ЛСИ, Максим (бета-квадра):
1. интроверт; 2. логик; 3. сенсорик; 4. рационал;
5. позитивист; 6. деклатим;
7. статик; 8. тактик; 9. эмотивист; 10. упрямый;
11. беспечный;
12. эволютор; 13. аристократ; 14. субъективист;
15. решительный.
По сочетанию признаков:
ПЕДАНТ (упрямый рационал-субъективист).
ЭНТУЗИАСТ (беспечный решительный рационал).
ИЭЭ, Гексли (дельта-квадра):
1. экстраверт; 2 этик. 3. интуит; 4. иррационал;
5. негативист;
6.
деклатим; 7. статик; 8. тактик; 9. эмотивист; 10. упрямый,
11. беспечный; 12. инволютор; 13. аристократ; 14.
объективист;
15. рассуждающий.
По сочетанию признаков:
СЕРДЦЕЕД (упрямый иррационал-объективист).
ПРОЖЕКТЁР (беспечный, рассуждающий, иррационал)
I. ЛСИ, Максим –– ИЭЭ, Гексли. Программы социальной успешности.
I-1. Программы социальной успешности ЛСИ, Максима.
I-1-1. ЛСИ, Максим. ЭГО-программа – создание
автократических форм управления. Позиция «одна система – одна власть!»
ЭГО-программнй
аспект логики соотношений (+БЛ1лси) бета-квадрала-ЛСИ,
Максима – эволюционной-деклатимной, иерархической (автократичной) логики
системных и ранговых преимуществ предполагает создание и совершенствование соподчинённых социальных систем, основанных
на централизации власти, как к тому обязывает его деклатимная волевая сенсорика (-ЧС2), манипулятивно и творчески
реализующая его иерархическую ЭГО-программу, – иерархическую логику
системных, структурных соотношений (+БЛ1лси), рассматривающую состояния и причинно-следственные связи преимущественных,
ранговых соотношений в социальной
системе.
Ранговые отношения в
служебной иерархии – преимущественная
сфера интересов ЛСИ, Максима: кто над кем стоит, кто – кого подчиняет,
насколько прочно и по какому праву;
кто – кого подсадил, продвинул, выдвинул, кто – кого подсидел,
подставил, вытеснил... – всё это ЛСИ, Максим определяет, систематизирует и
просчитывает в первую очередь, пристраиваясь к пирамиде власти, как к наиболее
защищённой экологической нише и бесперебойно организованной кормушке,
осваивается в ней, считая её «своей», а далее, действуя по принципу: «одна
система – одна власть!», пробирается на вершину иерархии и захватывает её,
подчиняя себе все её нижестоящие уровни и звенья.
В соответствии со своей автократической ЭГО-программой «убеждённого единовластия»
(+БЛ1лси), ЛСИ, Максим захватывает власть, подчиняя себе любого человека из его
окружения, устанавливает свои порядки и правила везде, где бы ни появился.
Семью заводит для того, чтобы упорядочить свою личную жизнь, возглавив её
как иерархически организованную «ячейку
общества». В мастера и наставники пробивается для того, чтобы готовить новые
«профессиональных кадры», которые придут на смену старым.
Приходя на производство скромным
служащим «административного звена», ЛСИ, Максим в процессе карьерного роста
становится главой «административного аппарата» и тогда уже возглавляет
производство, руководя им единолично с позиции ограниченной в рамках своего административного кругозора
власти, ориентирующейся на приоритеты руководящих инстанций и проводимую ими идеологию, которую он
всемерно распространяет и жёстко поддерживает, ощущая себя столпом общества.
I-1-2. ЛСИ, Максим. Самовольный захват
власти «по умолчанию». Организационные и дисциплинарные меры ЛСИ, Максима в семейных отношениях.
Стремительный (как это свойственно деклатиму-ЛСИ. Максиму с его близкими
отношениями в пространстве и времени) самовольный захват власти «по умолчанию»
(«скорей-скорей, пока другие на неё не
претендуют») ЛСИ, Максим осуществляет во всех сферах своих отношений. К этому
его обязывает и его ЭГО-программная деклатимная
иерархическая логика ранговых преимуществ (+БЛ1) – автократическая позиция личного единовластия («одна система – одна
власть»), и бета-квадровый комплекс
«шестёрки» – страх утраты ранговых преимуществ и, связанное с ним, стремление
вопреки вытеснению, пробиваться к вершине социальной иерархии и
устанавливать свою власть в системе отношений.
Семейные отношения ЛСИ, Максим тоже рассматривает
как системные и стремится захватить в них ранговые преимущества любыми путями,
независимо от возраста и положения в семье. Даже будучи младшим членом семьи ЛСИ,
Максим может упрямо и жёстко (с
применением силы, путём хитрости и обмана), навязывать свои требования и
устанавливать свои правила, пробираясь на преимущественные и привилегированные
позиции. Но, конечно, во всю силу своих завоёванных полномочий он может
развернуться только будучи главой семьи по возрасту и старшинству.
Для достижения неограниченной власти в семье, ЛСИ,
Максим гибко и изобретательно применяет «метод сжимающегося обруча» по своему
ЭГО-творческому своему аспекту волевой сенсорики (-ЧС2лси) – деклатимной, автократичной сенсорики
волевых нормативов и альтернатив. Постепенно концентрируя власть в своих руках, он то
допускает послабления, то отменяет их, то усиливает, то ослабляет волевую
хватку, спонтанно действуя методом «кнута и пряника» и ставя домочадцев в
зависимость от своей воли и настроения. ЛСИ, Максим контролирует связи и отношения
своих домочадцев, самовольно устанавливая
время, в которое они должны возвращаться домой. Мотивируя свои
требования разумной целесообразностью и естественным о них беспокойством, ЛСИ, Максим навязывает им огромное количество
пространственных и временных ограничений, впоследствии ужесточая их и заставляя
домочадцев выпрашивать у него разрешения всякий раз, когда им приходится вне привычного «расписания» куда-то отлучаться.
Каждый раз, когда кто-либо из них выходит за установленные рамки, причина его
опоздания впредь оказывается под запретом. В следующий раз, чтобы отлучиться из
дома, мало будет предупредить об этом Максима, надо будет сначала выпросить у
него разрешение на выход из дома, а потом уже обговорить продолжительность
своего отсутствия и допустимое время возвращения домой. И это при том, что
отменить предыдущий запрет ЛСИ, Максима – всё равно, что разжать сомкнувшиеся
зубья волчьего капкана.
Окружая домочадцев такого рода «капканами» (не попасть в который попросту
невозможно ввиду всевозможных случайностей и непредвиденных обстоятельств),
вводя за нарушение его запретов штрафные
санкции, ещё более ограничивающие
свободу домочадцев и подчиняя каждый их
шаг и поступок своему контролю и критике, беря на себя не только руководящую
роль главы семейства, но и роль контролёра и наставника, который на каждом шагу
указывает, что нужно делать и как поступать, ЛСИ, Максим, по сути, становится
надсмотрщиком и тюремщиком членов своей семьи, превращая их жизнь в заключение,
а дом – в тюрьму. Постепенно из дома убираются предметы обихода, служащие для
развлечения и (по мнению ЛСИ, Максима) «ведущие к изнеженности», вводится режим
экономии материальных средств, ведётся
строгий учёт расхода воды и электричества и за каждый перерасход вводятся ещё
большие ограничения и штрафные санкции. Рацион питания становится всё более
скудным и однообразным. Зато количество замков и запоров в доме растёт.
Запирать своих домочадцев изнутри и снаружи – распространённая
воспитательная мера, которой ЛСИ, Максим пользуется всякий раз, когда хочет преподать урок дисциплины «нарушителям»
или тем, кто не желает подчиняться его воле.
I-1-3. ЛСИ, Максим. Защита интересов ЭГО-программы
в структуре ТИМа. ЛСИ, Максим как доминант образованной им
социальной системы.
ПФ-1.
Защита интересов ЭГО-программной
логики соотношений ЛСИ, Максим
(+БЛ1лси) – деклатимной, автократичной
(решительной, иерархической) логики системных и ранговых преимуществ
сводится к защите централизованной, иерархической системы логических отношений,
образованной и возглавляемой им, а так же той, частью которой он является и в
которой предполагает добиться ещё
больших системных и ранговых преимуществ.
Системные отношения, ранговые перестановки и передвижения внутри системы
являются наиболее предпочтительной сферой его компетенции и его личного,
самовольного контроля, при котором он особое внимание уделяет защите своего
собственного места в системе, не допуская его понижения, как к тому обязывает
его, контролирующий этот момент его бета-квадровый
комплекс «шестёрки» – страх понижения в иерархии – страх вытеснения в рабы, в
парии, в «отработанный (расходный) материал». Опасаясь понижения в должности,
ЛСИ, Максим неуклонно – всеми мерами и средствами – работает на повышение
своего места в иерархии, хоть иногда (не желая прослыть карьеристом из опасения
подвохов и подстав) представляется человеком умеренных желаний, довольным своим
скромным положением в системе, что, тем не менее, не мешает ему накапливать всевозможные
преимущества в работе для скорейшего продвижения наверх (как того требует его эволюционная и аристократическая ЭГО-программная
логика системных и ранговых преимуществ).
ПФ-2.
В интересах максимально прочной, надёжной и крепкой силовой защиты
иерархической социальной системы работает и авторитарная ЭГО-творческая волевая
сенсорика ЛСИ, Максима (-ЧС2лси) – деклатимная, стратегическая сенсорика волевых нормативов и
альтернатив, создающая всестороннюю и максимально прочную оборону как самой
системе, так и всем её членам, которые со своей стороны тоже должны повышать
свою обороноспособность для укрепления обороноспособности системы. В этой связи и нормативы обороноспособности системы, а также каждого её члена,
усилиями ЛСИ, Максима неуклонно повышаются:
- разрабатываются
всё более суровые методы индивидуальной
волевой закалки;
- с ранних
детских лет у каждого члена системы воспитывается всё более ответственное
отношение к её обороноспособности за счёт повышения личной готовности её
оборонять;
- вводятся
индивидуальные и коллективные,
взрослые и детские нормативы по обороне системы – гражданские нормативы
БГТО под девизом «Будь Готов к Труду и Обороне»;
- по всем
иерархиям и рангам системы – по всем вертикальным и горизонтальным её
связям усиливается и распространяется
тотальный контроль за отношением к личной и общественной
обороноспособности системы каждого из его членов;
- вводятся
беспримерно суровые меры наказания за безответственное отношение к
контролю и усилению собственной обороноспособности и обороноспособности
системы.
- организуется
тотальная слежка за неблагонадёжными членами системы (не укрепляющими свою
обороноспособность и подрывающими тем или иным способом авторитет и
обороноспособность системы);
- от
каждого члена системы, в подтверждение его лояльности системе, требуются
убедительные доказательства самого жертвенного служения интересам системы и её обороноспособности;
- каждому из членов системы строжайше вменяется в обязанность доносить на всех неблагонадёжных членов системы, даже если это самый близкий и родной ему человек.
ПФ-3.
Жертвенное служение системе является нормативно узаконенной формой высшего
морального долга, который каждый из членов системы должен почтительно ей
воздавать в благодарность за её постоянно укрепляемую мощь, тоталитарную
обороноспособность и тотальную защиту всех её членов. И эту задачу выполняет нормативно-ролевая этика отношений ЛСИ,
Максима (+БЭ3лси) – деклатимная
аристократичная этика нравственного превосходства, при которой наибольшего
уважения достоин наиболее
самоотверженный служитель системы. Проверки готовности к самопожертвованию ради
укрепления мощи и обороноспособности системы проводятся по коммуникативным
моделям и ролевым играм нормативно-ролевой
этики отношений, посредством
чередования «кнута» и «пряника» – ролевой
смены этического отношения с позитивного на негативное и наоборот старшего члена системы к младшему. При этом старший член
системы (а эту роль берёт на себя ЛСИ, Максим) может позволить себе сколь
угодно частую смену коммуникативных моделей и ролей, разыгрывая из себя то
располагающего к сближению и доверию «ласкового добрячка», то беспредельно
жестокого деспота и самодура, предваряющего каждый свой приказ наказанием
«впрок» в виде «аванса» и в качестве предупреждения о ещё более жестоком
наказании за ослушание. По своей нормативной-ролевой
этике отношений (+БЭ3лси) –
амбициозной и автократичной деклатимной,
иерархической этике нравственных преимуществ ЛСИ, Максим разыгрывает огромное количество самых
разнообразных ролей, – начиная от елейно-ласковых и кончая
беспощадно-жестокими, для тотального
этического контроля своих подчинённых:
- для
выявления их истинного этического отношения к нему, ЛСИ, Максиму,
- для
проверки высших пределов возлагаемого на них морального долга,
- для
проверки их абсолютной честности и открытости по отношению к нему,
- для
проверки их жертвенной и высоконравственной любви к нему,
- для
проверки беспрекословной преданности
и безусловного доверия к нему,
- для проверки их готовности к самоотверженному служению ему как доминанту системы.
ПФ-4.
Аспект интуиции потенциальный
возможностей (-ЧИ4лси) – деклатимной
интуиции мнимо-реальных потенциальных
возможностей и альтернатив является антагонистом его ЭГО-программной логики соотношений ЛСИ,
Максима (+БЛ1лси) – деклатимной,
автократичной логики системных и ранговых преимуществ (-ЧИ4лси↑→+БЛ1лси↓) –
его ТНС – точкой наименьшего сопротивления условиям и обстоятельствам,
его «зоной страха» и областью смутных представлений, в
которые ему трудно вникать, поскольку они смешивают воедино две реальности –
объективную и вымышленную и создают проблемы с проверкой каждой из них, засоряя
информационное поле ЛСИ, Максима ложными
домыслами и измышлениями, подрывающими авторитет ЛСИ, Максима в системе
и угрожающими существованию самой системы, – игнорируя установленные в ней
правила, ниспровергая её идеологию, оспаривая её фундаментальные положения,
ослабляя её обороноспособность и мощь. При всём желании выявить этих
злоумышленников («информационных диверсантов») и пресечь их подрывную
деятельность, ЛСИ, Максиму это сделать не удаётся – не помогает ни тотальная
борьба с инакомыслием, ни охота на «врагов системы»: пособников
противоборствующих сил и распространителей их враждебных идеологий и мнений.
Все эти меры оказываются недостаточными для устранения источников
идеологического разложения системы и реально подрывают её обороноспособность
физическим уничтожением огромного количества её членов. И единственной
возможностью примирения аспекта интуиции потенциальный возможностей и альтернатив ЛСИ, Максима (-ЧИ4лси) – деклатимной интуиции мнимо-реальных потенциальных возможностей с
его ЭГО-программной логикой соотношений (+БЛ1лси) – деклатимной, автократичной логики системных и ранговых преимуществ является
двустандартность его собственного
управления системой и совмещение в ней реального и вымышленного планов – слияние желаемого и действительного с
реальной и мнимо-реальной их подменой одного другим, а именно – совмещение
реального единоличного и деспотичного управления ЛСИ, Максима с мнимым
народовластием – смешение реального, (пожизненного, монархического)
единовластия ЛСИ, Максима с мнимо-реальным «демократичным» самоуправлением подчинённых ему членов системы. Вследствие
этого прежняя схема единовластного доминирования ЛСИ, Максима приобретает
новое, демократичное дополнение:
реальный диктатор управляет системой в окружении мнимых «оппонентов» –
назначенных им «народных избранников», которые на каждом правительственном
заседании оппонируют ему «от лица народа», предлагая «по просьбе трудящихся»
ужесточить борьбу со всеми проявлениями инакомыслия и своеволия – ужесточить
законы и условия существования для всех
членов системы и таким образом выявить игнорирующих их нарушителей, которые и
окажутся подрывниками основных устоев системы. Исключение делается только для
мнимо-реальных «оппонентов» диктатора – его назначенцев и «народных
представителей» – они по-прежнему будут жить в роскоши за государственный счёт,
пользуясь всеми ранговыми преимуществами, предоставленными им системой. Только в этом случае антагонистичная
его автократичной ЭГО-программе деклатимная интуиция
мнимо-реальных потенциальных возможностей и альтернатив ЛСИ, Максима
(-ЧИ4лси↑→+БЛ1лси↓) может ужиться и даже успешно сотрудничать с его ЭГО-программной деклатимной, автократичной логикой системных и ранговых преимуществ,
поддерживая её во всём на мнимо-реальных основаниях (-ЧИ4лси↑→+БЛ1лси↑), в
свете которых деспотичный диктатор-ЛСИ, Максим становится «отцом-благодетелем»
всех подчинённых ему членов системы, их любимцем и многократным (пожизненным)
избранником всякий раз, когда ему хочется поиграть в демократию и представить
свою авторитарную, пожизненную диктатуру самой совершенной формой
народовластия.
ПФ-5.
Идеологическую поддержку системы обеспечивает суггестивная, манипулятивная и изобретательная этика эмоций ЛСИ, Максима (-ЧЭ5лси) – деклатимная, демократичная, позитивистская инволюционная этика эмоциональных нормативов
и альтернатив, она же руководит подъёмом энтузиазма общественных масс,
направляя его на укрепление обороноспособности системы и защищая от нападок
«врагов системы» диктаторские полномочия ЛСИ, Максима. Как суггестивная функция и точка
абсолютной слабости, требующая поддержки извне, этика эмоциональных нормативов и альтернатив, выраженная «волной воодушевления народных масс», убеждает
ЛСИ, Максима в этической правомерности его диктаторских решений и создаёт
удобный эмоциональный отклик со стороны его подчинённых, с «восторженным
одобрением» (как о том заявляют «народные избранники» из числа мнимых
оппонентов диктатора) принимающих ужесточение дисциплинарных и карательных мер,
разрабатываемых ЛСИ, Максимом для утверждения своего привилегированного места в
системе, в расчёте на лояльность подавляющего большинства её членов. И
результаты этих расчётов диктатора-ЛСИ, Максима
не разочаровывают: всеобщее подчинение его воле («стадная лояльность»
озабоченных собственным благополучием врождённых конформистов- деклатимов, и приобретённая (по
подражанию, умолчанию и из страха перед наказанием) лояльность врождённых
нонконформистов- квестимов) убеждает
его в правомочности его мер, позволяя ему чувствовать себя ещё более защищённым
в организованной им системе. Позитивный
эмоциональный фон поддерживает идеологию его системы – кто громче её
восхваляет, тот больше почестей и благ от неё получает, а инволюционное направление его деклатимной
этики эмоциональных нормативов и альтернатив, позволяет методом тотальной
суггестии подменять действительное
желаемым – делать неприятное приятным:
- лозунгом
«На работу, – как на праздник!» – превращать в праздник всеобщую трудовую
повинность, отправляя людей под музыку и пляски на неоплачиваемые чёрные
работы в их выходной день – на «субботники» и «воскресники»;
- под
музыку оказывать почести детям, донёсшим на своих родителей;
- под
музыку и пляски отправлять «раскулаченных» (лишённых земли и имущества)
крестьян в ссылку в далёкие и
необжитые края, малопригодные для обитания;
- под
весёлую музыку отправлять на казнь «отбракованных» членов системы и
предназначенных к уничтожению её «врагов»;
- придавать
позитивное значение самым негативным эмоциям – убивать и мучить с улыбкой,
радуясь страданиям «врагов системы»;
- горячо
благодарить диктатора-ЛСИ, Максима и его мнимых «оппонентов» за жестокую
расправу с «врагами системы», за повсеместные массовые чистки системы от
«врагов», за возможность доносить на «врагов системы»:
- горячо
благодарить диктатора-ЛСИ, Максима за вводимые им новые поборы в пользу
обороноспособности его системы;
- горячо
благодарить диктатора-ЛСИ, Максима и его мнимых «оппонентов» за вводимые
ими экономические санкции, всё более ограничивающие и уменьшающие доходы
членов системы.
