление её влияния и упрочение её положения при дворе, которое никогда не казалось ей в полной мере надёжным. Соответственно, и захваченных средств ей никогда не хватало – они все уходили в бездонную пропасть её страхов и подозрений, как в «чёрную дыру». (А захвати она власть после смерти Эдуарда, так она и Англию заглотнула бы за милую душу – утопила бы в «чёрной дыре» своих бездонных комплексов, и аппетит от этого только разыгрался бы, потому что чувство вины от этого обострилось бы ещё больше.) Здесь уже в полной мере подтвердилась справедливость старинной английской пословицы: «Коня загонит нищий, сев верхом». Обе королевы – и Маргарита Анжуйская, и Елизавета Вудвилл – бесприданницы (обе одного и того же психотипа – «ЭИЭ»). Обе, дорвавшись до власти, привели свою камарилью, обе подпитывали огромное количество своих ставленников, обе разворовывали государство, обе ожесточённо боролись за власть (за привилегированное место в системе). И обе – в результате этой борьбы и сопровождающих её репрессий – подрубили под корень династию Плантагенетов. Всё это – закономерные последствия неравных браков с КВЕСТИМАМИ - СУБЪЕКТИВИСТАМИ - НЕГАТИВИСТАМИ. Проблема — в соотношении психологических признаков, приводящих к такому результату в условиях нескончаемой борьбы за доминирующее место в системе при стремительном восхождении к власти (были «никем», в одночасье стали «всем»). Эти изголодавшиеся в детстве и юности «Золушки», дорвавшись до власти никак не могли насытить свою алчность, не чувствовали себя в безопасности, а потому и не могли удовлетвориться достигнутым. Вокруг них кормилось их вечно голодное, дорвавшееся до власти, окружение и зорко следило за тем, чтобы ни одна милость короля не прошла мимо них. А ветераны - йоркисты смотрели на эти бесчинства и всё никак не могли взять в толк, что же это за напасть такая? Не успели они одну, – французскую «волчицу» от трона оттеснить, как вместо неё тут же появилась другая, – отечественного производства, но очень на неё похожая. И тоже со своей стаей прихвостней, которые не подпустят к своему пирогу, сколько ни проси. А что же Ричард? Где и с кем он был всё это время? В 1465 году (вскоре после свадьбы короля, в пору расхождения его с графом Уорвиком) Ричард, по приказу Эдуарда, покидает гостеприимный замок Миддлхэм, прощается с дорогими его сердцу людьми и прибывает ко двору, где уже во всю правит бал семейство Вудвиллов. По счастью, тринадцатилетний Ричард не представлялся им сколь - нибудь опасным. Сказалась нормативная общительность (-ч.э.3) и коммуникабельность юного герцога – признаки ПОЗИТИВИЗМА, ДЕКЛАТИМНОСТИ и ЭМОТИВИЗМА, сообщающие ему способность завоёвывать симпатии и расположение, внушать доверие, смягчать раздражение, устанавливать позитивный эмоциональный контакт и сглаживать конфликт. И это не удивительно, потому что при всех вышеперечисленных данных (и принимая во внимание его последующие добросердечные отношения), он был очень добрым, отзывчивым, чутким, понимающим человеком, великодушным и снисходительным даже к своим врагам Всё это дезориентировало и клику Елизаветы Вудвилл, – трудно было решить, как к Ричарду относиться: вроде и зла никому не делает, но непонятно, почему. А это был его способ сохранять со всеми ровные, дружеские отношения, сдерживать конфликт, не допускать напряжения, которое возрастало из-за бесконечных склок и грызни, затеваемой семейством Вудвиллов. Понятно, что этот «пир хищников», к которым и подступиться-то было страшно – загрызут, закусают, не пощадят! – отвратил многих сторонников от Эдуарда: у них не было ни морального, ни материального стимула за него воевать. И только верность Ричарда королю удерживала оставшихся от измены: пока Ричард Глостер поддерживает Эдуарда, игра стоит свеч, ещё не всё потеряно, можно продолжать партию. Томас Мор, который считал себя большим «правдолюбом» (за что и пострадал), справедливости ради, отметил в своей «Истории короля Ричарда III», что Ричард Глостер с избытком одаривал ветеранов Йорка – был с ними щедр до расточительности, за что ему «иногда выговаривали»… Кто выговаривал? Понятно, что не Эдуард, – он был бы рад облегчить бремя морального и материального долга перед своими сподвижниками – мелкопоместными рыцарями и дворянами, терпящими голод, нужду и лишения в послевоенной, разорённой стране. Но при «накопительской» бережливости Эдуарда (ПРЕДУСМОТРИТЕЛЬНЫЙ по психологическому признаку), при его постоянной стеснённости в средствах (из - за неуёмной прожорливости его новых родственников), он этого сделать не мог. Тогда кто же одёргивал Ричарда? Да Елизавета Вудвилл и одёргивала – кто же ещё? Она – его старшая «сестра в законе» беспокоилась за свой престиж, боролась за своё место в системе. Её не волновали проблемы обнищавших ветеранов - йоркистов – «служить надо не за деньги, а из верности к присяге!». А действия Ричарда ставили её в неловкое положение: получается, она – «плохая», а он – «хороший», она обирает ветеранов, а он их одаривает – кому ренту, кому пенсию из своих средств обеспечит… И всеми- то он интересуется, всем помогает, для всех у него средства находятся… (А то, что он с ними бок о бок воевал, они его собой прикрывали, последним куском с ним делились, и теперь он считал своим долгом им помогать, – это её не интересовало, – она не собиралась вникать в эти отношения и, тем более, вместо него расщедриваться.) Её как СТРАТЕГА (по оному из психологических признаков, составляющих её психотип) настораживал только тот факт, что Ричард поддерживает сторонников Йорка своими средствами. Получается, что он их «вербует», объединяет вокруг себя в пику Эдуарду – обрастает «своими людьми», что само по себе уже опасно и подозрительно. Разве она могла с этим смириться? Расправиться с ним ей тогда тоже не удавалось. Ричард был нужен королю (война ещё была не закончена), он был обласкан и любим королём, и она должна была с этим считаться. Она затаила на Ричарда злобу, предполагая свести с ним счёты в более подходящее время. Ричард был вторым «Я» Эдуарда – голосом его совести, стимулом его добрых дел, – зеркалом его души, – самым прямым и честным. Самым близким и самым преданным ему человеком. И это тоже бесило Елизавету Вудвилл. Она пыталась отдалить от Ричарда Эдуарда (что очень точно подмечено Шекспиром в трагедии «Ричард III») – кляузничала, настраивала мужа против него. Активно занималась «чисткой» окружения своего супруга, создавая, вокруг него, зону контроля и отчуждения. Как «ЭИЭ», она в совершенстве владела техникой «face - контроля» его приближённых: посмотрит человеку в глаза, дождётся, что он отведёт взгляд, и скажет про него металлически - жёстким голосом: «Я ему не верю!». А человеку (и всем его родственникам) эта игра в «гляделки» и в «верю - не верю» дорого обходилась. 11. «Loyaulte me lie»
«Испытай, завладев Еще теплым мечом, И доспехи надев, Что почем, кто почем! Разберись, кто ты - трус Иль избранник судьбы, И попробуй на вкус Настоящей борьбы…» (Владимир Высоцкий. «Баллада о борьбе»)
С юных лет Ричард был фантастически популярен и любим своими сподвижниками. Его действия всегда соответствовали его девизу: "Верность — меня обязывает!" («Loyalty me lie»13). И он никогда не предавал своего брата - короля. Делил с ним и радость побед, и горечь изгнания, когда партия Ланкастеров временно взяла верх, а их общий брат, герцог Кларенс, примкнул к их врагам и предпринял попытку восстановить на троне слабоумного короля Генриха и его безумную супругу.
13«Loyalty me lie» («Верность меня обязывает») – девиз Ричарда Глостера. В других вариантах: «Верность делает меня стойким», «Верность – превыше всего».