- горячо
благодарить диктатора-ЛСИ, Максима и его мнимых «оппонентов» за
правоохранительные санкции, делающие членов системы абсолютно бесправными
и незащищёнными от юридического и бюрократического произвола властей.
Это же совмещение двух реальностей с их противоположным и резко меняющимся
– реальным и скрытым – эмоциональным настроем, характерно и для самого ЛСИ,
Максима для его суггестивной –
манипулятивной и изобретательной этики
эмоций (-ЧЭ5лси) – деклатимной, демократичной,
позитивистской инволюционной этики
эмоциональных нормативов и альтернатив, позволяющей ему жить двойной жизнью
и скрывать свои истинные эмоции, подменяя их вымышленными: при самом мрачном
образе мыслей ЛСИ, Максим может казаться обаятельным, симпатичным и невероятно
притягательным – приятным во всех отношениях человеком, а в самый мрачный период жестокой расправы над
своими врагами становится особенно весёлым и добродушным, жаждущим праздника,
компанейским шутником-остряком, ощущающим, что «жить стало лучше, жить
стало веселее!» – хотя бы потому, что он
теперь более спокоен за своё привилегированное место в системе и радуется этой
новой, тактической победе.
ПФ-6.
На подъём энтузиазма общественных масс в интересах укрепления
обороноспособности его системы работает и
активационная интуиция времени
ЛСИ, Максима (+БИ6лси) – инертная, деклатимная, эволюционная негативистская
интуиция близких отношений во
времени – интуиция предельно сжатых
сроков для достижения желаемого – для подмены желаемым действительного с
последующим требованием невозможного из
опасения ближайших перемен к худшему, для чего и ставятся амбициозные цели
совмещения действительного с желаемым, реализуемые мнимо-реально в кратчайшие
сроки («Догоним и перегоним .... (такие-то страны) по выплавке стали!..»), а
всем исполнителям этих глобальных задач навязываются предельно напряжённые
планы работы с завышенными (и постоянно возрастающими) нормативами, с
различными способами стимулирования («кнутом» и «пряником») повышенной производительности
труда, с подхлёстывающими трудовой энтузиазм лозунгами («Даёшь уголь стране!»,
«Даёшь пятилетку (пятилетний план) в три года!»). Личное время каждого члена
системы принадлежит системе и, прежде всего – доминанту системы, ЛСИ, Максиму,
– его задачам, целям и планам, какими бы напряжёнными они ни были. Каждый член
системы должен быть готов в любую минуту предстать перед ним и отчитаться о
выполнении своих обязательств перед системой.
ПФ-7.
На укрепление обороноспособности системы работает и наблюдательная деловая, оперативная логика ЛСИ, Максима (-ЧЛ7лси) –
деклатимная, инволюционная логика
деловых нормативов и альтернатив, в задачу которой входит и выведение
производственных отношений из кризиса, в который они периодически попадают из-за чрезмерно напряжённых темпов
работы, быстро изнашивающихся орудий производства и тяжёлых условий труда. Работа, сопряжённая с авралом и штурмовщиной,
приводит к частым срывам и авариям на производстве, что отрицательно сказывается
на трудовых достижениях работников, понижает их трудовой энтузиазм и – что хуже
всего! – требует огромных затрат на восстановительные работы, которые должны
оплачиваться из бюджета системы, нанося ей серьёзный финансовый урон.
Общепринятая в бета-квадре мера «поисков виноватого» позволяет быстро
определить «вредителя» – «виновника аварии» – или назначить его из числа
«недоносителей» – тех, кто вовремя не
побеспокоился о собственной безопасности и о защите своего места в системе и не написал донос на ближнего, подозревая его в
технической диверсии и в саботаже работы производства, а потому (по доносу
других работников) сам стал
«вредителем», «саботажником» и «диверсантом», из-за чего и попал под высшую
меру наказания в назидание другим. По своей наблюдательной деловой, оперативной
логике (-ЧЛ7лси) ЛСИ, Максим разрабатывает эффективную (как ему
кажется) систему контроля над всеми
стадиями и операциями текущих работ, намереваясь вовремя выявить «вредителя» и
вывести его из производственного процесса. Одновременно с этим ужесточается
процесс профессиональной подготовки «рабочих кадров» с намеренным занижением их
квалификации, что для ЛСИ, Максима во многих отношениях удобно и выгодно:
квалифицированным работникам можно платить по заниженным тарифам – это же какая
экономия для производства, качество работы низкой квалификации легче
проконтролировать, поскольку для этого не требуются высококвалифицированные
специалисты. «Повторение – мать учения» – наставляет мастер-ЛСИ, Максим своих
учеников, заставляя их вновь и вновь возвращаться к азам обучения: подневольный, рабски-отупляющий труд с
постоянным возвращениям к примитивным методикам и операциям – характерная форма
организации им рабочего процесса.
ПФ-8.
На укрепление мощи и повышение престижа системы работает и гибкая,
изобретательная демонстративная
сенсорика ощущений ЛСИ, Максима (+БС8лси) – деклатимная, эволюционная сенсорика близких пространственных отношений
– стяжательная и ненасытная сенсорика
притяжения, приобщения,
проникновения, внедрения, захвата, слияния и поглощения, которая наиболее
ярко проявляется в международной политике возглавляемой ЛСИ, Максимом системы –
аннексия близлежащих территорий
соседствующих стран с последующим распространением «дружеского» и
«братского» влияния на отдалённые страны и территории – объединение с ними во
всевозможные политические союзы с последующим их поглощением – «узаконенным» присоединением их
территорий и принудительной абсорбцией их населения. Помпезная демонстрация
изобилия и роскоши в качестве доказательства благоденствия и могущества доминирующей
в этих отношениях системы ЛСИ, Максима является слабым утешением для
представителей «братски» и «дружеских» захваченных им суверенных стран и их
территорий, хотя и здесь ЛСИ, Максим рассчитывает на лояльность (конформность)
и коллаборационизм подавляющего большинства их населения, предлагая им
«братски» и «дружески» присоединиться к
числу порабощённых им народов.
I-2. Программы социальной
успешности ИЭЭ, Гексли.
I-2-1. Программы
достижения цели.
Используя по
максимуму все возможности своей ЭГО-программной
интуиции потенциальных возможностей (-ЧИ1иээ), – деклатимной, инволюционной интуиции
мнимо-реальных потенциальных
возможностей и альтернатив, ИЭЭ, Гексли не идёт напролом там, где можно
добиться гораздо больших успехов находчивостью, хитростью, уловками,
плутовством. Без хитростей и уловок негативист-ИЭЭ,
Гексли даже в «открытые двери» не войдёт, опасаясь, что за ними скрывается
какая-нибудь ловушка. ИЭЭ, Гексли не ищет прямых путей, он ищет лёгкие, но
обходные, к чему опять же его призывает
его ЭГО-программная интуиция альтернативных потенциальных возможностей (-ЧИ1),
которую ИЭЭ, Гексли считает необходимым развивать, постоянно использовать,
тренировать, действовать, исходя из её интересов, с целью полнее реализовать её
альтернативный потенциал, постоянно расширяя границы её допустимых
возможностей, совмещая несовместимое с
совместимым, мнимое с реальным и делая невозможное возможным, добиваясь этого
самыми невообразимыми (в том числе и противоправными) средствами, преодолевая
препятствия хитростью, ловкостью, находчивостью и обманом, получая взамен то,
чего ни у кого нет. И в этом плане для ИЭЭ,
Гексли не существует запретов и объективных, логически и фактических
ограничений. Он ни за что не согласится с тем, что нельзя что-то получить, ничего
не отдавая взамен («не сделать яичницу, не разбив яйца»). ИЭЭ, Гексли всей
своей жизнью оспаривает это утверждение, как того требует его деклатимная модель с её близкими
пространственными (+БС5иээ) и временными (+БИ7иээ) отношениями,
обусловливающими её интегрирующие
(притягивающие, сближающие, приобщающие) свойства, побуждающая ИЭЭ, Гексли
захватывать, присваивать и использовать чужие ресурсы, удерживая своё при себе,
побуждая и его ЭГО-программную интуицию альтернативных потенциальных возможностей (-ЧИ1иээ)
находить бесчисленное множество альтернативных решений самых простейших задач.
Стяжательные
свойства деклатимной модели ИЭЭ, Гексли
в сочетании с его бесконечно многообразной (ЭГО-программной) находчивостью в поисках всевозможных альтернатив, побуждают
ИЭЭ, Гексли экономить свои материальные средства за счёт расхода чужих. И в
этом плане ИЭЭ, Гексли чрезвычайно изобретателен и постоянно расширяет свой
арсенал альтернативных возможностей для накопления своих материальных средств
за счёт присвоения чужих. Он с лёгкостью может воспользоваться бесплатной
услугой, заставляя за себя расплачиваться посредника, или напрямую не платить,
а просто повернуться и уйти, если с него не взяли денег вперёд, может нагло
обдурить близкого ему человека, даже члена своей семьи, вымогая у него деньги
обманным путём, или заставляя его бесплатно работать на кого-то, пообещав
вознаграждение за труд и оставив его без оплаты. Предъявлять претензии в этом
случае к нему бесполезно, ИЭЭ, Гексли становится вспыльчивым и агрессивным, стараясь внезапной агрессией
отпугнуть обманутого им человека.
В
большинстве случаев, отдавая должное своей ЭГО-программной интуиции альтернативных
потенциальных возможностей (-ЧИ1), пределы которой он старается расширять
бесконечно, ИЭЭ, Гексли предпочитает
строить свои отношения (и деловые, и личные) на лжи и подвохах,
экспериментально испытывая их в очередной бытовой афере хотя бы потому, что это
интересно и выгодно, а кроме того безопасно, поскольку, задействуя свою
многоликую, манипулятивную и изобретательную ЭГО-творческую этику отношений
(+БЭ2иээ) – деклатимную,
аристократическую этику нравственных преимуществ, ИЭЭ, Гексли, будучи
пойман с поличным вполне может прикинуться «оскорблённой невинностью» или «воинствующим
моралистом», возмущённо отметающим все возводимые на него обвинения, или
настолько изобретательным «доброхотом», мотивирующем добрыми намерениями свои
проступки, что у обличителей и духу не хватит обвинять его в чём-либо коварном
и злонамеренным.
Неутомимому эмпирику – объективисту-деклатиму-ИЭЭ, Гексли каждый раз бывает интересно узнать, чем
закончится его очередной противоправный эксперимент, тем более, если он основан на абсолютно подтасованных,
лживых и вымышленных исходных данных.
Интересно узнать, удастся ли ему заинтересовать этим экспериментом других и
использовать их (этих других) в качестве спонсоров его будущих предприятий, или
в качестве «подопытных кроликов» для его
«лечебных» или «психологических» экспериментов. А если удастся, то каким
способом? И тут же он постарается и методично закрепить этот способ на
будущее. Может потом даже доверительно
посоветовать его кому-нибудь из своих будущих «подопечных», готовя их себе во
временные помощники или даже преемники. Хотя и от того, что он когда-то кого-то
«учил плохому», ИЭЭ, Гексли, конечно же, будет упрямо отпираться, внушая
себе, что упорное отрицание своей вины –
лучшее доказательство невиновности.
Как
непревзойдённый мастер «подстав», провокаций и мистификаций, ИЭЭ, Гексли часто находит выгоду в том, чтобы зарабатывать
на мнимых ценностях – на «воздушных
замках», «дырках от бублика», на
«прошлогоднем снеге», представляя мнимые ценности как реальные. Ему выгодно
получать огромную прибыль из ничего,
оставляя своё при себе, как того требует его «целостная» деклатимная модель, не позволяющая
(вследствие её интегрирующих свойств) деклатимам
разбрасываться своими ресурсами,
из-за чего деклатимам бывает трудно
делиться своими материальными ценностями (духовными – сколько угодно!), но
крайне необходимо бывает наращивать силовой потенциал за счёт накопления своих
и присвоения чужих материальных ресурсов. И это свойство ИЭЭ, Гексли
повсеместно использует, накапливая материальные ценности по нормативно-ролевой своей волевой сенсорике (-ЧС3иээ) – деклатимной сенсорике волевых нормативов и
альтернатив, одновременно с этим, наращивая свой этический потенциал, – удерживая этическое превосходство по своей ЭГО-творческой, аристократичной
и амбициозной (дельта-квадровой)
этике отношений (+БЭ2иээ) – деклатимной этике нравственных преимуществ.
Поэтому, будучи уличён в обмане или пойман с поличным, ИЭЭ, Гексли, отстаивая
собственное нравственное превосходство,
категорически отказывается признавать свою вину – становится
заносчиво-агрессивным, берёт на испуг –
разыгрывает «страшилки» по своей нормативно-ролевой волевой сенсорике (-ЧС3иээ) – деклатимной сенсорике волевых нормативов и
альтернатив, громко «обижается», возмущается и хамит с высокомерным видом,
стараясь одновременно и отпугнуть своей агрессивностью и в то же время – с позиций
своей ЭГО-творческой этики нравственных преимуществ (+БЭ2иээ) «быть
выше» предъявленных ему обвинений.
О склонности
к лжи и обману ИЭЭ, Гексли следует поговорить особо. Быть правдивым для него
не то, что трудно, но именно практически невозможно. Без лжи ЭГО-программа
ИЭЭ, Гексли вообще не
может существовать. ИЭЭ, Гексли только тогда и бывает
впечатляюще убедителен, когда действует с творческих и нормативных
позиций своих манипулятивных и изобретательных аспектов этики отношений
(+БЭ2) и волевой сенсорики
(-ЧС3), – когда обманывая других, обманывает и себя, действуя внушением
и мнимым самовнушением, – делает вид, что он верит в те
«благие намерения», которыми он (будто бы) мотивирует свои поступки, стараясь
при этом своим мнимым идеализмом обмануть бдительность своей потенциальной
жертвы и одновременно завоевать её уважение, чтобы потом втереться в
доверие и, удерживая нравственное
превосходство (+БЭ2), настойчиво и жёстко (чтобы доверия не потерять)
настаивать на своём, управляя поступками жертвы, – манипулируя ею, как «куклой»
и ощущать себя «кукловодом», отмечая, фиксируя
для себя этот «метод управления другими людьми», активизируясь им по
аспекту логики действий (-ЧЛ6) и подпитывая свою ЭГО-программную интуицию
альтернативных потенциальных возможностей (-ЧИ1), обогащая её арсенал ещё и этой эффективной методикой. И только
страх, мелькающий при этом в его бегающих глазках, указывает на то, что он (ИЭЭ, Гексли) лжёт, потому что как объективист
он это знает, а как этик-аристократ он дорожит доверием и
уважением окружающих, а потому и боится быть разоблачённым и опозоренным ими, –
изгнанным из их окружения, которое является своего рода «кормовой зоной» для ИЭЭ,
Гексли. Даже при его способности быстро располагать к себе новых людей и
основательно втираться к ним в доверие, потеря доверия окружающих сопряжена для
него с потерей времени, сил, средств и возможностей, а значит опять
оборачивается убытком для него и ущербом для его стремящейся к целостности деклатимной
модели – основы его психотипа по признаку деклатимности, сообщающей ему
огромное количество психологических свойств, из которых сохранение и прирост
силового, материального и возможностного (в том числе и этического) потенциала
– наиважнейшие.
ИЭЭ, Гексли боится
потерять доверие окружающих и в то же время не может не лгать ни другим, ни
(якобы) себе, воздействуя на других обольстительным мнимым самообманом, представляясь лёгкой
добычей своей собственной наивности, наполняя слова и действия ложью и
распространяя её на окружающих. Ложь – это то, что щедро раздаривает ИЭЭ, Гексли,
подчиняясь стяжательным свойствам своей деклатимной модели, обязывающей
его к доминированию в системных (+БЛ4иээ) и этических отношениях (+БЭ2иээ).
Любительское
врачевание предоставляет ИЭЭ, Гексли широчайшее поле возможностей для
экспериментов и лжи. ИЭЭ, Гексли обожает назойливо и самовольно навязывать
мнимые диагнозы абсолютно всем, – и тем, с кем общается, и даже тем, к кому не
имеет никакого отношения и кого он в глаза не видел! Но более всего достаётся тем, кто пытается
разоблачить ИЭЭ, Гексли предъявляет к нему обвинения во лжи и злоумышлениях. Их ИЭЭ, Гексли с ходу объявляет «параноиками», перекрывая этим
«диагнозом» претензии тех, кто поймал его с поличным и за руку. Всем, кто
уличил его во лжи и предъявил тому убедительные доказательства, ИЭЭ, Гексли
«диагностирует» это заболевание. Может и к знакомому психиатру обратиться,
«тревожась» за здоровье своего «ближнего», а по сути, желая от него поскорее
избавиться «законными методами».
Среди
ближайшего окружения негативиста- ИЭЭ, Гексли оказывается много таких
«опасных» или «неудобных» людей, чьим психическим здоровьем он считает нужным вплотную
заняться. И тех, кого не удаётся изолировать насильственным путём или отдалить
естественным, ИЭЭ, Гексли жестоко и грубо отталкивает всевозможными отпугивающими
средствами, даже если это самые близкие ему люди: уж если они его выследили и
разоблачили, так пусть, по крайней мере, боятся его, а настроить против них
окружающих ИЭЭ,
Гексли
всегда сможет. Связи среди нужных людей – единомышленников или сочувствующих –
у него обычно широкие и быстро пополняются благодаря его исключительной
коммуникабельности, да и знакомый психиатр предусмотрительно окажется под
рукой. А если «проблемный человек» находится
совсем рядом с ИЭЭ, Гексли, да ещё в чём-то от него зависит, ИЭЭ, Гексли может его устранить
и естественным путём – подставить под несчастный случай, заранее отрепетировав
перед зеркалом скорбь, которую он потом будет перед другими разыгрывать. И если ИЭЭ, Гексли при этом не
уличают во лжи, он может и дальше разыгрывать свой спектакль, считая, что он
убедителен в нём настолько, что никто и не заподозрит обмана. (А кто докажет,
что это – не искренние его переживания, не то, что он чувствует на
самом деле?). Зато после того, как ему всё же поверят, ИЭЭ, Гексли может открыто
посмеяться над теми, кто принял его фиглярство за чистую монету, лишний раз
доказывая, что как раз верить-то ему и нельзя было!
ИЭЭ, Гексли часто
пускается в рассуждения о том, что всё в
этом мире – обман и иллюзия, так не лучше ли быть успешным обманщиком и
иллюзионистом, чем доверчивым дураком? И почему бы не преподать дураку урок в
назидание, втянув его в авантюру и подставив под неизбежную неприятность? (А то
и под неизбежную гибель, чтобы
избавиться от него, как от помехи на пути к достижению цели.). Ложь, подставы и всякого рода напасти, которые
сразу же после этого посыплются на обречённого человека и приведут его к мысли
о самоубийстве, тоже будут на руку ИЭЭ, Гексли, поскольку тогда уже мнимые психиатрические
диагнозы, которые до этого ему поставит ИЭЭ, Гексли, придутся в пору в качестве
убедительного доказательства невиновности самого ИЭЭ, Гексли в злоключениях подставленного им человека.