В 1468 году, спровоцировав несколько восстаний в Йоркшире (во время которых были убиты отец и брат Елизаветы Вудвилл), Уорвик вынудил короля выступить походом на север страны, в то время как большинство его сторонников сконцентрировало свои силы на юге. Ввиду численного перевеса своих противников Эдуард вынужден был отступить. Тогда же он узнал об измене Уорвика и Кларенса – о том, что они уже открыто поддерживают восставших и выступают на стороне его противников. В битве при Эджкот - Мур, 26 июля, 1469 года, Уорвик разбил королевские войска и, захватив в плен короля Эдуарда , а затем препроводил его (якобы для обеспечения безопасности) сначала в Уорвик - кастл, а потом в Миддлхэм (!) – замок, где проходили детские и отроческие годы Ричарда Глостера и где жила его возлюбленная – младшая дочь графа Уорвика, Анна Невилл, – «Прекрасная Дама» Ричарда, – его богиня, царица его души, верная их пылким, романтическим отношениям и связанная с Ричардом его словом и рыцарской клятвой. Заполучив Эдуарда в полное своё распоряжение, граф Уорвик на правах гостеприимного хозяина попытался миром разрешить дело с неудачной женитьбой короля. Для начала он стал внушать Эдуарду, что его ненормальная страсть к леди Вудвилл – явление вредное и, определённо, мистическое. А сама леди Вудвилл – не иначе, как ведьма, потому что – мыслимое ли дело! – так им помыкает, в такой оборот мужа взяла, что от родных и самых близких людей его отворачивает! Эдуард отказывался признавать эти доводы, но Уорвик продолжал уговаривать… Спор длился долго – до конца сентября. За это время сторонники Ланкастеров, воспользовавшись пленением короля стали поднимать восстания по всей стране, а сторонники Йорка их подавляли. И неизвестно, чем бы всё это для Эдуарда закончилось, если бы в парке замка Миддлхэм однажды не появился его младший брат, Ричард Глостер (который, конечно же, всю эту округу, - весь замок и парк знал, как свои пять пальцев14) в компании с лордом Гастингсом, юным Генри Стаффордом, герцогом Бекингемом, графом Эссексом, лордом Говардом и некоторыми другими сторонниками, прибывшими со своими войсками. Эдуард пожелал пройтись по парку, подышать свежим воздухом и назад уже не вернулся: Ричард с войском и другие, сопровождающие его лица, обеспечили ему безопасность.
14 Вот, что значит БЕСПЕЧНОСТЬ интуитивно-логического экстраверта (ИЛЭ – психотип графа Уорвика)!
Вернувшись в Лондон, Эдуард воздал должное заслугам Ричарда и щедро его наградил, позволив ему пожизненно исполнять должность Великого Констебля Англии. Став главой Рыцарского суда и Военного трибунала, семнадцатилетний Ричард мог определять степень вины за предательство и назначать наказание. (Известно, что уже тогда он был справедливым и мудрым судьёй). Одновременно с этим Ричард (опять же пожизненно) был назначен Главным Судьёй Северного Уэльса и успешно проявил себя на этом поприще. В феврале 1470 года, возглавив вверенные ему войска, он быстро подавил разгорающееся в Уэльсе восстание и освободил захваченные повстанцами замки Кардиган и Кармартен. Тогда же, в дополнение ко всем прочим своим обязанностям, от которых его никто не освобождал, Ричард получил назначение на должность Главного Судьи и Южного Уэльса и стал фактически полным правителем Уэльса. Победы Ричарда и существенный перевес объединённых сил Йорка побудили графа Уорвика перейти на сторону Эдуарда. Рассчитывая занять прежнее могущественное положение при дворе, Уорвик поспешил пойти на примирение с королём. Но его планам не суждено было сбыться: примирение не состоялось, поскольку в то же самое время королю принесли секретные документы, из которых он узнал о планах Уорвика и о его намерении возвести на английский престол младшего брата короля, Джорджа Кларенса. Рассерженный Эдуард обвинил графа Уорвика и герцога Кларенса в государственной измене и лишил их всех гражданских и имущественных прав. Джон Невилл – единственный, лояльный королю член семьи Невиллов, лишился графства Нортумберленд, после чего этот титул король Эдуард (со свойственной ему логической непоследовательностью) вернул Генри Перси, тайно симпатизировавшему партии Ланкастеров. (Свои счёты с йоркистами Генри Перси сведёт спустя пятнадцать лет, когда отплатит предательством за их доверие и доброту, – оставит Ричарда III без поддержки в решающем сражении на Босвортском поле и перейдёт на сторону Генриха Тюдора.). Пользуясь отсутствием Ричарда Глостера, находившегося при исполнении своих новых обязанностей в Уэльсе, Уорвик и Кларенс в марте 1470 года попытались поднять против короля Эдуарда восстание, получившее название линкольнширского путча. Стремительно продвигаясь вперёд, они успели захватить некоторые провинции и даже поделить их. Ричард немедленно отреагировал на происходящее: в кратчайший срок он собрал огромную армию и – обычное дело! – отправился выручать брата - короля. После окончательного разгрома повстанцев 12 марта, 1470 года, в битве при Эмпингеме на Луз-коат Филдс (на «поле потерянных пиджаков»), закончившейся победой Эдуарда, чудом успевшие спастись Уорвик и Кларенс, захватив с собой жён и детей, перебрались на континент, искать защиты у французского короля, Людовика XI. Там они заключили союз с Маргаритой Анжуйской, супругой томившегося тогда в Тауэре короля Генриха VI, и подписали соглашение о совместной борьбе против Эдуарда IV и всех йоркистов, призвав под свои знамёна оппозиционеров и опальных Ланкастеров. Заметив, что основные силы ланкастерцев стали объединяться вокруг графа Уорвика, Эдуард начал спешно вооружаться. Самому надёжному из своих сподвижников – брату Ричарду Глостеру – он поручил поддерживать порядок и собирать налоги в Мидлэндсе. Одновременно с этим (в дополнение ко всему прочему!) он назначил Ричарда наместником приграничных к западу земель, рассчитывая, что тот сможет также обеспечить и лояльность северных провинций. Ричард блестяще справился и с этой задачей в дополнение ко всем предыдущим. Безупречно исполнительный, фантастически неутомимый, безгранично терпеливый и выносливый, методичный везде и во всём, Ричард Глостер был самой верной и самой надёжной опорой для своего брата - короля. А во Франции, тем временем, граф Уорвик - Создатель Королей развивал кипучую деятельность. При посредничестве французского короля Людовика XI он добился согласия Маргариты Анжуйской на брак ее сына, Эдуарда Ланкастерского с его младшей дочерью Анной в обмен на обещание восстановить Генриха VI на английском престоле. По условию Маргариты брак мог быть заключен не раньше, чем Уорвик вернёт Генриху трон. Кларенсу, который ничего не получал от этого союза, предложили малоутешительный приз: он унаследует престол только в том случае, если у Анны и Эдуарда Ланкастера не будет детей. Самой Анне Невилл в ту пору было неполных четырнадцать лет. К смене политических убеждений своего отца она относилась неприязненно: всякий раз они оборачивались новой катастрофой для их семьи. Становиться предметом торга и залогом его лояльности в этой новой его политической авантюре ей тем более не хотелось, – у Анны были свои планы на будущее и своё мнение на этот счёт. Был у неё и свой суженный, – милый, добрый, любимый Ричард Глостер, с которым она была связана первыми, пылкими обещаниями ранних, романтических отношений и втайне рассчитывала соединить с ним свою судьбу. Потрясённая свалившимися на неё переменами – внезапной разлукой с Ричардом, предательством и бегством отца, опалой разгневанного Эдуарда, грозившей неисчислимыми бедствиями всей их семье, – Анна чувствовала себя потерянной и одинокой в этом водовороте событий. Непонятая, глубоко несчастная, преданная самыми близкими ей людьми, эта тринадцатилетняя девочка не знала, как ей поступить: что ни сделаешь, – всё грех или преступление против совести, чести, гражданского или дочернего долга. Изменить королю – преступление. Расстаться с Ричардом – хуже этого ничего нет и быть не может! Ослушаться родителей – грех непослушания. Броситься в воду и вплавь добраться до Англии – грех самоубийства и погибель души. Куда ни кинь, всюду тупик безысходности, который сам по себе её пугал и был для неё нестерпим (+ЧИ4). Из всех перечисленных зол ей пришлось выбирать наименьшее – наотрез отказаться выйти замуж за Эдуарда Ланкастера и объявить родителям, что стоя перед алтарём она своего согласия на этот брак не даст. С той же пылкостью, с какой она обожала Ричарда , без которого не могла представить себе своё будущее, она ненавидела нового своего жениха, Эдуарда