Пригодится и справка, которую ИЭЭ, Гексли заблаговременно для этой цели получит у
психиатра. Хитроумно манипулируя стечением обстоятельств, «направляя удар
судьбы» на неудобного ему человека, – моделируя нужные ему условия и подгоняя действительное под желаемое, ИЭЭ, Гексли нередко
убеждает себя и других в том, что на свете для него нет ничего невозможного.
Было бы желание настоять на своём, а всё остальное приложится.
Мнимая реальность,
подгоняемая под реальную действительность, моделирующая нужные обстоятельства и
их же осуществляющая – коронный ход альтернативно-возможностной
ЭГО-программы ИЭЭ, Гексли – альтернативной интуиции потенциальных
возможностей (-ЧИ1иээ). При всём его ЭГО-программном объективизме,
живя в мире мнимых иллюзий, создавая и поддерживая его, ИЭЭ, Гексли, делает
вид, что не желает признавать существующую реальность, мнимым
(наигранным) самообманом замещая
неправдой всё то, что
могло бы считаться правдой за ненадобностью
самой этой правды.
Если всё существующее можно представить мифом, а любую истину можно опровергнуть (как
он это много раз доказывал себе, и другим), тогда зачем вообще докапываться до
истины и кому нужна правда? Тогда правду лучше скрывать во всех случаях – так и
выгодней, и безопасней: а вдруг её кто-нибудь объявит ложью? Тогда можно и ложь
представить истиной, если будет представлена достаточно удобная (хитрая и
изворотливая) доказательная база. При желании можно и сейчас, например, доказать,
что Земля плоская и покоится на трёх китах даже тому, кто совершал кругосветный
перелёт – сказать, что он не в той плоскости крутился вокруг Земли – только и
всего!
По мнению ИЭЭ, Гексли, при желании, можно кому угодно доказать всё, что угодно, или всё, что угодно опровергнуть,
поставив под сомнения все самые весомые
и убедительные подтверждения контраргументов, ссылаясь на обманчивость
индивидуального восприятия (что, собственно, он и делает, когда пытается
отстоять выгодную ему позицию).
Да, иллюзии разрушают
действительность, убивая и тех, кто сам в них верит. Но попробуйте доказать это
ИЭЭ, Гексли! Главное
для него, – навязывать эти иллюзии, не веря в них самому. Иллюзия при этом
меняется местами с достоверной реальностью. И тогда ИЭЭ, Гексли пускается
в рассуждения: «А что такое, эта достоверность? И кто её проверял?».
Исходя из этого, ИЭЭ, Гексли, как это свойственно деклатимам, может мнимое представлять реальным, и
наоборот, а может и посмеяться над доверчивостью дураков, которые эти
«представления» принимают за чистую монету, – может и выгоду с этого получить,
и удовольствие, и самооценку повысить, и к успеху пробиться, и посмотреть на
огромное количество обманутых им
«ротозеев».
Позиция таких подтасовок предоставляет ИЭЭ, Гексли неограниченные возможности для
маневрирования и манипулирования мнимыми реалиями. Позволяет ему жить
в своём придуманном мире и переносить его на окружающий реальный мир на удобных для ИЭЭ, Гексли условиях, создавая вокруг себя мнимые, обманные
реальности – благодатную среду для всевозможных афер, фальсификаций и
мистификаций, которые позволяют ему легко добиваться желаемого методами мнимых
альтернатив, которых можно придумать бесчисленное множество. Это как в математике работа с
мнимыми величинами, или как бесконечное множество манипуляций с платьем «голого
короля» – король на самом деле голый, но мнимое (воображаемое) платье на нём
может быть одновременно и синим, и красным, и зелёным – кому что нравится
фантазировать.
Исходя из этого, ИЭЭ, Гексли с убеждённостью (которая ещё
усиливается его деклатимной
самонадеянностью) внушает себе и всем вокруг, что наш мир – «это то, что мы
о нём думаем», а объективная
реальность существует только в нашей субъективной оценке. Из чего следует,
что удобнее с выгодой для себя совершать дурные поступки, добиваясь их
позитивной оценки окружающими, чем затрачивать массу усилий, совершая благодеяния,
которые вообще не будут замечены или позитивно оценены. И если нельзя повлиять
на чужую оценку наших поступков, то зачем вообще затрачивать силы на добрые
дела? Получается, что «победу лучше
украсть и присвоить, чем заслужить», а успех заключается в том, чтобы
представлять себя успешным, работая на восторженную оценку сфальсифицированных
или заимствованных достижений.
И чем больше ИЭЭ, Гексли внушает это
себе и другим, тем больше у него
открывается возможностей для фальсификаций. И преступлением он это не считает, потому что (по
его мнению) при мнимо-реальном анализе понятия
добра и зла существуют только в чьей-либо субъективной оценке, а значит знаки (+/–), всегда можно поменять местами и «берега
попутать» – добро представить злом, и наоборот, а мораль и нравственность –
упразднить, как совершенно бессмысленные понятия, навязывающие нелепые
ограничения и сковывающие свободу воли и выгодных инициатив.
Мошенничество с этих позиций можно
представить работой воображения, а за работу надо платить, вот и получается, что врун и
мошенник имеет право претендовать на деньги, которые он выманил, и (следуя
собственному убеждению) имеет право не признавать своей вины, считая, что
работал он «честно». Из этой исходной точки открываются и все остальные позиции,
которые многое объясняют в поведении ИЭЭ, Гексли и в
частности то, почему нельзя верить ни одному его слову, – да потому, что ни одно слово правды в эту
схему «кривого зазеркалья» не вписывается. Правда разрушает этот мнимо-реальный
мир, как чуждый элемент и информационный вирус, зато ложь присутствует там во
всех видах – живёт и процветает, высоко ценится и пользуется большим спросом.
Но в силу того, что иррациональные аспекты, допускающие
мнимую реальность, не могут развиваться без творческой поддержки эволюционных-рациональных и
иерархически-преимущественных – этических
и логических аспектов, а также в
силу доминирующих в дельта-квадре рациональных аспектов – преимущественной этики отношений (+БЭ) и высокотехнологичной
деловой логики (+ЧЛ), предполагающих
стремление к нравственному совершенству и
первенству в профессиональных и творческих успехах (что выражается и в дельта-квадровом комплексе «подрезанных
крыльев» – страхе невозможности возвыситься над другими, достигнув несомненного
этического превосходства), ИЭЭ, Гексли не исключает для себя и всестороннего
развития ЭГО-творческих способностей
(включая и альтернативные, в соответствии с его альтернативной интуитивно-возможностной ЭГО-программой), признаёт и необходимость совершенствовать своё профессиональное
мастерство, не упуская возможности продемонстрировать при случае и своё
нравственное превосходство, стараясь во
всём выглядеть наиболее выигрышно: он и начитан, и всесторонне эрудирован, и
блистает множеством разнообразных талантов, и в учёбе успешен, и быстро
овладевает новыми профессиями, опережая
своих коллег достижениями. И с лёгкостью добивается видимости
нравственного превосходства, постулируя самые популярные в толерантном дельта-квадровом обществе
миротворческие идеи и лозунги с подачи
своей изобретательной ЭГО- творческой
этики отношений (+БЭ2иээ) – деклатимной и доминирующей в дельта-квадре этики нравственного превосходства – этики высшей добродетели, этики всепрощения и тотального умиротворения.
В сочетании с постоянной «работой над собой», своей внешностью и прочими
выигрышными качествами ИЭЭ, Гексли как брачный партнёр часто оказывается вне
конкуренции.
I-2-2. ИЭЭ, Гексли. Защита интересов
ЭГО-программы в структуре ТИМа.
ПФ-1
Инволюционная
(реконструктивная, альтернативная), аристократическая (амбициозная) ЭГО-программная интуиция потенциальных возможностей ИЭЭ, Гексли (-ЧИ1иээ) – деклатимная, интуиция мнимо-реальных
потенциальных возможностей и альтернатив в модели ИЭЭ, Гексли выступает как
наиболее преимущественный способ расширения реального поля возможностей за счёт мнимо-реальных
альтернатив: что себе напридумывал, тем его и расширил, кем себя возомнил,
тем и представился, – того и место
занял, и полномочия присвоил и права, и преимущества (пример: Хлестаков (ИЭЭ,
Гексли) – персонаж комедии Н.В. Гоголя «Ревизор» – мелкий петербургский
чиновник, вымогает у провинциальных чинуш взятки, представившись им сановным
чиновником и пообещав взамен своё высокое покровительство).
Деклатимное совмещение
двух реальностей, обусловлено интегрирующими
свойствами деклатимной модели – её близкими отношениями во времени (+БИ) и
в пространстве (+БС), что позволяет
обеим реальностям – существующей и вымышленной – стремиться к слиянию с
последующей их взаимозаменяемостью и подменой, при которой в интересах личной
выгоды и превосходства объективную реальность можно отрицать, объявив её
вымыслом – иллюзией, плодом воображения, а вымысел утверждать и повсеместно
навязывать, объявляя его правдой, соответствующей действительности. При этом насаждаемый
вымысел может полностью вытеснить правду из информационного поля, заставляя
всех (или подавляющее большинство) поверить в подтасованные, искажённые факты и
придерживаться ложных убеждений.
Неразделённость фантазии и
реальности деклатимной интуиции мнимо-реальных
потенциальных возможностей и альтернатив открывает широчайшее поле
деятельности для получения максимальной выгоды и реальных преимуществ во всём,
о чём можно только мечтать и желать. «Пожелал – получил», «Возмечтал –
получил». Главное, – вовремя подобрать нужную комбинацию реальных и мнимых
возможностей и разыграть её как хитроумную мистификацию, – как карточную
манипуляцию, которая превращается в реальный выигрыш, благодаря «тузу в
рукаве», роль которого и играет мнимая
реальность, выступая наравне с объективной
и перекрывая своими мнимыми возможностями (мнимыми «козырями»)
реальные преимущества противника. В этой связи и сама деклатимная интуиция мнимо-реальных
потенциальных возможностей и альтернатив (-ЧИ) становится не только двузначной – этаким
«Джокером-Перевёртышем» («был шестёркой, стал тузом» – из последних стал
первым), но именно универсальным,
многозначным «Джокером-перевёртышем многоразового использования», совершающим
при каждом удобном случае (даже, когда в этом нет необходимости) удобную ему подтасовку – замысловатую фальсификацию,
искажающую реальные факты, подменяя их ложными,
вымышленными, что позволяет осуществлять выгодную подмену
действительного желаемым, заставляя кого-либо в это желаемое верить,
намеренно вводя его в заблуждение и в корне меняя его систему
представлений и ориентиров – выдавая желаемое за действительное,
чтобы с большим на то основанием претендовать
на невозможное и упорно настаивать
на своём, неуклонно повышая свои требования для получения ещё больших выгод и
преимуществ.
ПФ-2.
В целях расширения реального поля возможностей за счёт мнимо-реальных альтернатив – в
интересах ЭГО-программных преобразований
мнимой реальности в действительную, для
накопления реальных возможностей и их прироста за счёт мнимо-реальных, используя преимущества слияния вымысла и
реальности и связанной с этим
неразделённостью и взаимозаменяемостью понятий добра и зла, работает и
гибкая, манипулятивная, хитроумная и изобретательная ЭГО-творческая этика отношений ИЭЭ, Гексли (+БЭ2иээ) – деклатимная, аристократическая этика
нравственных преимуществ, которая не только поддерживает мистификации и
всевозможные трансформации ЭГО-программной интуиции
мнимо-реальных потенциальных
возможностей и альтернатив (+БЭ2иээ↑→ -ЧИ1иээ↑), но и создаёт для них
наиболее выгодный этический фон – тоже мнимо-реальный этический план отношений,
работая для этого своего рода «провокатором», занижающим этический потенциал
соконтактника (или оппонента) с целью наиболее эффектно представить
собственные, мнимо-реальные (воображаемые)
нравственные преимущества ИЭЭ, Гексли, для чего ему и приходится в этическом плане с выгодой для себя манипулировать этическими отношениями с
соконтактником и лицедействовать, претворяясь то интимно-задушевным другом,
заводя фривольные беседы на темы, предельно располагающие к откровению, то
представляться ханжески-суровым обвинителем, внезапно преображаясь в
моралиста-ментора, услышав в откровениях собеседника нечто такое, что позволило
бы ему (ИЭЭ, Гексли) представить в наиболее выгодном свете свои нравственные
преимущества. «Наловив» таким провокационным методом максимальное количество
мнимых этических преимуществ, ИЭЭ, Гексли утверждается в собственном моральном
превосходстве (+БЭ2иээ↑), что позволяет ему завышать самооценку и по своей
многозначной ЭГО-программной интуиции мнимо-реальных потенциальных возможностей и альтернатив, подкрепляя
её уверенностью в своей этической правоте
и мотивируя мнимыми благими
намерениями её мистификации и подтасовки (+БЭ2иээ↑→ -ЧИ1иээ↑).
ПФ-3.
В целях расширения реального поля возможностей за счёт мнимо-реальных альтернатив – в интересах
защиты ЭГО-программных
преобразований мнимой реальности в действительную, для накопления реальных возможностей и их
прироста за счёт мнимо-реальных, работает и гибкая, манипулятивная,
хитроумная нормативно-ролевая волевая сенсорика ИЭЭ, Гексли (-ЧС3иээ) – инволюционная деклатимная сенсорика волевых
нормативов и альтернатив – функция-«дипломат» (и «разведчик») – изобретатель самых различных коммуникативных моделей
и адаптивных «ролевых игр» – разыгрывающая неиссякаемое количество самых
разнообразных ролей, позволяющих ИЭЭ, Гексли гибко приспосабливаться к самым
сложным обстоятельствам. Органично вписываясь в любые ситуации и накапливая в
них всевозможные преимущества, ИЭЭ, Гексли представляет себя то физически
слабым – беззащитным, беспомощным, немощным и больным, нуждающимся во
всесторонней поддержке человеком (что даёт ему право выгодно использовать чужую
поддержку и возможности), то безвольным
пацифистом, беспринципным коллаборационистом, заискивающим перед сильным,
жестоким, противником и склоняющим окружающих к уступкам и примирению с ним,
что даёт ИЭ, Гексли некоторые ситуативные и ранговые преимущества перед
остальными. Если не удаётся хитростью и обманом склонить человека к уступкам,
ИЭЭ, Гексли устраивает «акции устрашения», разыгрывая роль деспотичного,
жестокого агрессора, упрямого, беспощадного и бескомпромиссного. Заигравшись в
жестокого деспота, ИЭЭ, Гексли может перейти допустимые приличиями и законом
границы, может опуститься до шантажа, может пойти на подлог, на преступление,
решившись физически устранить неудобного ему человека. Разыгрывая подходящую
для случая роль, ИЭЭ, Гексли (как это свойственно деклатимам) себя от роли не отделяет: заигравшись в конформиста и
труса, становится трусом и предателем, заигравшись в слабака, становится слабым
и больным, заигравшись в деспота, может реально терроризировать самого близкого
ему человека, травить его, унижать, сживать со свету.
ПФ-4.
Аспект эволюционной логики
соотношений, логики систем (+БЛ4иээ) – автократичной,
деклатимной логики системных и ранговых
преимуществ, будучи по самой своей сути антагонистом инволюционной, объективистской ЭГО-программной интуиции
потенциальных возможностей ИЭЭ, Гексли
(-ЧИ1иээ) – деклатимной, интуиции мнимо-реальных
потенциальных возможностей и альтернатив, расширяющей своё информационное
поле за счёт всевозможных
«перевёртышей», подмен, подстав, подлогов и мистификаций, является точкой
наименьшего сопротивления (ТНС) ИЭЭ, Гексли – его «зоной страха» и
областью смутных представлений, в которые он предпочитает не вникать, чтобы не
сталкивать их напрямую со своей волюнтаристической своевольной и свободной от
каких-либо узаконенных ограничений ЭГО-программой и не загонять её в рамки
установленных кем бы то ни было предписаний. Дожив до преклонного возраста,
ИЭЭ, Гексли может вообще не знать значения слова «система» и напрямую об этом
спрашивать лектора («А что такое система?»), а услышав объяснения или прочитав
формулировку (например: «Система – нечто
целое, представляющее собой единство упорядоченных, закономерно расположенных и находящихся во
взаимной связи частей») – отрицать само это понятие, не понимая его значения ни
в целом, ни в частностях: «Что за порядок такой? Кто его установил? По какому
праву? С какой стати? И зачем его нужно соблюдать?». Воспринимая
систему, как чью-то блажь, зачем-то распространённую на всех, ИЭЭ, Гексли
считает себя вправе полностью её игнорировать, – в том числе и как сумму знаний
об объективной реальности, замещая её «суммой знаний» о собственной,
вымышленной реальности и упорно отстаивая её в споре с кем бы то ни было, как
истину в последней инстанции, упрямо игнорируя и отрицая все приведённые
оппонентом контраргументы и доводы, – невозмутимо отметая их встречным вопросом: «Ну и что?», давая этим
понять, что никакие аргументы и доводы оппонента в систему представлений ИЭЭ,
Гексли не вписываются, – он их просто не
принимает – он им не верит. Не боясь показаться невежей, ИЭЭ, Гексли может
запросто заявить: «Я не верю, что Земля круглая! Я считаю, что она плоская. Я
много раз летал на самолёте и никаких закруглений у неё не видел.». При полном
замещении объективной реальности вымышленной отпадает необходимость в процессе
познания вообще, человек ограничивается собственными, часто надуманными
представлениями об окружающей реальности
и живёт в мире своих иллюзий и заблуждений, замыкается на них и как
будто не видит того, что происходит вокруг; на окружающих его людей смотрит
затуманенным, невидящим взглядом, словно обращённым внутрь себя, выражение лица
при этом становится бессмысленным и отстранённо равнодушным (для ИЭЭ, Гексли
характерен «зеркальный взгляд», в котором ничего не отражается, кроме стоящего
напротив собеседника). Отстаивая свою (оригинальную)
точку зрения по аспекту логики
соотношений, ИЭЭ, Гексли не боится показать свою неосведомлённость в
элементарной системе знаний, поскольку любая информация воспринимается им как
продукт (своего или чужого) интеллектуального творчества, допускающего наличие
какого-либо вымысла. А если в каждом знании есть доля вымысла, то почему этого
вымысла в знании не может быть 100%? И кто мешает человеку построить своё
знание, исходя из абсолютно вымышленных сведений и абсолютно вымышленной и
часто меняющейся системы координат? А придя к такому мнению, ИЭЭ, Гексли
начинает считать, что знания вообще не нужны, если их полностью может заменить
вымысел – ничего не нужно знать, если всё можно придумать, а остальное зависит
только от степени настойчивости, с которой он будет внедрять свои вымышленные
знания, представляя их как истинные. Таким образом нормативно-ролевая волевая
сенсорика ИЭЭ, Гексли (-ЧС3иээ) – инволюционная
деклатимная сенсорика волевых нормативов и альтернатив поддерживает его
экстравагантную (мягко говоря) логику
систем (+БЛ4иээ) – упрямую и автократичную, деклатимную логику системных и ранговых преимуществ (-ЧС3иээ↑→
+БЛ4иээ↑), которая только в этой, удобной для неё форме наспех – небрежно и малоубедительно –
скоординированных вымыслов, может поддерживать ЭГО-программную интуицию мнимо-реальных
потенциальных возможностей и альтернатив ИЭЭ, Гексли, расширяющую своё поле
потенциальных возможностей за счёт вымышленных альтернатив (-ЧС3иээ↑→ +БЛ4иээ↑ →
-ЧИ1иээ↑).