Ланкастера, омерзительного ей, кроме всего прочего, и своей изощрённой жестокостью,– исключительной даже для кровавого времени Войны Роз. Известно было, что свой первый самостоятельный смертный приговор Эдуард Ланкастер вынес ещё в семилетнем возрасте, чем изрядно шокировал даже свою мать, патологическую изуверку, королеву Маргариту Анжуйскую, которая только в шутку спросила его: "Как мы накажем этих двух рыцарей?", – указывая на двух бывших телохранителей из свиты короля Генриха, сдавшихся в плен к йоркистам. Семилетний принц Эдуард мельком взглянул на них и спокойно сказал: "Отрубим им головы!" – что и было тут же исполнено. Анна пришла в ужас, узнав о намерении отца отдать её в жёны этому монстру, и решила противиться его планам, чего бы ей это ни стоило. – Я не пойду замуж за этого изверга! Я ненавижу его! Я Ричарда Глостера люблю! – в порыве отчаяния объявила она отцу. И для пущей убедительности решила прибегнуть к ещё одному, как ей казалось, решающему аргументу: – Вы же сами мне говорили , что Эдуард Ланкастер – не законный сын короля Генриха, а плод тайной страсти Маргариты Анжуйской и её фаворита, герцога Саффолка. Это общеизвестно! Из - за этого он даже был отстранён от престолонаследия, а потомки Йорка получили право претендовать на корону!.. – Если ты выйдешь за Эдуарда, корона снова вернётся к Ланкастеру. – убеждал её Уорвик - Мы, Невиллы – ближайшие родственники наследной линии Плантагенетов. – Всё равно, не пойду за него! – упрямо твердила Анна. – Он мне не пара!.. Надо будет, я сама об этом скажу его матери, бывшей королеве Маргарите Анжуйской... – Только посмей! – рассерженный Уорвик метнулся к дочери, схватил её за косу и с размаху ткнул носом в стену (успев, однако, задержать руку в последний момент), – не для того он, всемогущий граф Уорвик - Гроза Королей унижался перед королевой Маргаритой Анжуйской и несколько часов стоял перед ней на коленях в присутствии короля Людовика XI и всего французского двора. Не для того он выпрашивал у неё прощение и умолял заключить с ним союз, чтобы эта строптивая девчонка, его младшая дочь, всё испортила именно теперь, когда в это предприятие вложено столько сил, средств и денег! – Только посмей, и я... я не знаю, что с твоим Ричардом сделаю!.. Клянусь Небом, я ещё доберусь до него! Только эта угроза и могла заставить Анну смириться со своею судьбой: уж что-что, а лютый гнев её воинственного отца был ей хорошо известен (всё - таки - конфликтёры: ЭСИ - Анна, ИЛЭ - "кингмейкер"-Уорвик). Себя ещё она могла подставить под удар (+ЧС2), но только не Ричарда. Ради его спасения она была готова пожертвовать собой – пусть её хоть за чёрта замуж выдают, если им так хочется, – всё лучше, чем каждый миг представлять себе, как в пылу сражения её отец пробивается к Ричарду и обрушивает на него смертельный удар своего меча. 13 сентября 1470 года граф Уорвик с войсками высадился в Англии. Здесь он соединился с силами своего брата, маркиза Монтэгью, бывшего графа Нортумберленда, и предпринял попытку захватить ставку короля Эдуарда. Эдуард, услышав в самый последний момент (во время ужина) сигнал тревоги охранников, был захвачен врасплох и едва успел убежать. Поздней ночью, в сопровождении ближайших сподвижников – Ричарда Глостера, лорда Гастингса и лорда Риверса, он пробрался в Линн, а оттуда отплыл на корабле в Бургундию, в спешке забыв захватить с собой деньги. (Спохватились уже в пути, когда нужно было платить за проезд. Пришлось расплатиться меховым плащом Эдуарда). 12.Подготовка к походу Бургундия времён Карла Смелого (психотип: «ЭСЭ») уже не была тем благословенным краем – страной сказок и грёз, какой знал её Ричард по своим ранним, детским воспоминаниям. Изысканная роскошь двора Филиппа III (психотип «ЭИЭ») сменилась суровым, военным стилем его прижимистого сына. Собираясь прикупить новые земли, чтобы расширить свои владения и сменить герцогскую корону на королевскую или даже императорскую, Карл Бургундский, пользовался самыми грубыми и примитивными средствами: облагал своих поданных непомерно высокими налогами, выколачивая из них последние деньги. Подавлял их восстания жестоким террором. Воевал со всеми своими соседями, попеременно теряя захваченное то в одном , то в другом месте. В бою отличался исступлённым буйством и невероятной, доходившей до безрассудства отвагой, которая на всю жизнь осталась главной чертой его характера, из - за чего и получил прозвище «Смелый». Его экономическая, внешняя и внутренняя политика, при всех затраченных им усилиях, была столь неэффективна, что напоминала «Тришкин кафтан» (всё в зияющих дырах, а прикрыться нечем). И неутомимый Карл Смелый, с присущим ему упорством, изыскивал новые материальные средства и собирал новые военные силы для того, чтобы прикрыть то одну, дыру, то другую. А тут ещё бедные родственники к нему в гости нагрянули – братья его жены – два несостоявшихся правителя, безземельные и безденежные, – английский король Эдуард IV и его младший брат, Ричард, герцог Глостер, которого Карл помнил ещё ребёнком. Свалились, как снег на голову, и просят у него политического убежища, защиты, поддержки, денег на дорогу в обратный конец и небольшую армию в несколько тысяч солдат, чтобы отвоевать назад всё упущенное. «Банкроты» просят помощи у «банкрота», который и сам - то вычерпывает море своих проблем решетом. Ну, понятно, что они его повергли в шок, этим своим заявлением. И если до этого Карлу казалось, что хуже его положения ничего нет и быть не может, то они явились наглядным тому опровержением: их положение – безземельных и бесприютных скитальцев, гонимых нуждой, местью и ненавистью своих вездесущих врагов, – было ещё хуже. Но, как известно, «минус» на «минус» даёт «плюс». Вчетвером они организовали «группу мозгового штурма», – идеальную при сочетании их психотипов: дуальную пару образовывали Карл Смелый («ЭСЭ») и его жена (их сестра) герцогиня Бургундская, Маргарита («ЛИИ»), а Ричард («ЛИЭ») и Эдуард («СЭЭ») составляли ортогональную им, активационную диаду, почти квазитождественную. Они объединили свои усилия и разработали план, при котором проблему англичан можно было решить ничтожно малыми средствами. Первый камень в основу этого плана заложила Маргарита Бургундская («ЛИИ»), поинтересовавшись: «А нельзя ли эту задачу решить минимальными средствами?». Эту идею ей подсказала её творческая интуиция потенциальных возможностей, направляемая программной логикой соотношений (-б.л.1 /+ч.и.2). Её мысль подхватил Ричард Глостер – «ЛИЭ». Как программный прагматик и творческий интуит (-ч.л.1 /+б.и.2) он сразу понял: если начался торг, дело выгорит, – главное, чтобы хоть что - то дали, а с остальным они уже сами управятся. Как программный технолог (-ч.л.1) он начал разрабатывать оптимальное решение, исходя из самых жёстких условий поставленной задачи: «отвоевать страну и корону минимальными техническими средствами». По творческой интуиции времени (+б.и.2) он разработал последовательность действий и прогнозируемых событий, которыми и увлёк Эдуарда – суггестировал его по интуиции времени (-б.и.5) и активизировал по логике действий (+ч.л.6). Остальное дополнили Эдуард – «СЭЭ» (+ч.с.1/ -б.э.2) и Карл – «ЭСЭ» ( -ч.э.1/+б.с.2), – два сенсорика - этика, разработав этическое (эмоциональное) и сенсорное (силовое) воплощение этой идеи, в соответствии с которой Эдуард должен был вызывать сочувствие одних или симпатии других своих потенциальных сподвижников, по пути продвижения в Лондон (этическое решение проблемы). А его военный эскорт должен быть при этом умеренным, чтобы не провоцировать сопротивление, но достаточно сильным и многочисленным, чтобы привлечь на свою сторону влиятельных и серьёзных людей (силовое решение проблемы). Самым трудным было уговорить Эдуарда смириться с ролью скромного и умеренного в своих притязаниях заявителя и представиться этакой «серой мышкой», которая хочет беспрепятственно проскользнуть к себе домой, – может быть в Йорк, чтобы предъявить притязания на герцогский титул, а может быть и прямо в Лондон, если удастся собрать значительные силы. А дальше – всё, как в стихах: « – Где ты была сегодня, киска? – У королевы, у английской. – Что ты видала при дворе? – Видала мышку на ковре. 15» Дальнейшие действия разыгрывается, как по нотам: на глазах у всех «мышка» превращается в «силача - великана 16» берёт короля в плен и отбирает у английской королевы (Маргариты Анжуйской) корону. Надевает её на себя, и все присутствующие хором кричат: «Да здравствует король Эдуард Четвёртый!».
15 Перевод С.Я Маршака. 16 Тот факт, что здесь задействована характерная для деклатимов «игра в мнимые перевёртыши» (сначала был «шестёркой», потом стал «девяткой», а затем уже и королём) – тоже говорит о том, что идея этого замысла принадлежит Ричарду. Ричард – «ЛИЭ» – ДЕКЛАТИМ (по психологическому признаку), Эдуард – «СЭЭ» – КВЕСТИМ. КВЕСТИМЫ на такие уловки идут крайне неохотно: всегда опасаются, что кратковременная «роль» – «маска», взятая на прокат, – прилипнет к ним навсегда. (В квестимной модели отношения и связи долговременные, а аспект «интуиции времени» архетипически (базисно)сочетается с аспектом «этики эмоций». В деклатимной модели деловые, технические связи кратковременные, аспект интуиции времени сочетается с технической логикой), поэтому ДЕКЛАТИМЫ относятся к таким превращениям, как к заранее спланированному техническому приёму: отыграв свою роль, с лёгкостью отбрасывают от себя эту «маску», как ненужный инструмент или отработанный материал. Игру в перевёртыши часто включают в технические или стратегические планы. (Например, «тактика ложного отступления» – так называемая «парфянская стрела» – типично деклатимный приём,– вариант «игры в перевёртыши»).
Примерно эту картину потом и изобразит Уильям Шекспир в четвёртом акте, третьей части своей исторической драмы «Генрих VI». Король Генрих в окружении ланкастерских лордов сидит на троне, за сценой раздаются крики: «Йорк!», «Йорк!», в покои врываются Эдуард и Ричард Глостер с солдатами. Эдуард снимает с головы Генриха корону и надевает её на себя. А потом приказывает: «Король Эдуард: Взять труса Генриха! Прочь увести! Вновь королём меня провозгласить! (обращаясь к Генриху) – Ты многих мелких ручейков источник. Твой ток прерву, и воды их поглотит Мой океан и возрастёт от них. – Скорее в Тауэр отвести его! И говорить ему не дозволяйте. (Несколько человек с королём Генрихом уходят.) Король Эдуард: Милорды, путь свой в Ковентри направим, Где пребывает ныне дерзкий Уорвик. День жарок. Поспешим на сенокос, Чтоб наши травы не сгубил мороз. Глостер: Идём, пока он не собрал войска. Изменник слишком вырос; мы его Врасплох захватим. В Ковентри, бойцы!17»)
17 У. Шекспир, «Генрих VI» (часть 3), акт 4, сцена, 6. (перевод Е. Бируковой)
В положенный срок всё это произошло. Но уговорить Эдуарда согласиться на этот план (там, в Бургундии) было отчаянно трудно. Загвоздка же заключалась в том, что Эдуард не мог даже на короткое время смириться с ролью скромного и непритязательного заявителя, – не соглашался прикинуться «серой мышкой» или «хитрой лисой, проскальзывающей к себе в нору» (с которой в той же драме сравнил его Уильям Шекспир). Не прикидываются сенсорно - этические экстраверты (СЭЭ) «серыми мышками – хоть ты плачь! Даже если это единственная возможность успешно завершить всё задуманное , упорно ищут другие решения . Поэтому, есть все основания полагать, что эту идею Эдуарду IV подсказал Ричард Глостер. Мало того, он, по всей видимости, ещё и долго уговаривал брата согласиться с ним. Эдуард – УПРЯМЫЙ18 (по психологическому признаку) ЭКСТРАВЕРТ. В соответствии со свойствами этого признака и запросами своей ЭГО - программы (аспект эволюционной волевой сенсорики со знаком «плюс» (+ ч.с. 1), который представлен здесь как «концентрированная сила», мобилизация воли, беспредельное накопление силового потенциала), представитель психотипа СЭЭ (психотип Эдуарда IV) с самого начала выставляет максимально высокие требования и занижает их крайне неохотно. То есть, вообще не поддаётся давлению и на уступки не идёт – один из самых упрямых и амбициозных психотипов в соционе).
18 УПРЯМСТВО (как психологический признак) входит в структуру психотипа «СЭЭ». В структуру психотипа «ЛИЭ» (психотип Ричарда) входит психологический признак УСТУПЧИВОСТИ, что несколько осложняло отношения между ними, хотя в целом, совместимость была очень неплохой (один из лучших вариантов психологической совместимости).
Эдуарду определённо хотелось вернуться в Англию с триумфом, под бой барабанов, распустив знамёна (а иначе бы он не был «СЭЭ»). Уступать, соглашаться на роль «скромного просителя» – этакой «серой мышки», которая незаметно проскользнёт в Лондон, никого не побеспокоив, – не в его стиле. (Скромность не является достоинством в системе приоритетов «СЭЭ». Для любого «СЭЭ» быть «серой мышкой» – значит не уважать себя – быть «никем» – «пустым местом», а это слишком сильно противоречит их ЭГО - программе.) Но на этом был построен весь план: Эдуард вернётся неузнаваемым в своей «кротости» и «скромности» человеком. (Что опять же говорит о том, что эту идею разрабатывал именно Ричард. Как программный технолог (-ч.л.1) он старался любую задачу решать альтернативными методами (инволютор) и минимальным количеством затраченных средств. А как УСТУПЧИВЫЙ (по психологическому признаку), – единственный УСТУПЧИВЫЙ из всех четырёх участников группы, разрабатывающей этот план, 19 – он отчётливо видел все проблемы, связанные с амбициозностью и УПРЯМСТВОМ Эдуарда, и мог предложить ему «УСТУПЧИВОСТЬ» как альтернативу его обычному, УПРЯМОМУ поведению20 – то есть «дал свою УСТУПЧИВОСТЬ взаймы» – предложил сыграть роль уступчивого человека, выдвигающего скромные условия. Поэтому и строил план на неожиданном «превращении» Эдуарда из УПРЯМОГО в УСТУПЧИВОГО, что позволило бы им пройти в Лондон «скромными просителями» с небольшим эскортом – всего в тысячу воинов.)
19 Маргарита и Карл Бургундские – тоже были УПРЯМЫМИ, по психологическому признаку, и значит идея «скромных, умеренных притязаний» им не могла прийти в голову, – они не видели тех проблем Эдуарда, который замечал Ричард (как УСТУПЧИВЫЙ), что и позволяет предположить, что именно Ричард был автором этой хитроумной идеи. 20 Альтернативная логика действий – программный аспект психотипа «ЛИЭ» – психотипа Ричарда.