ПФ-5.
Уверенность в успехе научного творчества ИЭЭ, Гексли поддерживает и его суггестивная
сенсорика ощущений (+БС5иээ) – гибкая и манипулятивная деклатимная, сенсорика близких пространственных отношений – сенсорика сближения, притяжения, захвата,
слияния и абсорбции. Алчная и ненасытная в своём стремлении к стяжательству
и поглощению, деклатимная сенсорика
близких (стремящихся к слиянию) пространственных отношений, способствует
и слиянию
реальности и фантазии во всём, что касается сенсорных ощущений, что
обусловливает и способность деклатимов
к самовнушению, о котором, внушаемый по этому аспекту ИЭЭ, Гексли знает вполне
достаточно, чтобы практиковать накопленный опыт ощущений и разработанных им на
этой основе методик для эффективного суггестивного
воздействия на окружающих в манипулятивных целях, что позволяет ему существенно
расширить сферу влияния своей ЭГО-программной
интуиции потенциальных возможностей (-ЧИ1иээ) – деклатимной, интуиции мнимо-реальных
потенциальных возможностей и альтернатив (+БС5иээ↑ → -ЧИ1иээ↑). «Поверь в
себя, и у тебя всё получится! – вещает ИЭЭ, Гексли, игнорируя объективные
условия и закономерности. – Измени свои ощущения, и они изменят окружающую
реальность! Скажи себе: «Это приятно!» – и тебе будет приятно!». Деклатимная неразделённость вымысла и
реальности приводит и к неразделённости (слиянию) и подмене ощущений, позволяя
менять реальные ощущения на мнимо-реальные с соответствующей подменой и
отношения к ним, при котором бесспорное
и очевидное представляется невидимым и спорным, и наоборот. (Что было удачно представлено лукавой
мистификацией двух проходимцев в сказке Г.Х. Андерсен, «Новое платье короля»:
зачем шить роскошное платье для короля, если можно внушением заморочить и его
самого, и его подданных? Выдавая желаемое за действительное, – заставив короля
и весь двор поверить в то, чего нет, представив
несуществующее, существующим, но невидимым, мошенники присвоили себе дорогие ткани и драгоценности, выданные
для пошива, а самого короля оставили голым – одетым в несуществующее, но
воображаемое платье). С подачи альтернативного внушения производится подмена
реального ирреальным, вследствие чего происходит и альтернативная переоценка
ценностей, позволяющая жертве
суггестивных манипуляций от много отказаться: желанный приз уже становится
ему «ненужным», вкусное лакомство кажется «невкусным», что тут же используется этическим (+БЭ2иээ; -ЧЭ8иээ) и сенсорным (-ЧС3иээ; +БС5иээ)
манипулятором ИЭЭ, Гексли для его захвата и присвоения: «Это пирожное
невкусное! Дай я съем!» – заявляет пятилетняя девочка-ИЭЭ, Гексли, наспех
заглатывая своё пирожное и хватая с чужой тарелки чужое, тем самым перехватывая
чужую возможность получить удовольствие от угощения. Завистливый к чужим
удовольствиям ИЭЭ, Гексли, ощущая неудовлетворённость по своей ненасытной,
стяжательной суггестивной сенсорике
ощущений (+БС5иээ), может провести ту же манипуляцию с обратной подменой:
«Эта еда вкусная и полезная! Тот, кто её съест, станет здоровым и сильным!» –
убеждает он своих домочадцев, скармливая им варево сомнительного цвета и запаха.
ИЭЭ, Гексли – непревзойдённый мастер делать заманчивую рекламу всему самому
непотребному и отвратительному: что ни расхвалит, всё идёт нарасхват,
раскупается впрок и с запасом: «Берите больше! Не пожалеете!» – подхлёстывает
покупателей ИЭЭ, Гексли, сбагривая им свой залежалый и неликвидный товар, зато
уж и за последствия он не отвечает – своей волей брали, а он здесь не при чём.
ПФ-6.
По своей активационной деловой
логике (-ЧЛ6иээ) – деклатимной логике деловых нормативов и альтернатив ИЭЭ, Гексли
стремится подтвердить желаемое действительным – подкрепить свои
псевдонаучные доводы практикой и экспериментальным путём получить желаемый
результат, который (после этого мнимо-реального экспериментального подтверждения)
становится основой для «наиболее
эффективных» методик и средств, настойчиво навязываемых ИЭЭ, Гексли своему
ближайшему окружению для дальнейших
экспериментальных подтверждений и методических доработок. Примирив таким
образом желаемое с действительным и
установив в этом соотношении удобную ему причинно-следственную связь («пожелал
→ получил»), ИЭЭ, Гексли утверждается в мысли о том, что окружающая реальность
– есть плод нашего воображения и является тем, чем мы хотим её видеть и
считать. Из чего следует, что и объективные закономерности окружающей нас
реальности тоже кем-то придуманы и
являются воображаемыми, а значит, их можно проигнорировать (и в этом ИЭЭ,
Гексли побивает все рекорды) либо эмпирически оспорить, что ИЭЭ, Гексли и
делает, опираясь на мнимые (недостоверные, непроверенные, притянутые,
подтасованные) «положительные результаты» своих (преимущественно, лечебных)
экспериментов, чаще всего проводимых им на близких, подчинённых его контролю и
доверенных его попечительству, людях (как правило, – младших родственниках),
которые сами же и фальсифицируют эти результаты, стремясь поскорее отделаться
от азартного и назойливого экспериментатора ИЭЭ, Гексли, который уж если затеет
свой эксперимент, не успокоится пока не доведёт его до убедительного конца. А
поскольку теоретически убедить ИЭЭ, Гексли в абсурдности его действий и замысла
невозможно, испытуемым приходится ему врать, подгоняя действительное под
желаемое, после чего ИЭЭ, Гексли широко рекламирует своё «изобретение»,
навязывая его всем и каждому как универсальное лечебное средство. А для более
успешной и выгодной его продажи – для
более широкого его применения – ИЭЭ, Гексли, принимая во внимание мнительность
и склонность к самовнушению своих будущих пациентов, придумывает им и болезни. ИЭЭ, Гексли – мастер ставить вымышленные
диагнозы мнимых болезней, для названия которых берёт произвольную комбинацию
букв, а заодно придумывает и симптоматику этих заболеваний (некоторые из них
уже вошли в Википедию). Действуя таким образом, ИЭЭ, Гексли не только расширяет
поле альтернативных, мнимо-реальных
возможностей своей ЭГО-программы (-ЧИ1иээ↑), но и «подкрепляет практикой» свои
«научные изыскания» – мнимо-реальные теории своей проблематичной (основанной на
смутных домыслах и предположениях) логики
соотношений (+БЛ4↑) – деклатимной,
автократичной логики ранговых преимуществ, которые он нарабатывает, завоёвывая авторитет и
приобретая всё более широкую популярность в качестве «успешного народного
целителя» – «специалиста по альтернативной медицине» (-ЧЛ6иээ↑→ +БЛ4иээ↑→
-ЧИ1иээ↑).
ПФ-7.
На захват и перехват чужих шансов, успехов и достижений с последующим их
присвоением, работает и наблюдательная
интуиция времени ИЭЭ, Гексли (+БИ7иээ) – деклатимная, эволюционная, негативная интуиция близких отношений во
времени, интуиция близких перемен к
худшему, позволяющая ИЭЭ, Гексли сравнивать время достижения своих успехов
с чужими и накапливать преимущества во времени, пользуясь чужими успехами для
достижения своих и, действуя наскоком, в кратчайший срок перехватывать
перспективный, удобный и выгодный шанс у всех мало-мальски успешных людей из
боязни прослыть «неудачником» (что крайне низко оценивается по шкале его ЭГО-программных приоритетов). Погоня за
успехом (как и охота на успешных людей) может вестись им и параллельно, и
последовательно во всех самых перспективных направлениях, с использованием и
перехватом всех подвернувшихся шансов, преимущественно, чужих – свои шансы ИЭЭ,
Гексли прикапливает, спекулятивно завышает и использует, в основном, в качестве
блефа, рекомендуя себя «нужным людям» с
самой выигрышной стороны, пробиваясь в ближайшее их окружение, втираясь к ним в
доверие и используя их известность, авторитет и влияние для стремительного
роста личной популярности, для поиска престижной и состоятельной клиентуры, для
личной выгоды, для новых блистательных перспектив – для скорейшего и наиболее
эффективного расширения поля возможностей своей ЭГО-программы (+БИ7иээ↑→-ЧИ1иээ↑).
ПФ-8.
Демонстративная («приспособленчески показушная») этика эмоций ИЭЭ, Гексли (-ЧЭ8иээ) –
гибкая, манипулятивная деклатимная этика
эмоциональных нормативов и альтернатив поддерживает ЭГО-творческую этику отношений (+БЭ2иээ) –
его изворотливую и манипулятивную амбициозную (аристократическую) деклатимную этику нравственных преимуществ,
работая при ней своего рода «флюгером», задавая нужный эмоциональный тон её
этическим манипуляциям, указывая для них нужное направление и выстраивая по
ходу общения для ЭГО-программной интуиции
потенциальных возможностей ИЭЭ, Гексли (-ЧИ1иээ) – деклатимной интуиция мнимо-реальных
потенциальных возможностей и альтернатив нужный и выгодный
эмоциональный фон, способствующий ещё
большему расширению её альтернативного
поля возможностей. Вследствие этого первым и основным условием для
демонстративного эмоционального фона становится его гибкая, манипулятивная многозначность и «ложная многозначительность» (по принципу «понимай,
как знаешь: хочешь, – верь, хочешь – не
верь, всё равно тебе это только кажется»), что делает ИЭЭ, Гексли
- ещё
более «интересным» и «загадочным»,
- позволяет
ему в интуитивном и эмоциональном плане морочить своих соконтактников,
интригуя их двусмысленными намёками и
- увеличивая
их недопонимание длительными и многословными ложно-многозначительными
рассуждениями ни о чём, как бы дразня и раззадоривая их – увеличивая их
нетерпение во всём основательно разобраться и стимулируя их (тщетное)
желание его понять,
- тем
самым втягивая их в свою (лукавую) игру, меняя в процессе общения местами
желаемое и действительное, правду и вымысел, реальное и мнимо-реальное,
- меняя
этическое и логическое отношение к происходящему в свете навязываемых
соконтактнику противоречивых логических и нравственных оценок,
- смешивая
понятия добра и зла и манипулируя ими, используя всевозможные варианты
взаимной подмены (представляя и оценивая беспорядочные и безнравственные
отношения, как серьёзные и нравственные, и наоборот),
- расширяя
при помощи таких подтасовок пространство для нового этического
маневрирования
- расширяя поле альтернативных, мнимо-реальных возможностей своей ЭГО-программы (-ЧЭ8иээ ↑→ +БЭ2иээ↑→ -ЧИ1иээ↑).
II. ЛСИ, Максим – ИЭЭ, Гексли. ИТО конфликта в диаде.
II-1. Взаимодействие ПЕДАНТА (РАЦИОНАЛА-СУБЪЕКТИВИСТА)-ЛСИ,
Максим и СЕРДЦЕЕДА (ИРРАЦИОНАЛА-ОБЪЕКТИВИСТА)- ИЭЭ, Гексли.
Считается, что у ИЭЭ, Гексли с СЛИ, Габеном самая счастливая и спокойная дуализация,
– может это и так. И всё же, – погодите
завидовать! Потому что, что- либо страшнее, чем конфликт ИЭЭ, Гексли с ЛСИ,
Максимом трудно себе и представить, хоть и здесь всё начинается довольно романтично.
Рассмотрим классический вариант этого конфликта: он – ЛСИ, Максим, она – ИЭЭ, Гексли. Так уж получается, что представительницы этого психотипа чаще попадают в отношения конфликта, и это понятно, – ЛСИ, Максим великолепно умеет себя преподнести: галантный кавалер, исполняющий любое желание своей дамы. Всегда аккуратный, подтянутый, со вкусом одевается, красиво ухаживает, производит впечатление сильного, мужественного, успешного во всех отношениях человека. Можно ли мечтать о большем?
И ещё одно обстоятельство: ИЭЭ, Гексли внушаем навязываемыми эталонами красоты (+БС5иээ), а лицо ЛСИ, Максима – оно где только не мелькает! – это и лицо «мальчика с обложки», и лицо героя-любовника из популярного телесериала, и лицо идеального мужа с рекламного ролика. Но вот ведь какая вещь, – рядом с лицами этих эталонных красавцев-ЛСИ, Максимов обязательно помещаются «эталонные» красавицы-ИЭЭ, Гексли – самоуверенные и раскрепощённые, эмансипированные девушки, ожидающие от жизни всего самого лучшего... Неизвестно, кто запустил в рекламу эти два стереотипа, и не важно, как они уживаются на одной обложке, но вот в жизни они не уживаются совершенно.
Конфликт ИЭЭ, Гексли и ЛСИ, Максима – это противоборство необузданного индивидуализма четвёртой квадры и воинствующей «уравниловки» квадры второй. В каком-то смысле это конфликт «организованности» и «дезорганизации», конфликт созидания и разрушения. ЛСИ, Максим строит свои личные отношения, как системные, ИЭЭ, Гексли эту систему разрушает. ЛСИ, Максим оценивает и людей, и свои взаимоотношения с ними по формальному признаку, ИЭЭ, Гексли это оспаривает и осуждает. ЛСИ, Максим уравнивает и стандартизирует людей, представляет их как объекты, находящихся в жёстких взаимозависимостях и соотношениях, ИЭЭ, Гексли яростно отстаивает своё право на индивидуальность, раскрепощённость и независимость поведения, отстаивает своё право на свободу мнения и свободу отношений. Мировоззренческая позиция ИЭЭ, Гексли приводит ЛСИ, Максима в бешенство – и это ещё мягко сказано! – кулаки сжимаются, лицо белеет, глаза наливаются кровью и вылезают из орбит: «Вот ты как заговорила?! Ты у меня по - другому запоёшь! Ты у меня допрыгаешься! Рано запела, пташечка!..» (садистов в фильмах ужасов обычно срисовывают с разъярённых ЛСИ, Максимов.) Но и это не самое страшное – ведь не всегда же будешь вести с конфликтёром мировоззренческую беседу, хотя, конечно, жизненная позиция она в любом деле и в любом слове просвечивает, особенно когда люди расслабляются и долго живут под одной крышей.
Неприятности в этой диаде начинаются сразу же после
свадьбы. Хотя, если быть наблюдательным, можно и во время брачных торжеств
заметить некоторые нестыковки. В чём они проявляются? Хотя бы в том,
новобрачная-ИЭЭ, Гексли начинает невинно флиртовать с гостями, начинает шалить,
раскрепощённо развлекаться, строить глазки мужьям своих подруг. Сегодня её
праздник, так почему бы и не позволить себе эти невинные пустячки? Тем более,
что жениху (по её мнению) это должно быть только приятно. (Ведь сердцеед-ИЭЭ, Гексли сориентирован на дополнение
с сердцеедом-СЛИ, Габена, которого
такие забавы особенно возбуждают, развлекают и тонизируют – он их воспринимает,
как начало брачной игры, как призыв к соревнованию, как кураж и вызов.)
И вот уже гости как-то странно поглядывают на невесту. (Особенно, когда она выходит к микрофону и по просьбе друзей (совсем, как на девичнике) начинает исполнять что-то вызывающе раскованное из студенческого фольклора… И даже, если ничего обидного для жениха в этой песенке нет, ЛСИ, Максим всё равно находит её поведение возмутительным и как-то странно, по её мнению, на её озорство реагирует – «неадекватно», как-то… И «возбуждается» тоже очень странно – готов хоть сейчас в драку! А всё потому, что он на эти «шалости» смотрит по другому: считает, что невеста его позорит при честном, при всём народе. А «народ», – это и его сослуживцы, и начальник, и родственники, и друзья – то есть, все члены его «системы». И все они теперь будут на него показывать пальцем и смеяться над тем, как она его унижает! Нет уж, увольте! Он должен непременно вмешаться, должен немедленно указать ей её место! Хорошее начало семейной жизни… Раскаивается ли он, что женился?
И вот уже гости как-то странно поглядывают на невесту. (Особенно, когда она выходит к микрофону и по просьбе друзей (совсем, как на девичнике) начинает исполнять что-то вызывающе раскованное из студенческого фольклора… И даже, если ничего обидного для жениха в этой песенке нет, ЛСИ, Максим всё равно находит её поведение возмутительным и как-то странно, по её мнению, на её озорство реагирует – «неадекватно», как-то… И «возбуждается» тоже очень странно – готов хоть сейчас в драку! А всё потому, что он на эти «шалости» смотрит по другому: считает, что невеста его позорит при честном, при всём народе. А «народ», – это и его сослуживцы, и начальник, и родственники, и друзья – то есть, все члены его «системы». И все они теперь будут на него показывать пальцем и смеяться над тем, как она его унижает! Нет уж, увольте! Он должен непременно вмешаться, должен немедленно указать ей её место! Хорошее начало семейной жизни… Раскаивается ли он, что женился?
Пока ещё, не очень. Пока ещё всё кажется ему поправимым. И, кроме того, он ведь не мог на ней не жениться. И не только потому, что он – человек чести и бывает верен данному обещанию, но ещё и потому, что эта девушка постоянно от него ускользала – была одновременно и близкой, и далёкой – долгое время была вне дистанции, вне его досягаемости. Так что и отношения с ней постепенно превратились в охоту за ней – превратились в неотступную манию, которая одна и заставила его принять такое важное решение. Для того-то он так терпеливо и долго ухаживал за ней, чтобы наконец-то добиться её согласия, чтобы взять её в жёны, чтобы наконец-то хоть как-то её ухватить, рассчитывая уже не выпускать из своего контроля. А теперь, что же получается, – он ей «клеточку» готовил? – клетку для двоих?.. Или для неё одной?.. С наручниками и жёстким контролем…
Получается, что так. Зато теперь она займёт определённое место в иерархически организованной им социальной структуре – «ячейке общества», где он, как создатель организатор этой ячейки будет «главой семьи», а у неё будет определённая должность – «мужняя жена».
Но ведь, ИЭЭ, Гексли-то рассматривает брак не как кабалу, а как удобный союз двух свободных и раскрепощённых людей. В супружестве ИЭЭ, Гексли в первую очередь видит для себя новые преимущества и перспективы: это и независимость от воли родителей, и самостоятельность принимаемых решений, и новый круг знакомств и открывающиеся вследствие этого новые возможности. А о «клетке» ИЭЭ, Гексли даже и не помышляет. Такого поворота событий просто представить себе не может: какая ещё может быть клетка, – какие-такие засовы и затворы, если душа и тело человека свободны и неприкосновенны?!