Оставалось только уговорить Эдуарда и пообещать ему и триумф, и фанфары, и большое войско присоединившихся сподвижников – то есть всё то, что он потом получил. Но сначала надо было разыграть роль «серой мышки» и не «выходить из образа» до определённого момента. А когда корона снова вернётся к Эдуарду, Ричард сам организует ему триумфальное торжество, и это будет такое торжество, какого ещё не видывал Лондон. Потому что устроителем и распорядителем на нём выступит сам герцог Глостер, а не какой-нибудь заштатный «массовик-затейник», существующий для таких случаев. А чтобы убедить Эдуарда, Ричард, по всей вероятности, использовал одно - единственное эффективное средство, испытанное им ещё с детства, – подначку и спор, в расчёте на азарт Эдуарда. (Уговаривать УПРЯМОГО активатора трудно, а втянуть его в спор, – а в особенности, такого, как «СЭЭ», для «ЛИЭ» не составляет труда.) Можно представить себе, как это было: на лице Ричарда появилась лукавая улыбочка, глаза зажглись, загорелись, в них появились весёлые искорки, азартный прищур: «А спорим, что у нас всё получится, если сделаем, как я скажу? Спорим?!» – «Спорим!» – соглашается Эдуард, потому что ничего не теряет: вернуться в свой прежний облик он всегда успеет, а посмотреть, чем закончится эта уловка, ему интересно. На что они спорили – не известно. (Но можно предположить, что всё то, что получил потом Ричард – службу в Йоркшире (подальше от двора), должность Наместника Северных графств, руку Анны Уорвик и прочие милости сверх того, – было оговорено условием спора. А тому, что спор был, есть ещё одно доказательство: Ричард был организатором триумфальных торжеств, – то есть взялся за работу не соответствующую его рангу и титулу. И тут они с Эдуардом «сравняли счёт», потому что для «ЛИЭ» выполнять работу, не соответствующую его рангу, профессиональному профилю или уровню квалификации, так же унизительно, как для «СЭЭ» прикидываться мелким и неприметным. Известно также, что всё задуманное было ими осуществлено наилучшим образом. Медлить было нельзя, потому что граф Уорвик уже прибыл в Англию и посадил на трон слабоумного короля Генриха VI – то есть, выполнил обещание, данное Маргарите Анжуйской. Свою дочь, Анну Невилл, он 13 декабря 1470 года выдал замуж за Эдуарда, принца Уэльского (прощай, Ричард!). А у Елизаветы Вудвилл, которая всё это время пряталась в Вестминстерском Аббатстве, наконец - то (после трёх дочерей) родился сын – принц Эдуард. Игра продолжается, шансы обеих сторон растут, и все это понимали. Ричард надеялся вернуть себе леди Анну. И по этой причине тоже торопил Эдуарда: время дорого, время не ждёт! Если дальше тянуть время, семя Ланкастера пустит корни, и тогда им будет трудно привлечь на свою сторону новых сподвижников. По возможности, Ричард всё делал сам – так быстрее и надёжней: сам снаряжал корабли, зафрахтованные на деньги их сестры Маргариты (он умел говорить по-фламандски), сам руководил погрузкой войска в тысячу человек, предоставленных Карлом Смелым. С этим скромным эскортом они отбыли в Англию, чуть только погода стала благоприятствовать их походу. 13.Возвращение в Лондон 14 марта 1471 года они благополучно высадились на берег в Рэвенспберге. И без особых приключений направились в Восточный Йоркшир, заявляя скромные притязания на герцогство Йоркское, которое, будто бы рассчитывали получить, «полагаясь на милость» стоящих у власти Ланкастеров. Те, кто встречал их на этом пути, могли предположить, что они идут на верную смерть. Враги беспрепятственно их пропускали вперёд (на плаху – только после в;ас!). Сочувствующие им йоркисты либо отговаривали их от этого опасного предприятия (войско маловато, у противника больше сил, да и на снисхождение они не могут рассчитывать), либо присоединялись, видя, с каким упорством Эдуард и Ричард следуют к своей цели. А цель - то была заявлена довольно скромная: всего-навсего, герцогство Йоркское –почему бы и не поддержать? – обидно будет, если вотчина Йорков достанется Ланкастерам! Тем более, что этот «новый», «преображённый» Эдуард, – скромный и умеренный в своих требованиях, нравился им гораздо больше, чем тот раздражительный, развязный фанфарон, которого они знали раньше. Эдуард усердно играл свою роль, а Ричард продолжал быть режиссёром спектакля. Они тихо и мирно продвигались вперёд, пока «скромный» Эдуард, со «скромным» эскортом – отрядом в несколько человек – не был захвачен людьми Кларенса. Ричард лично явился к Кларенсу (пробился сквозь ряды его воинов и телохранителей) и от имени их сестры Маргариты попросил брата освободить Эдуарда. То ли Ричарду Кларенс не смог отказать (хотя до соцзаказчика не так-то легко докричаться), то ли имя старшей сестры (строгого ревизора по интертипным отношениям 21) отрезвляюще подействовало на Кларенса, – так или иначе, просьба Ричарда была выполнена.
21 По интертипным отношениям представители психотипа «ЛИИ» (к которому принадлежала Маргарита Бургундская, – старшая сестра Кларенса) ревизуют, контролирую представителей психотипа «ИЭЭ» до такой степени жёстко (зорко следят за ними, спуску им не дают), что их подконтрольные («ИЭЭ») пожизненно чувствуют на себе их ревизию: ревизор «уходит» (выходит замуж, уезжает в другую страну), а ревизия «остаётся» и подревизный сам на себя начинает смотреть глазами ревизора – сам себя (вместо него) контролирует, сам себя одёргивает. Этот эпизод ещё раз доказывает, что Ричард, кроме того, что был умным и находчивым человеком («ЛИЭ»), был ещё и наблюдательным, хорошим психологом (А иначе, почему из всех близких родственников и сестёр – а их было много! – он назвал одно только имя Маргариты?).
Эдуард продолжил поход на Лондон. По дороге его войска осадили Ковентри, где в то время находился граф Уорвик... Эдуард попытался выманить Уорвика из укрытия и навязать ему сражение, но Уорвик стал тянуть время. Его уловка насторожила творческого интуита Ричарда Глостера (- ч.л.1/+ б.и.2), и он предложил брату не идти на поводу у «старой лисы» (графа Уорвика), а поскорее пройти в Лондон и захватить короля – это важнее. Послушавшись брата, король повернул на Лондон. Уорвик, надеясь, что жители Лондона не пустят Эдуарда в город, шёл за королём по пятам. Подойдя к Лондону, Эдуард объединился с другими йоркистами, которым к тому времени уже расхотелось подчиняться безумному королю Генриху, и стал претендовать на корону. Остальные события произошли в точности по «сценарию»: проникнув во дворец этакой «скромной мышкой», Эдуард «вошёл в силу» (вернулся в своё естественное состояние) и захватил в плен короля Генриха VI. Слабоумный Генрих, оставшийся без поддержки, обрадовался узурпатору и предложил ему себя в качестве заложника. Заявив притязания на английский престол, Эдуард отправился их отстаивать в сражении с основными силами Ланкастеров. Лондонцы, вопреки ожиданиям Уорвика, перешли на сторону короля Эдуарда: приняли его с подобающими почестями, оказали радушный приём, снабдили его войско оружием и провиантом. Джордж Кларенс, предпочитающий быть на стороне победителей («ИЭЭ»), взвесив шансы, перешёл на сторону братьев, встретившись с ними 2 апреля в Ковентри. Этим же объясняется и тот факт, что он выпустил Эдуарда по просьбе Ричарда, которая, хоть и была подкреплена именем Маргарет, явилась косвенным обстоятельством освобождения короля. Основным было то, что Кларенс (как очень сильно зависящий от своей ЭГО - программы интуитивно - этический экстраверт) не хотел себя лишать возможности выбора альтернативных решений, предпочитая оставлять их за собой. (Какой бы он был ИЭЭ без свободы действий, свободы мнений, свободы выбора альтернатив?!). Он всеми силами боролся за приоритеты своей ЭГО - программы (аспект интуиции альтернативных, потенциальных возможностей), постоянно доказывая всем и каждому, что будет поступать так, как считает возможным и нужным. Полагая, что Эдуарду, попавшему к нему в плен, он уже всё убедительно доказал, Джордж посчитал возможным отпустить брата (получил хороший урок, пусть теперь погуляет). Кроме того, он был уверен, что огромная армия, которую он приведёт, сыграет решающую роль для той из сторон, на которую он перейдёт. А значит и те, кого он поддержит, будут ему за это сказочно признательны и прежние его измены простят (если он перейдёт к братьям), поскольку будут обязаны победой ему (он так думал). Это даст ему определённые моральные преимущества, которыми он сможет время от времени пользоваться, и которые откроют в его будущих отношениях с братьями новые горизонты возможностей и предоставят новые «кредиты доверия» (-ч.и.1 /+б.э.2). И потом, ему порядком надоели его «родственные отношения» с Уорвиком22 («ИЛЭ») – слишком много эмоциональной нестабильности и фрустраций по программному и мобилизационному аспекту (т.н.с.) – «интуиции потенциальных возможностей» (-ч.и.1) и «логики соотношений» (+б.л.4). Кларенс ожидал большего от Ланкастеров, а получил минимум возможного: он станет королём, если у Генриха VI не будет внуков. Так сколько же он должен ждать, пока это случится? И где гарантия, что после Анны Невилл принц Уэльский не женится ещё на ком-нибудь?!