Недовольство ЛСИ, Максима ИЭЭ, Гексли поначалу воспринимает как проявление любви и ревности, (что ИЭЭ, Гексли тоже не пугает: «ревнует, – значит, любит»). Затем расценивает как проявление «комплексов» и «ущербности»: «Уверенный в себе человек ревновать не будет.») И вот когда уже ИЭЭ, Гексли указывает ЛСИ, Максиму на его «ущербность», – что, по мнению ЛСИ, Максима означает несоответствие занимаемому главенствующему месту в системе и бьёт его напрямую по проблематичному для него аспекту интуиции потенциальных возможностей (-ЧИ4лси) – деклатимной интуиции мнимо-реальных потенциальных возможностей и альтернатив – его «зоне страха» и точке наименьшего сопротивления (ТНС), да ещё по той её части, которая антагонистична ЭГО-программной логике соотношений ЛСИ, Максима (+БЛ1лси) – его деклатимной логике системных и ранговых преимуществ, соответствующей зоне страха» и точке наименьшего сопротивления (ТНС) ИЭЭ, Гексли (+БЛ4иээ), антагонистичной его ЭГО-программной интуиции потенциальных возможностей (-ЧИ1иээ) – деклатимной интуиции мнимо-реальных потенциальных возможностей и альтернатив. Вот тогда-то самый конфликт – самый жестокий «перекрёстный огонь» и начинается – каждый из конфликтёров со своих мощных ЭГО-программных позиций бьёт по «зоне страха» другого:
(+БЛ1лси↑→+БЛ4иээ↓↑→-ЧИ1иээ↑→-ЧИ4лси↓↑→+БЛ1лси↑→+БЛ4иээ↓↑→
...) и начинается между ними такая «перестрелка», что её страшно даже
описывать. Ярость Максима будет беспредельна, потому, что его «ударили» по
слабой точке его СУПЕРЭГО – аспекту интуиции мнимо-реальных потенциальных
возможностей и альтернатив: дали повод сомневаться в порядочности и
преданности его брачной партнёрши, позволили предположить самое худшее…
Понятно, что жена-ИЭЭ, Гексли не стремится намеренно рассердить ЛСИ, Максима, – просто информация подаётся им так, как если бы она адресовалась его дуалу-СЛИ, Габену в расчёте на его внушаемость по аспекту интуиции потенциальных возможностей. ИЭЭ, Гексли указывает партнёру на его ущербность для того, чтобы тот устыдился своей ущербности, как ограничивающей его возможности психопатологии и перестал быть «ущербным» – и раскомплексовался. ИЭЭ, Гексли – мастер приписывать диагнозы – это одна из его агрессивных форм защиты, но когда пугающий намёк на мнимый диагноз попадает на «зону страха» ЛСИ, Максима, всё происходит с точностью до наоборот: аспектом интуиции потенциальных возможностей он не внушается, – это не его суггестия, – это его «мобилизация» для отчаянной и максимально жёсткой защиты, поэтому он взрывается возмущением и яростью, чувствует себя ещё более уязвлённым – его сокровенная слабость стала известна другим!) поэтому он и раздражается, представляя себя «неполноценным» – несостоятельным «главой системы», допустившим «бунт на корабле» – неподчинение члена его семьи – его насмешки и критику в свой адрес. ЛСИ, Максим уже видит себя «кандидатом на выбывание из этой системы» и закипает злостью. А потом затаивается, замыкаясь в себе ещё больше и, ощущая себя уязвимым, готовится к ужесточению дисциплинарных мер в семье, к ещё более деспотичному контролю над ИЭЭ, Гексли, к ещё более эффективным мерам защиты от её возмутительных нападок на его «зону страха» к следующей своей, ещё более яростной атаке, в качестве предупредительных мер защиты и к будущему агрессивному нападению для подавления новых попыток ИЭЭ, Гексли оспорить власть ЭГО-программного педанта-ЛСИ, Максима в семье – для будущих «акций устрашения», которые ему придётся проводить, чтобы раз и навсегда подчинить легкомысленную (сердцеедку) жену-ИЭЭ, Гексли своей воле и силой, жестоким деспотичным диктатом – плёткой, если понадобится (как загоняют в клетку вырвавшегося из неё опасного, хищного зверя) заставить её уважать его, ЛСИ, Максима, право на доминирование в семье.
Понятно, что жена-ИЭЭ, Гексли не стремится намеренно рассердить ЛСИ, Максима, – просто информация подаётся им так, как если бы она адресовалась его дуалу-СЛИ, Габену в расчёте на его внушаемость по аспекту интуиции потенциальных возможностей. ИЭЭ, Гексли указывает партнёру на его ущербность для того, чтобы тот устыдился своей ущербности, как ограничивающей его возможности психопатологии и перестал быть «ущербным» – и раскомплексовался. ИЭЭ, Гексли – мастер приписывать диагнозы – это одна из его агрессивных форм защиты, но когда пугающий намёк на мнимый диагноз попадает на «зону страха» ЛСИ, Максима, всё происходит с точностью до наоборот: аспектом интуиции потенциальных возможностей он не внушается, – это не его суггестия, – это его «мобилизация» для отчаянной и максимально жёсткой защиты, поэтому он взрывается возмущением и яростью, чувствует себя ещё более уязвлённым – его сокровенная слабость стала известна другим!) поэтому он и раздражается, представляя себя «неполноценным» – несостоятельным «главой системы», допустившим «бунт на корабле» – неподчинение члена его семьи – его насмешки и критику в свой адрес. ЛСИ, Максим уже видит себя «кандидатом на выбывание из этой системы» и закипает злостью. А потом затаивается, замыкаясь в себе ещё больше и, ощущая себя уязвимым, готовится к ужесточению дисциплинарных мер в семье, к ещё более деспотичному контролю над ИЭЭ, Гексли, к ещё более эффективным мерам защиты от её возмутительных нападок на его «зону страха» к следующей своей, ещё более яростной атаке, в качестве предупредительных мер защиты и к будущему агрессивному нападению для подавления новых попыток ИЭЭ, Гексли оспорить власть ЭГО-программного педанта-ЛСИ, Максима в семье – для будущих «акций устрашения», которые ему придётся проводить, чтобы раз и навсегда подчинить легкомысленную (сердцеедку) жену-ИЭЭ, Гексли своей воле и силой, жестоким деспотичным диктатом – плёткой, если понадобится (как загоняют в клетку вырвавшегося из неё опасного, хищного зверя) заставить её уважать его, ЛСИ, Максима, право на доминирование в семье.
Ну, хорошо, допустим жена-ИЭЭ, Гексли больше не пытается «раскомплексовать» мужа-ЛСИ, Максима – научена горьким опытом и больше на эту тему не высказывается. Что же, конфликт на этом исчерпан? Не тут-то было! «Ущербный» он, или не «ущербный», – ЛСИ, Максима постоянно терзает мысль о том, что жена-ИЭЭ, Гексли его НЕ УВАЖАЕТ. И анализ её игривого поведения с их общими знакомыми и друзьями его всё больше убеждает в этом. Педант-ЛСИ,
Максим видит как фамильярно общается ИЭЭ, Гексли с их общими знакомыми, наблюдает как «раскрепощённо» кокетничает с ними (а точнее, – бесстыдно и вульгарно – ничем другим, по мнению Максима, это не назовёшь); видит, как с ним самим жена-ИЭЭ, Гексли хитрит и лукавит – вкручивается, как уж на сковородке, лебезит, угождает, нервничает. Глазки у неё при этом пугливо бегают из стороны в сторону (как у «кошки» на часах-ходиках).
Ох, уж эта убеждённость сердцеедки ИЭЭ, Гексли в том, что «каждая женщина должна быть актрисой», «каждая женщина должна быть загадкой», «каждая женщина должна уметь хитрить, лукавить и ловко обманывать мужчин, водя их за нос – прикидываясь доступной и ветреной» – да разве Максим к такому «театру» привык?! Разве ему, суровому педанту, жёсткому рационалу, с проблематичной фантазией, нужны её «загадки»? Да они его бесят, её вызывающие причуды и «загадки», – они его мучают, пугают и терзают день и ночь. Каждый раз, когда она делает что-либо шокирующе непредсказуемое, эти «загадки» оборачиваются для него самыми страшными фантазиями, самыми ужасными предположениями.
(На схеме моделей конфликтёров эти жуткие муки выражены всего лишь стрелочкой, соединяющей два чёрных треугольника (ЧИ) со знаком «минус», обозначающих аспект деклатимной интуиции мнимо-реальных потенциальных возможностей и альтернатив, из которых один стоит на позициях ЭГО-программной функции ИЭЭ, Гексли (-ЧИ1иээ), другой на позициях ТНС – точки наименьшего сопротивления в модели ЛСИ, Максима (-ЧИ4лси). Но кто знает, сколько драм и трагедий скрывается за этой безобидной стрелочкой – за этим страшным каналом связи (1–– 4). Во всех схемах человеческих отношений, во всей схемах отношений конфликта нет ничего страшнее этого информационного канала. Он несёт всё самое большое и самое болезненное искажение информации, самый большой и самый сильный заряд взаимного непонимания, взаимной обиды и вражды. Эта невинная стрелочка (1 –– 4) – причина самых страшных семейных трагедий, причина многих семейных конфликтов и убийств, – причина тяжелейших психических потрясений.)
ЛСИ, Максим не верит уверениям ИЭЭ, Гексли В
поведении партнёрши он видит только фальшь, манерность, ложь, пустое и глупое
кокетство. Она остаётся такой же неуловимой и ускользающей, какой была и до
свадьбы. Она говорит с ним, а смотрит куда-то в сторону – куда?! Она говорит
одно, а глаза и лицо выражают другое. (Или вообще ничего не выражают – пустые,
зеркальные глаза, которые ИЭЭ, Гексли «делает» бесстрастно «томными», напуская
на них поволоку, –намеренно
безразличными, ничего не выражающими, боясь быть хоть в чём-нибудь себя выдать,
отчего взгляд ИЭЭ, Гексли становится испуганным и лживым, что раздражает
ненавидящего ложь ЛСИ, Максима ещё
больше. Право врать он оставляет за собой как глава семьи и системы – ему, как
доминанту системы можно погуливать на сторону, жене как подчинённой ему особе –
нельзя: «Что позволено Юпитеру, не позволено быку». «Юпитер» в их семье – он, педант-ЛСИ, Максим – так он поставил –
так решил сам для себя, борясь за доминирующее местов организованной им
социальной системе (как к тому его обязывает бета-квадровый комплекс «шестёрки»
– страх унижения и вытеснения в парии) – так у них по его требованию заведено.
Роль «вьючного животного» по его семейному «уставу» достанется подчинённому
члену его системы – жене-ИЭЭ, Гексли, с чем она, конечно же, не может
согласиться, но опасаясь вызывать его ярость, за которой следует ужесточение
террора («воспитательных мер») со стороны ЛСИ, Максима, отмалчивается,
скрытничает, выразительно и призывно поглядывая на посторонних мужчин,
рассчитывая, что кто-нибудь из них окажется её «избавителем», в чём, конечно
же, не признаётся мужу-ЛСИ, Максиму, отводя в сторону взгляд, всякий раз, когда
он расспрашивает её о причинах её странного поведения. Этот её постоянно
убегающий, ускользающий и холодно-равнодушный взгляд тревожит и изводит ЛСИ, Максима.
Ужасные догадки и мысли приходят ему в голову! Иногда ему кажется, что он
просто читает её мысли. И тогда содрогается от ужаса всего «прочитанного»:
какие страшные (или через чур смелые) эротические фантазии приходят в голову
этому пока ещё близкому и дорогому ему человеку… И как это противоречит
внешнему виду ангельски кроткого личика… Нет, это необходимо сейчас же всё
разъяснить…
Куда там! Попытка выяснить отношения тоже ни к чему
не приводит, а только ещё больше всё запутывает: ИЭЭ, Гексли прячется за
какими-то туманными отговорками, ложно многозначительными интригующими намёками,
ещё больше возбуждающими ревность ЛСИ, Максима, ничего не значащими, пошлыми
фразами, – уклончивыми и обтекаемыми, за которыми, по мнению, ЛСИ Максима,
только пустота и бессмыслица. И все эти «объяснения», подаваемые тусклым,
усыпляющим голосом и монотонными интонациями, ИЭЭ, Гексли сопровождает отсутствующе отстранённым, ничего не
выражающим «зеркальным» или «затуманенным» взглядом – делает «зеркальные» или
«тухлые» и глаза, похожие на глаза тухлой рыбы – взгляд, который дико
раздражает ЛСИ, Максима!). Активизируясь по аспекту интуиции времени (+БИ6лси)– деклатимной
интуиции близких отношений во времени – негативистской интуиции ближайших перемен к худшему, ЛСИ,
Максим требует отчёта чуть ли не о каждой минуте, проведённой женой-ИЭЭ, Гексли
вне дома, но она в принципе «не понимает» причины такого контроля и оспаривает
права ЛСИ, Максима на него, чем подрывает его авторитет в семье и нивелирует его ранговые преимущества, как
главы семьи, чем наносит сокрушительный удар по ЭГО-программной логике соотношений ЛСИ,
Максима (+БЛ1лси) – деклатимной
логике системных и ранговых преимуществ, а интересы своей ЭГО-программы ЛСИ,
Максим обязан защищать, как последний рубеж – все аспекты и функции его
психотипа работают на эту защиту, поэтому времени на «расследование» он не
пожалеет: час, два, три будет упорно расспрашивать, стараясь выяснить, где
провела его жена два часа времени после работы, когда ей полагалось быть дома и
заниматься домашними делами.
И что особенно досаждает ЛСИ, Максиму, так это то, что вследствие легкомысленного и безответственного поведения его партнёрши, вся его такая стройная и безупречная иерархическая структура семейных отношений распадается, как карточный домик, а вместе с ней распадаются и все его представления об окружающем мире и существующем в этом мире порядке вещей, соответствующие его ЭГО-программной логике соотношений (+БЛ1лси) – его деклатимной, автократической логике системных и ранговых преимуществ. А что может быть страшнее посягательств на ЭГО-программу человека? Да ещё такую жёсткую и незыблемую, как автократическая логика системных и ранговых преимуществ, которыми ЛСИ, Максим делиться ни с кем не собирается, потому что система его автократичная, централизованная, образованная им вокруг себя и с выгодой для себя – он в ней единовластный правитель – царь и бог. И дело тут не только в том, что в отношениях с ИЭЭ, Гексли ЛСИ, Максим чувствует, что его не уважают, что с ним не считаются и за его спиной плутуют, хитрят и выставляют его дураком. И не только в том, что люди будут на него показывать пальцем и говорить: «Посмотрите, это тот самый, от которого жена ушла». И даже не в том, что в настоящий момент может быть и его жена и её любовник смеются над ним и говорят о нём гадости – весь ужас заключается в том, что он это допустил и ничего не предпринимает для того, чтобы это пресечь. (Хотя, на самом деле, он только и делает, что пресекает, но, видимо, недостаточно!)
И Максим опять ужесточает свои меры, и опять его жена ходит как солдатик по струночке. И всё равно от него ускользает, – из любой ситуации куда-то в пятое измерение ускользает – «вылетает в окно», как в песне С. Макаревича. И всё больше по ночам. И неизвестно куда. И каждый раз обещает впредь этого больше не делать. Или ничего не обещает, а с тусклым и отсутствующим взглядом несёт всякую чепуху с целью утомить, усыпить или попросту заморочить мужа-ЛСИ, Максима, чтобы отбить у него охоту к этим допросам из-за их нулевой результативности или даже минусовой, если принимать в расчёт огромные потери во времени, которыми сопровождается каждый такой «допрос», а время в квадрах решительных (бета и гамма) дорого – гораздо дороже, чем в квадрах рассуждающих, где доминирует ненавистный ЛСИ, Максиму аспект интуиции потенциальных возможностей. В квадрах рассуждающих (альфа и дельта) важно не время, а достигнутый успешный результат. ЛСИ, Максим, подчиняясь тактической интуитивной игре конфликтёр-ИЭЭ, Гексли, не замечает, что Гексли своими туманными, но интригующими ответами водит его то по лабиринту (или по замкнутому кругу) кажущейся «загадочной», но по сути пустопорожней информации (-ЧИ1иээ↑→-ЧИ4лси↓↑→-ЧИ1иээ↑→-ЧИ4лси↓↑→-ЧИ1иээ↑→...) и выходит из игры (точнее, – выпадает) только после того, как окончательно теряет информационные ориентиры – забывает, о чём спросил, зачем спросил, что хотел выяснить и чувствует себя крайне утомлённым и замороченным после двух-трёх часов таких пусто-порожних разговоров, напрочь лишённых какой-либо конкретной информации. Через какое-то время ЛСИ, Максим вспоминает, что именно он хотел выяснить у ИЭЭ, Гексли, и продолжает свои расспросы с тем же результатом. ЛСИ, Максим понимает, что жена когда-нибудь «улетит» от него навсегда – заведёт себе друга на стороне, и поминай, как звали! – останется он в своей семье доминантом без подчинённых!.. ЛСИ, Максима пугает и угнетает такая перспектива – гнетёт предчувствие близких неприятностей и расхолаживает его по активационной интуиции времени (+БИ6) – негативистской деклатимной интуиции близких отношений во времени – ближайших перемен к худшему, тревожит неизвестность, усугубляя его страхи по его бета-квадровому комплексу «шестёрки» – страху вытеснения из доминантов в парии, и бьёт по антагонистичному его автократической ЭГО-программе аспекту интуиции потенциальных возможностей (+БИ6лси) – деклатимной интуиции мнимо-реальных потенциальных возможностей и альтернатив:
(+БИ6лси↓→-ЧИ4лси↓→+БЛ1лси↓→+БЛ4иээ↓→-ЧИ1иээ↓↑→-ЧИ4лси↓→
+БЛ1лси↓→+БЛ4иээ↓→-ЧИ1иээ↓↑→-ЧИ4лси↓→...).
ЛСИ, Максим снова и снова готовит
себя для решающей беседы с женой-ИЭЭ, Гексли. Он уединяется, он напряжённо
обдумывает свои вопросы и доводы, подготавливает себя к решающему диалогу и
когда уже в голове его снова всё выстраивается чётко и логично, выходит к ней
на кухню для того, чтобы расставить последние точки над i – теперь-то он уверен, что у него это получится – ну не
может нормальный человек не понять того, что он сейчас ей скажет.
А жена-ИЭЭ, Гексли снова его «не понимает» – «не понимает», к чему этот разговор, «не понимает», какие к ней предъявляют претензии. Она изворотливо ускользает от всех его аргументов и доводов, «не понимая их», «выскальзывает» из темы и ведёт многословный пустопорожний разговор «ни о чём», постепенно выводя его в некую другую, неопределённую и запредельную плоскость, откуда он её и достать не может, потому что там у него уже аргументов нет – там всё слишком иррационально и ни рассудку, ни пониманию его не поддаётся. И опять у него возникает ощущение разочарования, бессилия и опустошённости.
И тут ему приходит в голову ещё более страшная мысль – даже, скажем, совсем ужасная. Он вдруг начинает осознавать, что человек, существующий рядом с ним – это и не человек вовсе! Потому, что он не существует –это фантом! Да, он женился на фантоме! По-другому это не объяснить. Этот «фантом» что-то говорит ему, отрешённо поводя «зеркальными», отражающими только самого ЛСИ, Максима, глазами. С этим «фантомом» иногда можно на пустые, посторонние темы общаться, он имеет какую-то материальную оболочку... Стоп! И вот тут уже приходит страшная мысль: если этот «фантом» имеет материальную оболочку, то хотя бы через эту-то его материальную сущность ЛСИ, Максим может получить впечатление о его человеческой сущности, чтобы понять, может ли он, этот «фантом», страдать, испытывать физическую боль, испытывать страх?