22 Между психотипом Кларенса («ИЭЭ») и психотипом Уорвика («ИЛЭ») «родственные» интертипные отношения – и у обоих «родственные» программные аспекты: у Уорвика эволюционный аспект интуиции потенциальных возможностей (+ч.и.1), у Кларенса – инволюционный (-ч.и.1). Сходством приоритетов объясняется и то, что они оказались союзниками: Уорвику удалось более выгодной альтернативой потенциальных возможностей привлечь Кларенса на свою сторону.
А у Йорков он первый в очереди на трон, потому что брак Эдуарда с Елизаветой Вудвилл заключён не по правилам и будет аннулирован сразу же после смерти короля. Опять же, и его мать – герцогиня Йоркская, и старшие сёстры - Анна, Елизавета и Маргарита забрасывали его письмами, уговаривая объединиться с братьями, и гарантировали их полное прощение в будущем. Всё это изрядно обнадёживало Кларенса, и, поразмыслив, он решил перейти на сторону Эдуарда. Мало ли, – Эдуард может и погибнуть в бою, и кто тогда возглавит дом Йорка? Ричард?! Нет, маленький, сиди и жди своей очереди, – здесь есть кое-кто постарше тебя! 14. Битва при Барнете.
«Если путь прорубая отцовским мечом, Ты солёные слёзы на ус намотал, Если в жарком бою ты узнал, что почём, Значит, нужные книги ты в детстве читал». (Владимир Высоцкий. «Баллада о борьбе»)
Тем временем, Ланкастеры предполагая взять реванш, отвоевать корону и захваченного в плен короля, разместили свои передовые отряды в местечке Барнет, что в 19 км к северу от Лондона, но были оттуда выбиты йоркистами. Сменив дислокацию они расположили свои главные силы к северу от Барнета, на возвышенностях, и начали готовиться к битве. Граф Уорвик построил свои войска в линию, с востока на запад, располагавшуюся по другую сторону Великой Северной дороги, пролегавшей через Барнет. Джон де Вер, граф Оксфорд, возглавил правый фланг, граф Эксетер — левый. Брат Уорвика, граф Монтегью командовал центром войском, а сам Уорвик встал со своими войсками в резерве. По численности войска Уорвика значительно превосходили войска короля Эдуарда. Ланкастеры собрали под свои знамёна около 30 тысяч воинов, в то время как Йорки располагали армией всего в 7-15 тысяч солдат. Задачу приходилось решать оптимальными техническими средствами. Эдуарда, при его программной волевой сенсорике (+ч.с.1), требующей максимального вложения сил, это до некоторой степени смущало, а для Ричарда, с его программной (да к тому же, альтернативной) технологической, деловой логикой – было делом обычным: в подобных случаях его всегда выручала его деловая, техническая смекалка (-ч.л.1) и творческая интуиция, работающая на опережение – способность моделировать и прогнозировать события во времени (+б.и.2). К моменту прибытия в Барнет, Эдуард уже знал, что его левым флангом будет командовать лорд Гастингс. Правый фланг, на который возлагались самые большие надежды, будет отдан под командование Ричарду Глостеру, а себе Эдуард оставил центр и резерв. К утру все подробности плана были уже разработаны, оставалось только воспользоваться теми пространственными и временными преимуществами, которые он предоставлял. А для этого, прикинувшись «серыми мышками» (во второй раз у Эдуарда это получилось легко), они тихо - бесшумно приблизили свои позиции к позициям противника, который, тем временем, по приказанию Уорвика, усердно обстреливал из пушек предполагаемые позиции Йорков. Сидя в укрытии йоркисты слышали, как Ланкастеры расходуют на них свои боеприпасы, отстреливаясь в пустоту. Пушки йоркистов молчали, сохраняя их расположение в тайне. 14 апреля 1471 года, в четыре утра обе армии приготовились к битве. Как и предполагал Ричард, в то утро над полем стоял густой туман, поэтому войска Ланкастеров не могли вступить с йоркистами в ближний бой: обнаружить противника им так и не удалось. (Из-за того, что обе армии были сильно смещены относительно друг друга, Ланкастеры их попросту потеряли.) Йоркисты ничем не выдали своего нового местоположения. На их стрельбу ответными залпами не отвечали и на предполагаемом месте тоже не оказались, потому что подошли максимально близко к тылам левого фланга Ланкастеров, чтобы внезапно их атаковать и на этом выиграть время (см. план 1.). Ланкастерам же они подставили тыл своего левого фланга, которым командовал лорд Уильям Гастингс. Поэтому сражение открыли ланкастерские артиллеристы и лучники, отстреливаясь в никуда, отчего поле боя заволокло дымом ещё больше, а видимость вообще приблизилась к нулю. Но в силу этих причин обеим армиям предоставлялась возможность, воспользовавшись туманом, силами правого фланга пройти к левому флангу противника (Если, конечно, найдут дорогу). Йоркисты знали местоположение Ланкастеров и сидели у них буквально под боком, Ланкастеры по - прежнему не имели представления о расположении войск йоркистов. Считается, что Ланкастеры первыми воспользовались тем преимуществом, которое дало это относительное смещение армий (хотя никакого преимущества они в этом не видели, поскольку действовать им приходилось в слепую). И тем не менее, граф Оксфорд, которому надоела эта игра в прятки, вышел со всем своим (правым) флангом на поиски левого фланга Йоркистов. Но, как увидим из дальнейших событий, этот манёвр был предусмотрен йоркистами (и чётко планирован Ричардом) в расчёте на то, чтобы спровоцировать графа Оксфорда на атаку, а затем вывести его из боя. Ловушка сработала: чуть только войска графа Оксфорда, ударили в тыл фланга Гастингса, как оттуда, словно конфетти из хлопушки, во все стороны, врассыпную, рванули йоркисты с криками: «Ланкастер победил!», «Победа досталась Ланкастеру!» и помчались, кто куда, – кто к Барнету побежал, а некоторые из них развили такую прыть, что, как описывают тюдоровские хронисты, добежали аж до самого Лондона (19 км), где в цветах и красках рассказали о поражении Эдуарда и о полной победе Ланкастеров. Отряд Оксфорда втянулся в это преследование и, увлекаемый убега;;ющими врассыпную Йоркистами, стал рассредоточился по сельской местности. Потеряв их из виду (больно шибко припустили) и поверив (с их слов) в полную и безусловную победу Ланкастера, солдаты Оксфорда стали рыскать по окрестным деревням и заниматься грабежом и разбоем (первым делом налетели на Барнет). Граф Оксфорд, призывая к порядку, гонялся за ними по всей округе и в Барнете, наконец, сумел собрать около 800 солдат, с которыми и вернулся на поле боя. Из-за густого тумана видимость была минимальной, но йоркисты неплохо ориентировались на местности. (Им, северянам, было не привыкать сражаться в такую погоду!) Ричард Глостер время своей атаки спланировал максимально точно и эффективно (+б.и.2), тем более, что и место для этого было заранее подготовлено и максимально приближено. Воспользовавшись туманом (и отсутствием графа Оксфорда), он беспрепятственно прошёл в тыл Ланкастерам, где стояли позиции Уорвика, и, развив максимальную скорость, обрушился мощным ударом на их левый фланг, смял его и сокрушил. Стремительная атака Ричарда сбила весь боевой порядок ланкастерцев. Отчаявшись взять ситуацию под контроль, граф Эксетер, стал панически отступать, готовясь перейти в бегство. Стремясь спасти положение, Уорвик направил одну из резервных частей на левый фланг, на помощь Эксетеру, а другую часть послал в центр боя, где началась уже новая заварушка, потому, что Эдуард и Ричард – эти два активатора – два мощных СТРАТЕГА - ЭКСТРАВЕРТА гамма - квадры, – способные улавливать мысли друг друга на расстоянии, одновременно ударили в центр ланкастерской армии, предупреждая действия Уорвика. А туман, тем временем, окончательно поглотил графа Оксфорда вместе с его восьмьюстами воинов. Проплутав в тумане огромное количество времени, потерянный граф Оксфорд наконец обнаружился и прибыл в расположение союзных войск со своим отрядом. В качестве эмблемы на знамени графа Оксфорда сияла его фамильная серебряная звезда, которая в густом тумане выглядела так же эффектно, как и солнце, на знамёнах Йорка и по этой причине была спутана его союзниками с эмблемой йоркистов. Ланкастерские лучники, нацелившись на звезду графа Оксфорда, ударили градом стрел по своим же войскам. Дико ощерившись, утыканные стрелами, словно ёжики, граф Оксфорд и его люди снова нырнули в туман и с криком: «Измена! Измена!» покинули поле битвы. Их крики были услышаны сподвижниками, и известие об измене вихрем облетело войска Ланкастеров, вселяя ужас и панику в сердца солдат. В это время туман начал рассеиваться, и король Эдуард увидел неразбериху во вражеском центре – добивающих друг друга Ланкастеров. Посчитав момент подходящим, он послал отряд своих воинов, проконтролировать ситуацию. В общем хаосе граф Монтегью был убит. (И, по всей видимости, своими, потому что весть о его смерти так быстро распространилась в рядах Ланкастеров, что вызвала ужас, смятение и панику.) Узнав о гибели брата, граф Уорвик тоже поддался панике и, пытаясь спастись, направился к своим лошадям. Увидев его отступающим в окружении небольшого эскорта, Эдуард решил захватить Уорвика в плен и направил к нему свой резервный отряд. Но другие его солдаты, ничего не знавшие о приказе, первыми настигли Уорвика, разбили его окружение и закололи его самого. Посланцы короля застали его уже мёртвым. Сражение выиграли йоркисты, хотя Ланкастеры превосходили их численностью и силой. Расположение позиций было одинаково удобным для всех. И туман над всеми клубился одинаково густо. Но победили йоркисты. И не потому, что им сопутствовало везение или удачное стечение обстоятельств. А потому, что Ричард Глостер (ЛИЭ), по своей творческой интуиции времени (+б.и. 2) мог эти обстоятельства прогнозировать и обращать на пользу своему программному аспекту – альтернативной логике действий, заставляя все эти случайности работать на него последовательно и закономерно. Всё было продумано, просчитано и включено в его логическую, техническую программу (-ч.л.1): и смещение расположения войск относительно друг друга, и бесполезный перерасход боевых средств Ланкастерской артиллерии, и туман (который обязательно должен был выпасть на поле ранним, весенним утром), и хитроумная провокация графа Оксфорда, потянувшая его за своим отрядом «преследователей» неведомо куда, и одновременный мощный удар Ричарда и Эдуарда в центр ланкастерцев, после того, как с их флангами разобрались. Ну, и конечно, огромную роль сыграли отношения активации между Эдуардом и Ричардом – двумя РЕШИТЕЛЬНЫМИ - ЭКСТРАВЕРТАМИ - СТРАТЕГАМИ - ПОЗИТИВИСТАМИ – ОБЪЕКТИВИСТАМИ (по набору психологических признаков). Будь Эдуард и Ричард представителями других психотипов, ничего этого не было бы вообще. И доказательством тому – Кларенс, который не взял на себя командование ни одним флангом, – другой психотип, другие комплексы и другие психологические проблемы – и ещё какие проблемы! Возможно поэтому, ему и не доверили командование в этой решающей для Йорков битве. Левый фланг на себя взял лорд Гастингс, – скорее всего потому, что Кларенсу не захотелось быть «объектом преследований». Узнав, что он должен сыграть роль «приманки», он обиженно вскинул голову и посмотрел на них с упрёком: «Ну почему снова Кларенс?! Чуть что, – сразу Кларенс! Я ж;е вам войско привёл!.. Неужели этого не достаточно!». 15. Битва при Тьюксбери Зато в следующем сражении – в битве при Тьюксбери, Кларенс выступил активным участником: вместе с Эдуардом командовал центральным флангом. Тогда же сбылась хрустальная мечта Ричарда, – втроём вместе с братьями выступить единым фронтом против Ланкастера, как он представлял себе это в детстве. Сражение при Тьюксбери было ещё более успешным для йоркистов и катастрофически разгромным для ланкастерцев. Разгромным, прежде всего, по той причине, что Маргарита Анжуйская в этих двух последних сражениях предполагала победить и взять реванш. А потому и собирала силы для них основательно. Все земли английские, какие ещё оставались во Франции, – все продала или заложила Людовику XI – всё, до последней деревеньки, за исключением Кале. Собрала огромное 11-ти тысячное войско и помчалась в Англию, «добивать Йорков». Большую часть войск отдала графу Уорвику – предполагалось, что он первый нанесёт сокрушительный удар Йоркам и освободит короля Генриха, присутствие которого вдохновит Ланкастеров на новые победы. Но этого не произошло. Высадившись в день сражения (14 апреля 1471 года) с небольшим войском, в 1000 наёмников, в Уэймуте, Маргарита Анжуйская пришла в ярость, узнав о разгроме ланкастерцев в битве при Барнете, но не позволила себе поддаваться отчаянию. Она собрала остатки ланкастерских войск и поручила командование Эдмунду Бофору, герцогу Сомерсету – верному её сподвижнику и опытному военачальнику, который, вместе графом Девоном, встретил её возле Керн Абби. Оттуда они отправились в Эксетер, производить дополнительный набор. Эдуард IV, узнав о прибытии королевы Маргарет, вышел из Лондона с шестью тысячами воинов и стал следить за передвижением её войск. Собрав в общей сложности около 5000 человек Ланкастеры двинулись маршем через Таутон и Бат в Бристоль, а оттуда – через Глостер в Уэльс за подмогой. Эдуард разгадал их намеренья и понял, что они направляются в Уэльс, для встречи с армией графа Пемброка. Ричард, вне всякого сомнения, консультировал его по этому поводу: герцогство Глостерское – его вотчина, а Уэльс – один из вверенных ему регионов. Он точно знал, где и каким маршрутом пройдут Ланкастеры, где и как их можно будет остановить. В обгон Ланкастерцев он послал гонцов с распоряжением закрыть ворота города Глостера 23, чтобы противник не смог переправиться через реку Северн по Глостерскому мосту и пройти в Уэльс. План Ричарда удался: верный его сторонник, комендант Глостера, Ричард Бошамп, закрыл перед войсками Ланкастеров ворота и сколько они ни просили, в город их не пропустил.
23 Этот ход обычно приписывают королю Эдуарду, но король в те времена не мог распоряжаться вассалами своих вассалов. Этот приказ мог отдать только Ричард: комендант Глостера подчинялся лично ему.