И вот эта мысль беспокоит ЛСИ, Максима уже очень серьёзно. То, что он теперь начинает обдумывать, будет пострашней, чем удары кулаком по рёбрам и ниже пояса, которые получает его супруга-ИЭЭ, Гексли в процессе выяснения отношений, что, впрочем, не останавливает её намерений продолжить поиски неординарных подходов к нему – надо же найти способ манипулировать им, чтоб безраздельно подчинить своей воле, и этот способ ИЭЭ, Гексли ищет с упорством и азартом алхимика, бессистемно и хаотично меняющего методики в поисках нужного ему вещества – активизируется по аспекту оперативной, деловой логики (-ЧЛ6иээ) – логики действий, логики поступка, по инертной своей деклатимной логике технических нормативов и альтернатив, надеясь найти те самые «ниточки, дёргая за которых, она будет управлять ЛСИ, Максимом, как марионеткой. Но теперь уже ЛСИ, Максим на эти манипуляции внимания не обращает, хоть и отслеживает их по своей инертной наблюдательной логике действий (-ЧЛ7лси) – деклатимной логике технических нормативов и альтернатив, предчувствуя очередной подвох ИЭЭ, Гексли. Отношения выяснять перестаёт – зачем тратить время и силы на пустопорожние разговоры? Он теперь только хочет понять, она уязвима физически, или нет? Это человек или призрак? У неё есть кровь? Она способна испытывать боль, мучиться, кричать? Теперь он всё чаще уединяется и задумывается над этим. Ни о чём не спорит – сидит себе в сторонке – тихий, спокойный, нетребовательный – идеальный муж.
Но, понятно, что и его жену-ИЭЭ, Гексли такая перемена не оставляет равнодушной. Она чувствует, что назревает какая-то катастрофа. Тем более, что и «планчики-конспектики», на которых ЛСИ, Максим «набрасывает» свои замыслы ей тоже иногда попадаются на глаза. (Как, например, черновик завещания или черновик «объяснительной записки» со словами: «В смерти моей жены и моих детей прошу меня не винить...»). ЛСИ, Максим намеренно подкидывает такие листки конфликтёрше – нагнетает напряжение, терроризирует её страхом – организовывает некую планомерную интригу, цель которой – устрашение и предостережение, ультиматум и психическая атака, создание определённой психологической обстановки, необходимой для последнего, решающего, «мирного», но чрезвычайно важного для обоих серьёзного разговора.
Но и этот последний, решающий разговор тоже срывается: отделавшись уклончивыми фразами, жена-конфликтёр как бы «на минутку» выскальзывает к соседке «за солью, за спичками», а оттуда звонит по заранее припасённому номеру телефона. И вот уже через десять минут в квартиру, где ЛСИ, Максим терпеливо дожидается продолжения «решающего разговора», заявляются здоровячки- санитары, забирают незадачливого супруга и увозят его в неизвестном направлении. (У него было всё заранее продумано, у неё – тоже.)
И ещё какое-то время она живёт спокойно и безмятежно, свободно, предаваясь радостям жизни, о которых она уже почти забыла, но, опять же, недолго. Дня этак через два, тихим вечерним часом, во время мирного семейного ужина, исчезнувший супруг открывает входную дверь собственным ключом, и, возникнув на пороге, радостно заявляет, что его отпустили оттуда, куда увезли. Более того, он даже рассказывает, как интересно и содержательно он там провёл время, как его тестировали и исследовали и решительно никаких отклонений не обнаружили. Подключившись к семейному ужину, супруг восторженно рассказывает, как он мило пообщался с очаровательным и интеллигентным доктором, как они с полуслова понимали друг друга и как оба посмеялись над этим маленьким недоразумением. Жена-ИЭЭ, Гексли слушает и холодеет от ужаса, потому что понимает, что в следующий раз выскочить «за солью, за спичками» ей уже не удастся.
– А почему
нужно терпеть все эти ужасы? Почему нельзя спокойно развестись? – спрашивает Читатель.
– Вот именно этого ЛСИ, Максим и не допускает – не позволяет разрушать созданную им и единовластно
подчинённую ему социальную систему-семью: он только что был «царём» на своём
огороде, а тут – нате вам! – его уже «пугалом» выставляют. Даже перед судьями неудобно,
да и на работе узнают, – засмеют.
Как только жена-ИЭЭ, Гексли заявляет о своём
намерении подать на развод, ЛСИ, Максим тут же и начинает действовать, стараясь
любыми способами отвратить её от этих планов.
– А почему Гексли действует так открыто? Разве нельзя всё провернуть тайком от мужа, а в последнюю минуту сообщить, так мол и так, дорогой, мы с тобой завтра разводимся?
– Да потому, что ИЭЭ, Гексли, стремясь продемонстрировать своё нравственное превосходство над ЛСИ, Максимом (чтобы знал, какое сокровище он теряет) старается быть выше интриг и, желая показать, что он во всём следует самым честным правилам, иногда бывает излишне откровенен. О намерении развестись он может сообщить в качестве последнего предупреждения перед окончательным и официально оформленным разрывом отношений. Кроме того, ИЭЭ, Гексли как никто другой умеет ставить партнёра в самые невыгодные для него условия, договариваясь о нежелательных для партнёра предприятиях за его спиной, действуя через его голову, от его имени в ущерб его интересам и с выгодой для себя, с учётом открывающихся возможностей и перспектив. Поэтому, какие-то меры предосторожности, действуя с позиций своей наблюдательной интуиции времени (+БИ7иээ) – деклатимной, негативистской интуиции блмзких отношений во времени – интуиции ближайших перемен к худшему, ИЭЭ, Гексли может продумать и предпринять заранее, активизируясь по аспекту логики действий (+БИ7иээ↑→+ЧЛ6иээ↑). Но когда дело касается ЭГО-творческой этики отношений (+БЭ2иээ) – деклатимной этики нравственного превосходства – а здесь именно такой случай, – ИЭЭ, Гексли считает своим долгом действовать «с открытым забралом» (даже, если он имеет дело с человеком, который угрожает его жизни), поскольку считает важным доказать, что никаких чёрных замыслов по отношению к партнёру не имеет: ИЭЭ, Гексли перед ним чист, и мысли его чисты, и душа чиста, сверкает, как серебро. И это особенно важно продемонстрировать ввиду крайней подозрительности ЛСИ, Максима, озабоченного своим доминирующим местом в системе (как к тому обязывает его ЭГО-программная логика соотношений (+БЛ1лси) – деклатимная логика системных и ранговых преимуществ) и из страха быть вытесненным в положение парии, в расходный материал (как о том напоминает ему его бета-квадровый комплекс «шестёрки»).
II-2. Трагическое завершение ИТО конфликта в диаде
ИЭЭ, Гексли –– ЛСИ, Максим.
Таким образом, каждый в этой ситуации поступает
по-своему, правильно: ИЭЭ, Гексли, отстаивает
свое право быть самим собой, а не
«винтиком в механизме системы», построенной для него ЛСИ, Максимом, ЛСИ, Максим
настаивает на своём единовластном доминировании и добивается удобной ему чёткости
и определённости в сфере логических и этических
отношений – он считает, что имеет на это право. Получается, каждый по-своему
прав в этих отношениях, но тогда почему
же в результате этих правильных действий один человек начинает физически
истязать другого – истязать до тех пор, пока физически его не уничтожит?
Можно это объяснить тем, что педанту-ЛСИ, Максиму, как решительному и упрямому сенсорику-рационалу-субъективисту крайне важно разрешить ситуацию кратчайшими и самыми эффективными мерами – здесь и сейчас. Можно объяснить это и тем, что ЭГО-программная логика соотношений ЛСИ, Максима (+БЛ1лси) – упрямая и решительная деклатимная логика системных и ранговых преимуществ всегда оперирует конкретными сущностями объектов, а что может быть конкретней, чем физическая субстанция человека (особенно, если духовная и нравственная сущность всё время от ЛСИ, Максима ускользает)?
Можно объяснить это страхами и комплексами, изнуряющими ЛСИ, Максима, ощущением неизвестности и неопределённости этических отношений, которое для него особенно мучительно. Слишком многое непонятно ему в этой истории: непонятно, за кого его держат? Непонятно, что такое «дружеские отношения» с другими мужчинами, (в том смысле, который сообщает этому понятию его жена). Какие у его жены могут быть «товарищеские отношения», и с кем конкретно?!
Ох, уж эти «товарищеские отношения» ИЭЭ, Гексли!
Можно это объяснить тем, что педанту-ЛСИ, Максиму, как решительному и упрямому сенсорику-рационалу-субъективисту крайне важно разрешить ситуацию кратчайшими и самыми эффективными мерами – здесь и сейчас. Можно объяснить это и тем, что ЭГО-программная логика соотношений ЛСИ, Максима (+БЛ1лси) – упрямая и решительная деклатимная логика системных и ранговых преимуществ всегда оперирует конкретными сущностями объектов, а что может быть конкретней, чем физическая субстанция человека (особенно, если духовная и нравственная сущность всё время от ЛСИ, Максима ускользает)?
Можно объяснить это страхами и комплексами, изнуряющими ЛСИ, Максима, ощущением неизвестности и неопределённости этических отношений, которое для него особенно мучительно. Слишком многое непонятно ему в этой истории: непонятно, за кого его держат? Непонятно, что такое «дружеские отношения» с другими мужчинами, (в том смысле, который сообщает этому понятию его жена). Какие у его жены могут быть «товарищеские отношения», и с кем конкретно?!
Ох, уж эти «товарищеские отношения» ИЭЭ, Гексли!
Нет, что ни говорите, но есть вещи, на которые оба
конфликтёра смотрят одинаково, и то, в чём не признаётся себе один, отчётливо
видит другой:
«Товарищеские отношения» ИЭЭ, Гексли – это лазейка. Это поиски других, более благополучных вариантов устройства личной жизни. А, как хотите, но при живом муже этого сделать нельзя – по крайней мере так считает ЛСИ, Максим, не представляющего себе другого доминанта в семье, кроме себя. ( Разумеется так не считает дуал ИЭЭ, Гексли, сердцеед-ЛСИ, Габен, с его рассредоточенными структурными связями демонстративной логики соотношений (-БЛ8сли) – квестимной, демократичной логики системных нормативов, для которого такая «лазейка» является необходимой для оптимального психологического климата отдушиной.
Но в ИТО конфликта рядом с ИЭЭ, Гексли не СЛИ, Габен, а ЛСИ, Максим. И ИЭЭ, Гексли понимает, что в интересах благоприятных отношений с партнёром ему следует как-то кардинально изменить модель своего поведения, а это можно сделать только отказавшись от приоритетов его ЭГО-программной интуиции потенциальных возможностей (-ЧИ1иээ) – деклатимной аристократичной, инволюционной интуиции мнимо-реальных потенциальных возможностей и альтернатив – то есть, от поисков неисчерпаемых возможностей более благоприятных отношений, при которых все довольны сложившимися условиями и отношениями, никто ни с кем ни конфликтует, подавив агрессивные свойства своей природы (волк и ягнёнок пасутся рядом) все счастливы, добры друг к другу и никто никого не боится. Альтернативные поиски счастливых случаев и возможностей – наиважнейшая цель ЭГО-программной деклатимной аристократичной, инволюционной интуиции мнимо-реальных потенциальных возможностей и альтернатив ИЭЭ, Гексли – подмена желаемым действительного – мечта, которую он стремится сделать реальностью, и, следовательно отказаться от неё он не может никак. ЭГО-программной интуиции потенциальных возможностей (-ЧИ1иээ) – это незыблемая статическая ценность, которую ИЭЭ, Гексли считает своим долгом отстаивать до победного конца, а то, – что же это будет? Все возможности будут проплывать мимо, а ИЭЭ, Гексли будет их упускать для того только, чтобы не раздражать самоуправного и деспотичного партнёра? И это вместо того, чтобы использовать их с целью избавления от этого тирана?! Даже, если ИЭЭ, Гексли откажется от своей ЭГО- программной интуиции потенциальных возможностей (-ЧИ1иээ), чем он её заменит? Он что, –найдёт что-нибудь лучшее для себя? Более подходящее для его модели? С какой стати он должен отказываться от того, что является его врождённой сферой приоритетов? – областью врождённого профессионализма, который от приобретённого тем и отличается, что его нельзя поменять даже в угоду деспотичному мужу. Для человека нет ничего родней и ближе собственной ЭГО-программы. Она – его кардинальная система координат, окно во внешний и во внутренний мир. В другом «месте» модели он прорубить себе это окно не сможет –и не просите, и не уговаривайте.
«Товарищеские отношения» ИЭЭ, Гексли – это лазейка. Это поиски других, более благополучных вариантов устройства личной жизни. А, как хотите, но при живом муже этого сделать нельзя – по крайней мере так считает ЛСИ, Максим, не представляющего себе другого доминанта в семье, кроме себя. ( Разумеется так не считает дуал ИЭЭ, Гексли, сердцеед-ЛСИ, Габен, с его рассредоточенными структурными связями демонстративной логики соотношений (-БЛ8сли) – квестимной, демократичной логики системных нормативов, для которого такая «лазейка» является необходимой для оптимального психологического климата отдушиной.
Но в ИТО конфликта рядом с ИЭЭ, Гексли не СЛИ, Габен, а ЛСИ, Максим. И ИЭЭ, Гексли понимает, что в интересах благоприятных отношений с партнёром ему следует как-то кардинально изменить модель своего поведения, а это можно сделать только отказавшись от приоритетов его ЭГО-программной интуиции потенциальных возможностей (-ЧИ1иээ) – деклатимной аристократичной, инволюционной интуиции мнимо-реальных потенциальных возможностей и альтернатив – то есть, от поисков неисчерпаемых возможностей более благоприятных отношений, при которых все довольны сложившимися условиями и отношениями, никто ни с кем ни конфликтует, подавив агрессивные свойства своей природы (волк и ягнёнок пасутся рядом) все счастливы, добры друг к другу и никто никого не боится. Альтернативные поиски счастливых случаев и возможностей – наиважнейшая цель ЭГО-программной деклатимной аристократичной, инволюционной интуиции мнимо-реальных потенциальных возможностей и альтернатив ИЭЭ, Гексли – подмена желаемым действительного – мечта, которую он стремится сделать реальностью, и, следовательно отказаться от неё он не может никак. ЭГО-программной интуиции потенциальных возможностей (-ЧИ1иээ) – это незыблемая статическая ценность, которую ИЭЭ, Гексли считает своим долгом отстаивать до победного конца, а то, – что же это будет? Все возможности будут проплывать мимо, а ИЭЭ, Гексли будет их упускать для того только, чтобы не раздражать самоуправного и деспотичного партнёра? И это вместо того, чтобы использовать их с целью избавления от этого тирана?! Даже, если ИЭЭ, Гексли откажется от своей ЭГО- программной интуиции потенциальных возможностей (-ЧИ1иээ), чем он её заменит? Он что, –найдёт что-нибудь лучшее для себя? Более подходящее для его модели? С какой стати он должен отказываться от того, что является его врождённой сферой приоритетов? – областью врождённого профессионализма, который от приобретённого тем и отличается, что его нельзя поменять даже в угоду деспотичному мужу. Для человека нет ничего родней и ближе собственной ЭГО-программы. Она – его кардинальная система координат, окно во внешний и во внутренний мир. В другом «месте» модели он прорубить себе это окно не сможет –и не просите, и не уговаривайте.
Поэтому, как хотите, а ИЭЭ, Гексли от поисков альтернативных возможностей не откажется. Он тоже может прогнозировать ситуацию и предвидеть события, когда понимает, что речь идёт не только о его внутренней свободе, но и главным образом, о его судьбе и о его жизни.
Казалось бы, всё можно легко и просто уладить в этой ситуации: не хочет ИЭЭ, Гексли упускать возможности, пусть не упускает, но тогда пусть хотя бы врёт убедительно, чтобы супруг жил спокойно и не о чём не догадывался – ведь ЛСИ, Максиму больше ничего и не нужно, неужели и этого нельзя? ИЭЭ, Гексли на первых порах тоже так думает и старается врать по возможности убедительно, но и в изобретательности себе отказать не может, а потому и враньё у него часто выходит слишком уж фантастичным. Но даже если бы оно было более правдоподобным, ЛСИ, Максим ему всё равно не поверит – как бы убедительно ИЭЭ, Гексли ни врал, глазки его всё равно будут бегать. ЛСИ, Максим ему не поверит ещё и потому что демонстративные эмоции деклатима ИЭЭ, Гексли до суггестивной этики эмоций деклатима ЛСИ, Максима (-ЧЭ5лси) – деклатимной этики эмоциональных нормативов и альтернатив не долетят – здесь нужна ЭГО-программная этика эмоций дуала ЛСИ, Максима, квестима-ЭИЭ, Гамлета – квестимная аристократичная этика эмоциональных преимуществ – пафосная, стратегическая, полётная, никого не оставляющая равнодушным и в первую очередь – ЛСИ, Максима, который только ею и внушается. ИЭЭ, Гексли не сможет так мощно воздействовать на ЛСИ, Максима – побоится рискнуть и сыграть по-крупному, а кроме того, – не позволит себе отказаться от ещё одной «самой последней» возможности схитрить и слукавить, потому что подсознательной моделью поведения он сориентирован на СЛИ, Габена, которому непременно надо давать хоть маленький но повод для ревности. А вот подсознательную модель поведения сломать очень трудно, практически невозможно – это слишком коренная ломка - это всё равно, что требовать от человека, чтоб он изменил свою походку, пластику или мимику.
Отношения конфликта тем и болезненны, что подводят человека к коренной ломке – к коренной перестройке, когда уже разрушается его личность, его психика, и на этих обломках начинает воссоздаваться нечто во всех отношениях непонятное и к жизни никак не приспособленное. (А от этого уж, извините, и до шизофрении рукой подать – до расщепления сознания, психики и всего такого прочего! – а кому это нужно?!)
Нет, конечно, до этого жена-ИЭЭ, Гексли старается себя не доводить: ей надо ещё жить, работать, у неё есть ещё дети... И вот жена-ИЭЭ, Гексли берёт детей и уезжает куда-нибудь далеко, «к маме». Но в том-то и проблема, что муж ЛСИ, Максим её тут же начинает преследовать. И вовсе не потому, что он её так любит и жить без неё не может (хотя это тоже иногда имеет место), и не только потому, что в нём срабатывает охотничий инстинкт «преследователя» и у него возникает желание догнать и наказать ослушницу его воли – слукавить, обманом заманить в домашнюю тюрьму и за всё поквитаться – за страх, унижение её самоуправством, за доставленное беспокойство и хлопоты. А кроме того, и это тоже важно – ЛСИ, Максим ни в коей мере не желает оставаться брошенным супругом – ЛСИ, Максим создал оптимальную и удобную для него систему семейных и супружеских отношений и разрушать её никому не позволит – ЛСИ, Максим не сдаётся! Он – решительный и упрямый сенсорик, системный логик, автократичный аристократ и его системе отношений ему необходимо последнее слово оставить за собой, здесь и сейчас, – необходимо переломить ситуацию в свою пользу, с очевидным для себя преимуществом. Ради этого он готов поехать хоть на край света.
И он едет и разыскивает свою жену – спокойно, методично, планомерно, – никуда она не денется, она там, где она есть. И там, где она есть, он её найдёт. И находит, и уговаривает вернуться, и обещает, что теперь всё будет по-другому. Уверяет, что он всё понял, всё осознал, обещает исправиться, упрашивает дать ему ещё один шанс. Умоляет сделать это ради детей (вот она на чём сломается!), даже если супруги ссорятся, дети не должны от этого страдать, не должны терять отца – теперь он её убеждает её же аргументами. Перспектива пожертвовать собой ради счастья своих детей иногда очень даже привлекает ИЭЭ, Гексли – здесь сказывается не только пристрастие к демонстративной театральности (по демонстративной этике эмоций ИЭЭ, Гексли (-ЧЭ8иээ) – деклатимной этике эмоциональных нормативов и альтернатив, но, главным образом, возникает желание сделать эффектный ход по уступчивой ЭГО-творческой этике отношений (+БЭ2иээ) – деклатимной этике нравственных преимуществ – возвыситься над мужем-тираном, доказав ему своё моральное превосходство – пусть знает, пусть ценит её самоотверженный поступок. Тем более, если всё это происходит на фоне морального давления родственников, которым кажется, что семейная идиллия вот-вот восстановится и не следует её нарушать, ИЭЭ, Гексли, желая заручиться их одобрением и перенести на них ответственность за этот опрометчивый поступок, на отбросив тревоги и страхи, с ещё большей решимостью идёт на этот рискованный шаг – шагает, как в губительную бездну, и в ней же оказывается, чуть только остаётся с мужем-ЛСИ, Максимом наедине.
В итоге общими усилиями, с подачи своей родни и по советам «друзей» жена-ИЭЭ, Гексли водворяется на место своего прежнего заключения, которое вскоре становится её последней обителью, если только чудо её от этого не спасает. Нет, конечно, случается, что муж ЛСИ, Максим не добивает жену-ИЭЭ, Гексли насмерть – рука от волнения дрогнула, удар получился недостаточно сильный, чтобы сразу лишить её жизни, а тут ещё и соседи на крик прибежали, обезвредили его, скрутили, связали, полицию и скорую помощь вызвали. В больнице её выхаживают, её здоровье со временем выправляется, и к моменту его возвращения из мест не столь отдалённых, она находит себе другого защитника и становится недостижимой для бывшего мужа-конфликтёра, поскольку теперь она уже чужая «мужняя жена».
II-3. ИЭЭ, Гексли – ЛСИ, Максим. Сценическая интерпретация ИТО конфликта.
Классический триллер «убийства на почве ревности» ИТО конфликта в этой диаде стал одним из самых распространённых сюжетов на театральных подмостках. И это закономерно: во все времена самые интересные и поучительные примеры из жизни воссоздавались на сцене как отражение самых сложных и захватывающих моментов человеческих отношений.
Но вот человек второй квадры, (а именно сочувствующий ЛСИ, Максиму психологически совместимый с ним этико-интуитивный экстраверт может представить эти отношения в виде гениальной трагедии, как это сделал, величайший из представителей этого психотипа – Вильям Шекспир (ЭИЭ, Гамлет). Его Отелло по психотипу – ЛСИ, Максим, Дездемона – ИЭЭ, Гексли, её «товарищеские отношения» с Кассио – повод для насмешек, пересудов, интриг завистников и недоброжелателей. Но и прежде всего – повод для неизбежного конфликта. Интриги Яго и его манипуляции с платком – всего лишь сюжетная канва для зрителей: отношения Отелло и Дездемоны при любых условиях закончились бы трагедией, поскольку конфликт не так часто складывается из внешних причин (хотя они и обостряют его). Прежде всего, он заложен в моделях психотипов самих партнёров: будь Дездемона интуитом-этиком второй (бета) квадры, а не четвёртой (дельта), у неё был бы совершенно другой набор психологических признаков, она бы дорожила отношениями, ставящими интересы системы превыше всего. Она бы великолепно ориентировалась в этих системных отношениях, а не игнорировала их, постоянно нарушая запреты мужа и принятый в её окружении обязательный для всех устав. Она бы разбиралась в интригах и хитросплетениях, происходящих вокруг неё событий. Интригам Яго она противопоставила бы свою интригу. И, разумеется, будучи человеком второй квадры (ЭИЭ, Гамлетом), она бы не позволила себе оспаривать приказы мужа и не оправдывала бы того, кого он осудил. И не разыгрывала бы роль доброй заступницы-покровительницы молоденьких офицеров в гарнизоне, вызывая этим ревность мужа. Не пыталась бы брать их под свою защиту (опять же нарушая этим устав), переходя все мыслимые границы системных отношений, возбуждая ревность одних, зависть и ярость других. Не давала бы повода для дуэлей и для постыдного торга её благосклонностью за её спиной. Но была бы строга, организованна, собрана (как и подобает супруге коменданта военного гарнизона в военное время), не позволила бы себя подвести под неприятности, под гнусную и унизительную интригу со спорами на пари (что само по себе непристойно для дамы её положения) в отношениях с Кассио была бы осторожна и вовремя разоблачила бы и нейтрализовала интригана и завистника Яго. И, конечно, не пыталась бы манипулировать психикой мужа, раздражая его своими настойчивыми и противоправными просьбами, навязывая ему свою волю, пытаясь переломить его, переубедить и заставить его поступить так, как ей хочется: потому, что она уже пообещала Кассио своё заступничество т ей уже «неудобно» ему отказывать – в какое положение теперь муж её ставит! А в какое положение попадает муж, – об этом она не задумывается. Ей важно настоять на своём и переломить его хотя бы один раз, чтобы потом уже знать, где, как и на чём он «ломается».
Как неутомимый и изобретательный психотехнолог – манипулятор чужой волей и чужими поступками, ИЭЭ, Гексли считает для себя важным знать слабые точки воли и психики окружающих его людей. Его ЭГО-программная деклатимная, упрямая и аристократичная интуиция мнимо-реальных потенциальных возможностей и альтернатив (-ЧИ1иээ) часто помогает ему определить это «на глазок». Но ИЭЭ, Гексли – дельта-квадрал и объективист, ему хочется иметь реальное представление об объекте и то, что он разглядел в человек, «прикинув на глазок», ему хочется проверить на практике. А каково Отелло чувствовать себя объектом манипуляций? Он – кто? – муж или подопытный кролик для чьих-то психологических экспериментов? – это его семья, его система, его иерархия, и он здесь устанавливает свои порядки. И своих приказов не отменяет. Для него это – дело принципа! (В конце концов, он – военный, он – полководец и генерал! И не может позволить себе роскошь быть подкаблучником и марионеткой в руках жены.) Но как раз именно будучи интуитом-этиком четвёртой квадры и объективистом, Дездемона (ИЭЭ, Гексли) плохо ориентировалась в «системных отношениях», как человек, который пришёл со своим уставом в «чужой монастырь» и, мало того, что не потрудился выучить местный устав, так ещё и не считается с ним, игнорирует его правила, когда ему о них напоминают, игнорирует и оспаривает замечания, которые ему делают.
В каждой квадре существуют свои нормативы социального поведения. В чём-то они совпадают, благодаря общности одного или двух из трёх квадровых признаков, а в чём-то и различаются из-за различий доминирующих в квадрах систем приоритетов: то, что считается уместным и допустимым в четвёртой квадре, неприемлемо в ортогональной и антагонистичной по отношению к ней, второй, – и в этом также заключается одна из серьёзных и непреодолимых проблем ИТО конфликта.
Но, впрочем, не будем перебирать всех пьес и
спектаклей, изображающих конфликт ЛСИ,
Максима и ИЭЭ, Гексли. Достаточно и того, что многие из них даже переложены на
музыку, хоть от этого отношения конфликта ЛСИ, Максима и ИЭЭ, Гексли не стали
веселей.
Среди самых ярких и впечатляющих произведений – опера Жоржа Бизе «Кармен», написанная по новелле Проспера Меримэ. Здесь суть конфликта в том, что отношение к любви у главной героини (ИЭЭ, Гексли) носит мистический, культовый характер служения всемогущему и жесткому божеству, которое само выбирает себе новую жертву, заставляет её испытать силу неведомых прежде желаний и за быстротечное счастье посылаемых им непрочных и недолгих радостей, требует полного отказа от всего самого дорогого и ценного в жизни.
Главный герой – дворянин, офицер, дон Хосе (ЛСИ, Максим), ставший жертвой этого жуткого, самоуправного «культа», оказался не готов принять эту, общую для всех, развязку событий. Он убивает Кармен как приспешницу зла – коварного демона – «жрицу» тёмных, опасных и разрушительных сил. Чтобы хаос, создаваемый ею в судьбах, отношениях, чувствах и мыслях людей, был уничтожен вместе с нею и больше ничью жизнь не разрушил
Опера «Огненный ангел» С.С.Прокофьева по роману В.Я. Брюсова – трагическая история странствующего рыцаря Рупрехта (ЛСИ, Максим) попытавшегося понять и спасти душу опекаемой им благородной дамы – невоздержанной в своих желаниях и экстравагантной Ренаты (ИЭЭ, Гексли). Пройдя через множество страшных и мучительных испытаний, устроенных ему судьбой и непоследовательной в своих планах Ренатой, рыцарь едва не теряет собственный разум и чудом спасет собственную душу. Душу Ренаты ему спасти не удаётся.
Странствующий рыцарь (а тем более ЛСИ, Максим) – не лучший врачеватель «потерянной души» экстравагантной и отвергнутой всеми дамы (а тем более – ИЭЭ, Гексли), одержимой странными эротическими фантазиями, средточием которых оказывается являющейся к ней в образе «огненного ангела» волнующе её мистическое существо. Сюжет характерен для отношений ЛСИ, Максима и ИЭЭ, Гексли тем, с какой одержимостью ИЭЭ, Гексли, встречаясь (или связав) свою судьбу с одним человеком, безудержно стремится к сближению с другим (в том числе и вымышленным) человеком, подчиняя свои отношения с реальным партнёром служению мнимому (причём далеко не совершенному) герою.
В отношениях ЛСИ, Максима и ИЭЭ, Гексли обязательно должен быть кто-то третий – реальный или вымышленный герой, которого ИЭЭ, Гексли поставит между собой и своим реальным партнёром. А ещё лучше – над реальным партнёром, чтобы поработить его волю, подчинив мнимым целям, условиям и обстоятельствам, чтобы достижение конечной цели – ожидаемое слияние двух любящих сердец – не казалось партнёру слишком доступным и лёгким.
И, конечно, ярким примером отношений ЛСИ, Максима и ИЭЭ, Гексли является опера Руджеро Леонкавалло «Паяцы», написанная по авторскому либретто композитора. Печальная история человека, бродячего актёра, Канио (ЛСИ, Максима), вынужденного на сцене и в жизни играть одну и ту же роль обманутого мужа своей любимой, но беспутной и взбалмошной жены, Недды (ИЭЭ, Гексли), которая, стоит ему только отвернуться, сходится с любым из восторженных зрителей и почитателей её таланта – устраивает романтическое свидание, где придётся и с кем придётся. Из текста «свидания» становится ясно, что её очередной партнёр – тоже случайный и мало знакомый ей человек, с которым она, тем не менее, договаривается о побеге, поскольку давно мечтает покинуть и мужа, и его театральную труппу, в которой ей надоело играть всю одну и ту же роль лукавой и ветреной Коломбины. Она мечтает о яркой и свободной жизни, завидует птицам, которые свободно летят в далёкие страны, навстречу новым впечатлениям, наперекор бушующим вихрям – такой обычный (для ИЭЭ, Гексли) риторический вопрос: «Почему люди не могут летать, как птицы? Почему не могут жить свободно, сообразуясь только со своими желаниями и волей?».
«Вихреобразное», вальсирующее отношение к жизни, выражено здесь в полной мере, в основной (и единственной) арии Недды, с её, яркими изломами мелодии и резкими скачками самых трудных вокальных тональностей. Недда – яркий и сильный характер, которым трудно управлять даже ей самой. Но все симпатии автора остаются на стороне её мужа Канио: тема страдающей души, переполненной отчаянием и болью, – у него. Она проходит мрачным предзнаменованием в увертюре оперы, она звучит в великолепной, самой популярной арии Канио («Смейся, паяц…»). Тема трагической развязки приближает и страшный финал: терзаемый ревностью муж узнаёт о ближайших планах жены и, пользуясь случаем, желая оградить себя от позора, устраивает ей дознание прямо на сцене. Кто-то «услужливый» вкладывает ему в руку настоящий нож, вместо бутафорского, и «клоунада» превращается в трагедию… Косвенно (композиционно, опосредованно) автор музыки подсказывает герою и другой путь разрешения конфликта: почему бы Паяцу не поменяться сценической ролью с Арлекином? Голоса у них похожи, работают они под гримом. Никто бы и не заметил разницы. Тогда бы он каждый вечер разыгрывал на сцене счастливого любовника своей жены: подплывал бы к ней на гондоле, пел бы прелестную серенаду под балконом, пробирался бы к ней в комнату через окно, садился бы с ней за романтический ужин. И так каждый вечер. А там, – как знать? – может быть эта схема перешла бы и в их реальную жизнь. И тогда бы ему не пришлось ревновать свою жену, а ей – устраивать свою личную жизнь с едва знакомым ей человеком. Но, как выясняется, эта мысль никому из героев не приходит в голову: слишком прочно сидят они в своих «социальных ролях», в своих масках, характерах, моделях ТИМов и объективно образованных ими интертипных отношениях конфликта…
III. ИЭЭ, Гексли – ЛСИ, Максим. Основные позиции ИТО конфликта.
III-1. ИЭЭ, Гексли – ЛСИ, Максим. Игра по правилам и без.
Основные позиции:
- взаимодействие двух тактиков-аристократов-деклатимов-
эмотивистов-статиков ортогональных
квадр;
- смена ролей и тактик, используемых в качестве средств и способов
манипуляций партёром, позволяющих открыть для себя новые возможности и
перспективы, необходимые
·
для утверждения личного превосходства (оба – аристократы) и
·
для достижения личных целей (оба – упрямые статики).
Представьте, что Вы играете в шахматы с человеком, который по ходу игры меняет правила перемещения фигур на доске: ходит конём, как ферзём, и наоборот – когда хочет и как хочет. При этом настаивает на продолжении игры, присваивает себе победу и требует считать её честной. Нечто подобное происходит и в этой диаде, где оба партнёра
- плутуют, ловят друг друга на плутовстве;
- возмущаются, будучи пойманными;
- попеременно оспаривают права, преимущества и правомерность действий
друг друга;
- постоянно спорят и конфликтуют по этому поводу, применяя друг к другу
жестокие санкции:
·
наказывают, перевоспитывают («перековывают») друг друга;
·
в явной и скрытой форме друг другу мстят.
ЛСИ, Максим первый уличает ИЭЭ, Гексли в отступлении от правил, но ИЭЭ, Гексли игнорирует его замечания: «Ну, и что? Как хочу, так и поступаю. Никто мне не указ!» – чтобы адекватно с ним взаимодействовать, ЛСИ, Максиму тоже приходится отступать от правил, переходить с рациональной доминанты, ЭГО-программной логики соотношений (+БЛ1лси) – упрямой и деклатимной логики системных и ранговых преимуществ, на иррациональную, сенсорную – ЭГО-творческую волевую сенсорику (-ЧС2лси) – деклатимную сенсорику волевых нормативов и альтернатив, по которой он силой и волевым диктатом старается упорядочить отношения и перевести их в рациональное русло, и иррационально старается подловить партнёра и перенаправить его на «правильный путь», заставив его действовать в рамках хоть каких-нибудь правил.
Его конфликтёр-ИЭЭ, Гексли в стремлении казаться непредсказуемым, чтобы быть свободным и независимым, продолжает нарушать эти правила всякий раз, когда ему это хочется, и соблюдать их только тогда, когда ему самому это выгодно для утверждения собственного морального превосходства. В результате, ЛСИ, Максиму становится всё труднее приспосабливаться к постоянно меняющейся системе координат. Просьбы, хоть как-то определиться с системой ориентиров, ИЭЭ, Гексли тоже игнорирует: ему это не выгодно, – зачем ему быть предсказуемым и соблюдать какие-то ограничения: в прошлый раз он ходил ферзём, как конём, в этот раз – пешкой (разумеется, не в шахматах, а в жизни). И каждый раз пускается во всё те же риторические рассуждения: «Почему я не могу поступать так, как мне вздумается? В прошлый раз были те правила, в этот раз будут другие… Ну и что!».
ЛСИ, Максим понимает, что он изначально проигрывает эту «партию», но он считает себя обязанным (на правах партнёра) хоть что-то перестроить в этих отношениях: перенаправить их в нормальное, рациональное русло, заставить партнёра считаться с общепринятыми правилам упорядоченного сосуществования (в системе, в семье), разобраться с путаницей в голове у партнёра. Наличие такого хаоса в отношениях и в голове у ИЭЭ, Гексли ЛСИ, Максим считает неприемлемым.
Как убеждённый борец с хаосом и беспорядком, с безалаберностью, распущенностью и разгильдяйством, ЛСИ, Максим не может допустить, чтобы создаваемая им система-семья была поражена этим вирусом запустения, безалаберности и расхлябанности. Не может допустить, чтобы вся его жизнь была заполнена тем, что глубоко противно его натуре. (Где беспорядок, там и развал, разрушение, деградация, растление, ложь, измена, предательство, слабость, и беспринципность.) Где хаос, там и ложь, и притворное приспособленчество и крушение всех планов и надежд – этого он допустить не может. Это постыдно для его семьи, это позор для всех, это дурной пример для детей. В конце концов, это опасно для системы – это наносит ей ущерб, делает её непрочной и слабой, – это асоциально! И тем не менее, если он продолжает жить в этих условиях, ему приходится мириться с этим. Приходится хитрить и становиться ловчее и изворотливее ИЭЭ, Гексли, чтобы уличить его в проступке, подловить на лжи и заставить отказаться от нелицеприятного или противоправного поступка ещё до того, как тот успеет его совершить. Их действия постепенно превращаются в азартную игру: кто – кого перехитрит, кто – кого подловит на кознях: каждый радуется разоблачению нового подвоху партнёра или притворно возмущается им, жалуясь на него друзьям и соседям. Постепенно отношения сводятся к взаимному изобличению подвохов и взаимному контролю каждого за каждым. При этом изменить что-то они уже не успевают – все действия сводятся к тому, чтобы уличить партнёра во лжи, в злоумышлении, в измене и ткнуть его носом в саму провинность: «Ага, вот видишь, значит я был прав, когда тебя подозревал!» – злорадствует ЛСИ, Максим, полагая, что вместе с этим разоблачением он получает возможность подчинить своим правилам ИЭЭ, Гексли, на что тот нарочито спокойно отвечает: «Ну и что! Не вижу никакой связи между этим поступком и тем! И при чём здесь твои подозрения? В этот раз я была у подруги, в прошлый раз ходила к врачу. Ну и что тут такого!..» . И опять вся построенная ЛСИ, Максимом система доказательств (такая прочная и логически выверенная, что хоть к делу подшивай) рассыпается, как карточный домик.
ЛСИ, Максим при всём желании ничего не сможет доказать ИЭЭ, Гексли и ни в чём не сможет его убедить и переубедить, пока тот лично сам не захочет объединить весь это набор предположений, фактов и выводов в одну чёткую, последовательную, строго выверенную по причинно-следственным связям логическую цепочку доказательств, которая приведёт его к нужному выводов. А он этого не сделает, потому что выводы делать не хочет: ему это не выгодно. Выгодней поступать «не по правилам», ни в чём не сковывая свою волю и фантазию, раскрепощая свою ЭГО-программную интуицию мнимо-реальных потенциальных возможностей и альтернатив (-ЧИ1иээ↑), не ограничивать себя в инициативах и действиях, играя по своим правилам, которые он придумывает и меняет на ходу.
III-2. ИЭЭ, Гексли – ЛСИ,
Максим. Подгонка и подстройка под удобные для
себя отношения с постоянной сменой ролей и правил.
Представляет собой набор поведенческих программ, включающих в себя естественные способности к адаптации и приспособлению, обусловленные интегрирующими свойствами деклатимной модели, объединяющей «всех со всеми» и приспосабливающей «всех ко всем».
Представляет собой набор поведенческих программ, включающих в себя естественные способности к адаптации и приспособлению, обусловленные интегрирующими свойствами деклатимной модели, объединяющей «всех со всеми» и приспосабливающей «всех ко всем».
А именно:
- способность принимать желаемое за действительное (подменять желаемым
действительное) и на этом основании требовать невозможного;
- игра в мнимую уступчивость, в мнимое, притворное, подчинение;
- способность «прибедняться» или «придуриваться»,
прикидываясь инфантилом, «слабачком», «простачком» или добрячком для того,
чтобы расположить к себе более сильного противника, создать у него иллюзию
его превосходства, а потом, неожиданно перехватить у него преимущества и
вернуть своё с лихвой.
- способность притворной слабостью или
простотой заманивать в ловушку превращаться из «побеждённого» в «победителя»
и наоборот для достижения нужных целей – «магия перевёртышей» деклатимной модели, свойственная,
в равной степени как ЛСИ, Максиму, так и ИЭЭ, Гексли: кто был «никем»,
становится «всем», и наоборот; главное, – оставаться при своём и сохранить
(или прихватить) приоритетные для себя преимущества.
- способность с одинаковой убеждённостью в своей правоте, в зависимости от личной выгоды и предпочтений, проявлять как принципиальность, так и беспринципность – «эффекты конформности» ЛСИ, Максима и ИЭЭ, Гексли).
Этой способностью в равной степени владеют оба
партнёра, поскольку оба – деклатимы-эмотивисты.
У обоих этические аспекты находятся в мобильном блоке. А средствами интегрирующей деклатимной модели
(изобретательной в достижении главной цели: сохранить и преумножить «своё») они
успешно пользуются для того, чтобы
- легко и быстро находить удобную для себя позицию в любой системе
приоритетов – удобную эконишу;
- устанавливать нужные связи и отношения, легко завоёвывать доверие;
- успешно отстаивать своё моральное превосходство, мотивируя любые действия
(свои или чужие, в том числе и аморальные) благими намерениями;
- успешно лицедействовать «в интересах дела», прикидываться кем угодно и
косить под кого угодно (с очевидной выгодой для себя).
- переходить в верхние (а, при
необходимости, и в нижние) слои иерархии в нужное время, в нужном статусе,
меняя свой статус и «номинал» по своему усмотрению;
- посредством мнимого подчинения и мнимого превосходства «работать
Джокером» – прикидываться то «шестёркой»,
то «девяткой» и выбирать себе тот
статус и «номинал», который на данный момент удобен и выгоден,
что позволяет им - беспрепятственно пробираться наверх – «всплывать на поверхность» в
нужное время и в нужном месте, или
- тихо «залегать на дно», когда наверху «штормит», чтобы избежать неприятностей – идти «на понижение» как на временную уступку с тем, чтобы потом было легче пройти наверх. Главное, – всегда побеждать, оставаться при своём и быть тем, кто смеётся последним (пусть даже не очень громко).
III-3. ИЭЭ, Гексли. Переход из
«пересмешников» в «жертвы».
Удобным «переходом хода» – удобной позицией,
позволяющей выгодно использовать преимущества «двойственного» положения в
системе, для ИЭЭ, Гексли является такой провокационный способ двусмысленной,
неоднозначной, но достаточно жестокой расправы над партнёром, как переход из «пересмешников»
в «жертвы чужой насмешки» и наоборот, позволяющий безнаказанно глумиться над
партнёром, но при этом считать себя «пострадавшим», «обиженным» – внезапно
обижаться и напускаться на него с обвинениями и менторскими нравоучениями, «выигрывая»
в мнимом моральном превосходстве. Кроме того, что эта провокационная программа поведения
позволяет ему высказывать нелицеприятные вещи в шутливой (часто жестокой и
обидной) форме, она позволяет ему использовать себя в роли «приманки» – быстрой
и лёгкой добычи для такого неразборчивого в поисках ранговых преимуществ «охотника за привилегиями», как ЛСИ,
Максим.
Позволяя ЛСИ, Максиму захватить временное преимущество ИЭЭ, Гексли «играет» с ним «в поддавки» (в «подкидного дурака»), постоянно давая понять, что преимущество это временное, но тем не менее, позволяя ему его удерживать по мере сил и возможностей, чтобы потом через мнимую обиду или внезапным наскоком на права ЛСИ, Максима перехватить их в удобный ему момент и уже не упускать. ИЭЭ, Гексли, как и любой деклатим, уж если что-то захватил, захваченного не упустит. Если он, пусть даже в шуточной форме, уже захватил какое-то временное превосходство, он его тоже упускать не будет, но и не будет показывать того, что превосходство это захвачено им надолго и всерьёз. ИЭЭ, Гексли просто будет «играть» своими «временными» преимуществами, как маленький ребёнок погремушкой, растрачивать их попусту на какое-то дешёвое позёрство, пользоваться своей «минутной» властью для того, чтобы унизить ЛСИ, Максима, подставить под неприятности, – будет изображать из себя «халифа на час», который тем не менее, «дорвавшись до власти», попирует и попразднует вволю, не спрашивая на то разрешения. Поскольку (само собой разумеется) «шутам» не место на «королевском троне», хотя забраться туда «на минуточку», рискуя своей головой, они могут. Роль такого шута ИЭЭ, Гексли и разыгрывает перед ЛСИ, Максимом, удерживая власть «ещё минуточку», ещё и ещё, а там и играть в «А ну-ка отними» – удерживая власть всевозможными дурашливами способами, давая ЛСИ, Максиму понять, что на это он обижаться не должен.
Другой вариант, – когда ИЭЭ, Гексли позволяет над собой подшутить, но оставляет за собой право отыграться. Как бы говоря: «Сегодня ты надо мной посмеялся, а завтра – я над тобой…». А завтра он устроит новый «аттракцион», который покажется ЛСИ, Максиму тем более обидным, чем большим доминантом он себя возомнит: «с большей высоты и падать больнее». А «падать» (причём именно «в грязь лицом») ЛСИ, Максиму приходится сплошь и рядом. И чаще именно тогда, когда партнёры вместе появляются в обществе: куда как приятно делать из мужа посмешище, обыгрывая каждый свой выпад, как шутку, – это так весело и так волнующе! – непередаваемое ощущение! Рядом с закипающим от гнева ЛСИ, Максимом ИЭЭ, Гексли чувствует себя дразнящим сидящего рядом с ним «в клетке» «тигра», беспечно считая, что этот соблюдающий приличия «тигр» из своей «клетки» не выйдет, а потому и «прикалывается» и веселится, как чеховская «Анна на шее» на балу в дворянском собрании – флиртует, с кем хочет, знакомится, с кем нужно. И с каждым новым знакомством «старый муж, грозный муж» кажется всё менее страшным и грозным, потому, что желаемая цель достигается: ИЭЭ, Гексли не для того выходит в свет, чтоб оставаться незамеченным, но именно для того, чтоб обзавести выгодными знакомствами и образовать удобную, перспективную и выгодную для себя «группу поддержки». Но если он уже решил произвести яркое и неизгладимое впечатление, тут с ним мало кто может сравниться и мало кто может его превзойти.
Экстравагантное поведение жены-ИЭЭ, Гексли до такой степени шокирует мужа-ЛСИ, Максима, что он зарекается впредь выводить её в общество. (Не все бывают так предприимчивы, как муж чеховской героини: выгоды своей не понимают –такой талант «проходить» и «проводить» в дамки оставляют нереализованным!)
Но самого ИЭЭ, Гексли всё это уже не слишком смущает: он уже находится в центре внимания – он уже «прошёл в дамки», познакомился, пообщался в укромном уголке, с кем нужно. Его присутствие кем-то уже замечено и кому-то запомнится: завяжутся новые связи, знакомства, отношения. А это для него – главное: откроются новые «банки возможностей» и ИЭЭ, Гексли их не упустит.
Каждый человек для него – это новый, пока ещё не реализованный им «банк возможностей». То, что ЛСИ, Максим, понимая это с полуслова и полувзгляда и болезненно воспринимая по своей «зоне страха» – интуиции потенциальных возможностей (-ЧИ4лси) – деклатимной интуиции мнимо-реальны потенциальных возможностей и альтернатив будет обеспокоен, раздражён и недоволен накоплением у жены-ИЭЭ, Гексли выгодных альтернативных связей и возможностей, ослабляющих влияние ЛСИ, Максима в семье, и будет дома за всё это ей выговаривать (возможно, в очень грубой и обидной форме) – значения уже не имеет: жена-ИЭЭ, Гексли считает, что умеет гасить вспышки его гнева. А главное, она уже наметила и подготовила для себя переход на новую (независимую) форму отношений, наметила выход на новые, многообещающие перспективы и новые, ещё не реализованные ею возможности.
Переход от роли «циничного, жестокого пересмешника» к роли «униженной и оскорблённой жертвы», нуждающейся в защите и поддержке очень влиятельных и сильных друзей, у ИЭЭ, Гексли происходит очень быстро: только что он над кем- то смеялся, глумился куражился – дразнил, дерзил и хамил, как это бывает свойственно ему как упрямому аристократу-этику, и вот уже плачет, обиженный ответной реакцией, размазывает слёзы кулаком. Главным для ИЭЭ, Гексли является наличие того факта, что его (её) «ударили», применили силу, «наказали» жестоко и несправедливо…
ИЭЭ, Гексли иногда сам провоцирует ЛСИ, Максима на
агрессивность: это очень волнующе, освежает отношения, дразнит… ИЭЭ, Гексли
иногда позволяет ЛСИ, Максиму «выпустить пары», но только в небольших
количествах, – чтобы только слегка его «расшевелить» и пробудить чувственные
эмоции…
(Одна милейшая дама (ИЭЭ, Гексли), вскоре после
вступления в брак, подкинула мужу-ЛСИ, Максиму свой дневник с описаниями впечатляющих
сцен из её студенческой жизни. Она хотела только, чтобы он чуть-чуть
приревновал, её к её прошлому – «загорелся», «зажёгся», обострил ощущения. Ну,
он и «зажёгся»… Такой яростью вспыхнул... Выгнал из дома, несколько месяцев
знать её не хотел. Но когда родился ребёнок, он заставил себя с ней
примириться. Но простить ей этой случая с дневником не мог. В рациональных диадах перед вступлением в
брак принято говорить правду своему будущему спутнику жизни, какова бы она ни
была. Поведение жены ЛСИ, Максим посчитал нарушением этого правила, решил, что
она не уважает его самого и не щадит его чувства.). И это не далеко от истины:
в квадрах объективистов, где аспект этики эмоций является вытесненной
ценностью, с чувствами партнёров не особо считаются. А в иррациональных диадах объективистов
– в диадах сердцеедов и вовсе не
считают зазорным поизмываться над ними, –
просто потому, что «позволительно», а что разрешено и допустимо, тем можно и
злоупотреблять.
В диадах сердцеедов
чувства человека часто рассматриваются как материал для рискованных экспериментов,
и ИЭЭ, Гексли не является здесь исключением: активизируясь по аспекту деловой логики (-ЧЛ6иээ) – деклатимной логики деловых нормативов и
альтернатив, в конфликтных отношениях он проявляет себя неутомимым и смелым экспериментатором, позволяя себе
довольно экстравагантные выходки и наблюдая за произведённым эффектом. То
старается воспламенить чувства ЛСИ, Максима (включая ревность и агрессивность),
то пытается охладить его, применяя различные уловки и тактики. Если ситуация с «перегревом»
выходит из-под контроля, ИЭЭ, Гексли старается погасить агрессивность ЛСИ, Максима,
демонстративной покорностью, граничащей с
самоуничижением, разыгрывая роль «смиренной жертвы», готовой принять
любую казнь, любой приговор «строгого судьи» (только что плётку в зубах не
приносит).
ЛСИ, Максиму бывает до такой степени неприятно это, доходящее до мазохизма, самоуничижение ИЭЭ, Гексли – его любование собственной уступчивостью, кротостью и покорностью (за которым стоит элементарное, дельта-квадровое стремление утвердиться в неоспоримом нравственном превосходстве по ЭГО-творческой этике отношений (+БЭ2) – деклатимной этике накопления моральных преимуществ), что ЛСИ, Максим просто перестаёт на нападать на ИЭЭ, Гексли: отступает с выражением брезгливости на лице. (Как агрессивный хищник перестаёт нападать на побеждённого, когда тот начинает принимать «позу подчинения» – ползает перед ним на брюхе, а потом ложится на спину, открывая живот. Когда побеждённый начинает действовать подобным образом, агрессивность хищника сменяется отвращением и у него уже пропадает всякое желание на него нападать. Видя, что агрессия хищника подавлена, побеждённый снова начинает глумиться над победителем, понимая, что тот (после смены всех этих взаимоисключающих состояний и ощущений) уже не сможет на него напасть.)
Причиной многих трагических развязок конфликтных отношений в диаде ИЭЭ, Гексли – ЛСИ, Максим часто (если не всегда) является стремление ИЭЭ, Гексли навязать своё моральное (+БЭ2иээ↑) и ранговое (+БЛ4иээ↑) превосходство любыми средствами, любой ценой (причём, совершенно незаслуженно, с точки зрения ЛСИ, Максима). Вследствие чего ЛСИ, Максим этого стремления всерьёз не воспринимает. А если ИЭЭ, Гексли, напустив на себя высокомерный и серьёзный вид, начинает на этом упрямо настаивать, ЛСИ, Максим и вовсе взрывается гневом – начинает возмущаться и возражать: не может этот пустой и глумливый человек (имеется в виду ИЭЭ, Гексли) реально претендовать на доминирующее место в системе: «Нет, брат, – шалишь! Шути, да знай меру!» – не место шутам на королевском троне: их корона – шутовской колпак с бубенчиками, их скипетр – погремушка, а если и заберётся какой на трон, так его оттуда погонят в шею плетьми да батогами.
ЛСИ, Максиму бывает до такой степени неприятно это, доходящее до мазохизма, самоуничижение ИЭЭ, Гексли – его любование собственной уступчивостью, кротостью и покорностью (за которым стоит элементарное, дельта-квадровое стремление утвердиться в неоспоримом нравственном превосходстве по ЭГО-творческой этике отношений (+БЭ2) – деклатимной этике накопления моральных преимуществ), что ЛСИ, Максим просто перестаёт на нападать на ИЭЭ, Гексли: отступает с выражением брезгливости на лице. (Как агрессивный хищник перестаёт нападать на побеждённого, когда тот начинает принимать «позу подчинения» – ползает перед ним на брюхе, а потом ложится на спину, открывая живот. Когда побеждённый начинает действовать подобным образом, агрессивность хищника сменяется отвращением и у него уже пропадает всякое желание на него нападать. Видя, что агрессия хищника подавлена, побеждённый снова начинает глумиться над победителем, понимая, что тот (после смены всех этих взаимоисключающих состояний и ощущений) уже не сможет на него напасть.)
Причиной многих трагических развязок конфликтных отношений в диаде ИЭЭ, Гексли – ЛСИ, Максим часто (если не всегда) является стремление ИЭЭ, Гексли навязать своё моральное (+БЭ2иээ↑) и ранговое (+БЛ4иээ↑) превосходство любыми средствами, любой ценой (причём, совершенно незаслуженно, с точки зрения ЛСИ, Максима). Вследствие чего ЛСИ, Максим этого стремления всерьёз не воспринимает. А если ИЭЭ, Гексли, напустив на себя высокомерный и серьёзный вид, начинает на этом упрямо настаивать, ЛСИ, Максим и вовсе взрывается гневом – начинает возмущаться и возражать: не может этот пустой и глумливый человек (имеется в виду ИЭЭ, Гексли) реально претендовать на доминирующее место в системе: «Нет, брат, – шалишь! Шути, да знай меру!» – не место шутам на королевском троне: их корона – шутовской колпак с бубенчиками, их скипетр – погремушка, а если и заберётся какой на трон, так его оттуда погонят в шею плетьми да батогами.
«Не в свои сани не садись!» – гласит популярная в бета-квадре поговорка, и ЛСИ, Максим не упускает случая об этом
ИЭЭ, Гексли напомнить: после чудовищного нагромождения лжи, фальши, подтасовок и
беспринципного приспособленчества о моральном превосходстве ИЭЭ, Гексли говорить
не приходится. После омерзительного подхалимажа, демонстративного унижения,
угодливости и готовности поступиться всеми своими принципами не приходится
говорить об иерархическом превосходстве: тот, кто игнорирует системные
иерархические соотношения, оспаривает уставы системы, не может доминировать в
иерархии (не может управлять тем, что разрушает). Вот и получается, что при
всём желании ИЭЭ, Гексли «быть выше этого» (как того требуют от него приоритеты
дельта-квадры и квадровый комплекс «подрезанных крыльев» – стремление
возвыситься над кем угодно, любой ценой), возноситься над всеми только силою
своих иллюзий (которую подкрепляет деклатимное
убеждение ИЭЭ, Гексли в своей правоте), нравственное и иерархическое
превосходство ИЭЭ, Гексли в конфликтных ИТО оказывается только
мнимым, надуманным, воображаемым, но никак не
реальным.
Время от времени ЛСИ, Максим предпринимает попытки открыть глаза ИЭЭ, Гексли на истинное положение вещей. Но они, как правило, ничего не меняют в их отношениях: ИЭЭ, Гексли упорно стоит на своём (а на чём именно, ЛСИ, Максим не видит и никак в толк не возьмёт: глупый, вздорный кураж ИЭЭ, Гексли – для него не позиция). И только когда ЛСИ, Максим уже окончательно теряет надежду вразумить конфликтёра и что-то изменить в их отношениях, когда он теряет терпение и понимает, что не в состоянии что-либо изменить, он переходит к тем самым решительным и крайним мерам, которые заканчиваются для них обоих трагически.
III-4. ЛСИ, Максим. «Бой с тенью» .
Время от времени ЛСИ, Максим предпринимает попытки открыть глаза ИЭЭ, Гексли на истинное положение вещей. Но они, как правило, ничего не меняют в их отношениях: ИЭЭ, Гексли упорно стоит на своём (а на чём именно, ЛСИ, Максим не видит и никак в толк не возьмёт: глупый, вздорный кураж ИЭЭ, Гексли – для него не позиция). И только когда ЛСИ, Максим уже окончательно теряет надежду вразумить конфликтёра и что-то изменить в их отношениях, когда он теряет терпение и понимает, что не в состоянии что-либо изменить, он переходит к тем самым решительным и крайним мерам, которые заканчиваются для них обоих трагически.
III-4. ЛСИ, Максим. «Бой с тенью» .
Что заставляет ЛСИ, Максима включиться в этот процесс?
- Неопределённость своего
положения и своих отношений с ИЭЭ, Гексли.
- Поиски истины в ситуации, которая кажется ему безвыходной и тупиковой.
- Подозрения, сомнения, страхи негативных последствий, которые он уже не
в состоянии терпеть.
- Опасение сплетен и последующей за этим потери доверия и уважения
(нежелание выносить сор из избы).
- Беспокойство: «Что люди скажут? Как отнесутся, что подумают, видя как
его унижает и обманывает партнёр?» – подумают, что он не способен
контролировать ситуацию