Осаждать город у них не было ни сил, ни времени, потому что король Эдуард с братьями уже следовали за ними, как тень. А в Глостере, где позиции Йорков были очень сильны, им бы непременно оказали поддержку. Опасаясь быть захваченными с двух сторон силами Йорков, измученные долгим переходом ланкастерцы, прошли маршем вдоль Северна к следующей переправе у Тьюксбери. Армия Эдуарда неотступно следовала за ними параллельным курсом. Подойдя к Тьюксбери, Ланкастеры (5000 воинов) решили закрепить свои позиции и принять бой на месте. Переправляться через Северн они не рискнули, потому что армия Йорков уже подошла к ним вплотную. Утром 4 мая 1471 года обе армии приготовились к бою. Правый фланг армии Ланкастеров и общее ею командование взял на себя герцог Сомерсет. Принц Уэльский и лорд Уэнлок стояли в центре, граф Девон командовал левым флангом. Перед ними находилось небольшое, естественное препятствие из изгородей и канав, которое, как им казалось, затруднит продвижение Йорков. Армия Эдуарда IV была равна им по силе и составляла примерно от 5000 до 6000 воинов. Лорд Гастингс командовал правым флангом. Эдуард, и герцог Кларенс встали в центр. А Ричард взял на себя командование авангардом на левом фланге потому что ему очень приглянулась небольшая рощица слева от расположения его войск. Ричард не был бы самим собой (и «ЛИЭ», в том числе), если бы не нашёл смелого, остроумного и оригинального решения, обеспечившего быструю и убедительную победу его партии. Он должен был заманить 2000 воинов Сомерсета в недра своей 3.500 армии и удерживать их там до полной потери боеспособности. На тот случай, если они вырвутся из западни, у него была припасена засада из 200 всадников, укрывшихся в гуще деревьев Вуднед - Хилл - парка и прикрывавшая тылы его левого фланга. Всё произошло именно так, как Ричард и предполагал. Не дожидаясь окончания перестрелки лучников и артиллеристов, с которой началась атака с обеих сторон, герцог Сомерсет, заручившись обещанием лорда Уэнлока в случае надобности прийти к нему на помощь, вместе со всем своим правым флангом стал обходить левый фланг Ричарда, намереваясь ударить ему в тыл. По дороге левофланговые воины Ричарда подставили ему «подножку» – провели обманный и отвлекающий манёвр, – попались ему на пути. Сомерсет, естественно, ввязался в драку. И сам не заметил, как своим левым флангом вклинился в ряды воинов Глостера и увяз в них. В долю секунды армия Глостера «поглотила» 24 армию Сомерсета. Солдаты Ричарда окружили его воинство и захватили его в «воронку», которая стала стягиваться всё более плотным кольцом вокруг самого Сомерсета, сжимая ряды его воинов всё больше и больше и делая их всё более и более тонкими.
24 Типично «деклатимный трюк» – кого-то в до;лю «заглатывать», «абсорбировать», «поглощать» – типичное для деклатимной модели проявление близких пространственно - временных связей и отношений.
Сомерсет рассчитывал, что лорд Уэнлок придёт к нему на подмогу. (В некоторых хрониках утверждают, что Сомерсет пришел в такую ярость, из-за того, что обещанная помощь от лорда Уэнлока так и не прибыла, и что когда, в конце концов выбрался из этого капкана и вернулся в строй, в ярости проломил Уэнлоку череп). Другие хроники утверждают, что в строй он так и не вернулся, потому что любая попытка выбраться из этого кольца заканчивалась тем, что его вместе с остатками армии отбрасывали вглубь фланга Глостера и продолжали крушить и молотить дальше. Наконец ему с небольшим отрядом удалось вырваться из этой западни, но своё место в строю он так и не занял, потому что по пути напоролся на ту самую рощицу – Вуденд - Хилл - парк, где его уже поджидала резервная конница Глостера. С ней он и столкнулся лоб в лоб, когда попытался вернуться в строй. Всадники Глостера, во главе с ним самим (как истинный СТРАТЕГ Ричард любил «загонную охоту»), его развернули и погнали прямиком до Тьюксбери. Спасаясь от них, Сомерсет с группой рыцарей укрылся в аббатстве Тьюксбери. И отсиживался там несколько дней, пока его оттуда не выпроводили по приказу короля Эдуарда. (В память об этом их злоключении на одной из дверей аббатства сохранились покрывающие её 68 металлических пластин от доспехов «бригантина», в которых его воины сражались в битве при Тьюксбери, а на стене аббатства – мемориальная доска.) Разгром и бегство войск Сомерсета деморализовали оставшуюся часть Ланкастерской армии, и когда Эдуард и Кларенс атаковали центр их рядов, у них уже не было сил оказывать сопротивление. В ходе атак (как утверждают хронисты) Кларенсом был убит Эдуард, принц Уэльский (супруг Анны Невилл). Это был первый и единственный принц Уэльский, погибший в бою. Потеряв всех своих командиров, войска Маргариты отступили и обратились в бегство. Войска Йорка оттеснили оставшуюся часть Ланкастеров к реке, где многие утонули, расталкивая и тесня друг друга на переправе. В битве при Тьюксбери армия Маргариты Анжуйской была полностью уничтожена, а сама королева была заключена в Тауэр, откуда её через четыре года за большие деньги вызволил Людовик XI, после чего она уже доживала свой век во Франции. 16.Триумф Эдуарда IV 21 мая, 1471 года окружённый пышной, триумфальной процессии, возглавляемой его братом Ричардом, король Эдуард вошел в Лондон. В качестве пленницы в этой процессии участвовала и бывшая королева, Маргарита Анжуйская. Здесь же находилась и её вдовствующая невестка, четырнадцатилетняя Анна Невилл, отданная на попечение Джорджу Кларенсу – мужу её старшей сестры, Изабеллы. В тот же вечер, по приказу короля Эдуарда IV, был казнён в Тауэре и слабоумный король, Генрих VI, который шесть лет там содержался, считаясь опасным противником Йорков. Народу же объявили, что он скончался «от неудовлетворённости и меланхолии». Так что, и к этой смерти, вопреки мнению, распространённому в эпоху Тюдоров, Ричард Глостер отношения не имеет. Но доподлинно известно, что по его приказанию останки короля были со всеми почестями перенесены в его родной замок Виндзор, где были захоронены в 1484 году. Разумеется, клеветники тюдоровской эпохи не обошли этот факт своим вниманием – дескать, потому Ричард и распорядился о похоронах короля, что чувствовал свою вину перед ним. Опять же, и Уильям Шекспир сценой убийства короля Генриха в Тауэре возвёл напраслину на Ричарда Глостера, у которого на тот день (и на тот момент) было, что называется, 100% алиби. Ричард исполнял функции распорядителя на триумфальных торжествах Эдуарда. Целый день был у всех на виду, в Тауэр не отлучался, с Генрихом VI не встречался, сам его не убивал и распоряжений таких не давал. И не только потому, что не был уполномочен, но и потому, что Генрих ему не мешал – сидел себе в Тауэре, воображал себя хрустальным сосудом и никого к себе не подпускал, – боялся, что его разобьют. А кроме того, Ричард сражался при Тьюксбери и слишком хорошо понимал, что Генрих йоркистам уже не опасен. Ланкастерам при Тьюксбери был нанесён такой сокрушительный удар, от которого у них уже не было шансов оправиться. Ни денег, ни военных сил у них теперь не осталось, сподвижников надёжных – тоже нет: в победу их никто не верит и субсидировать их будущие походы никто не будет. Эдуард тоже сражался при Тьюксбери и тоже понимал, что Ланкастерам уже не подняться. У кого же тогда был мотив убрать Генриха VI? У Елизаветы Вудвилл, – у кого же ещё! Она имела неограниченную власть над королём Эдуардом (вот это – соцзаказ!), она могла упросить его, ради праздника, оказать ей такую услугу. Она могла лично передать его распоряжение своему сыну, Томасу Грею, бывшему тогда комендантом Тауэра, под охраной которого и содержался низложенный король Генрих. (В этой связи становится понятным, почему вину за своё преступление Вудвиллы впоследствии переложили на ни в чём не повинного Ричарда Глостера: после смерти короля Эдуарда им очень не хотелось делиться с ним властью, а тем более уступать её, – проще было оклеветать его и оттеснить, а затем, восстановив против него большинство, отстранить от власти. Заговор Вудвиллов был раскрыт, восстание подавлено, а клеветническое обвинение в смерти Генриха не смыто с Ричарда и по сей день.) Леди Вудвилл не сражалась при Тьюксбери, а отсиживалась в убежище, во время реставрации Генриха VI, и такого страху натерпелась, что повторения этой истории – новой реставрации Ланкастеров – боялась больше всего. (Это потом, – спустя 14 лет, на деньги, украденные Елизаветой из королевской казны, в период её кратковременного правления, и отосланные ею во Францию, Генрих Тюдор вторгнется в Англию и окончательно восстановит на троне ланкастерскую династию (под предлогом объединения её с домом Йорка). А Елизавету Вудвилл, в благодарность за материальную помощь сошлёт в монастырь, где эта ненасытная, в своей алчности, дама в умрёт в голоде, холоде, нищете.) Но всё это будет потом, а пока выходит, что и к устранению Генриха VI Ричард Глостер не имел отношения. А значит и это обвинение, равно как и все другие наветы и порочащие его измышления, которыми вот уже пятьсот с лишним лет, из поколения в поколение, пичкают учеников на уроках истории, – также не соответствует истине.
Автор: на
Ярлыки: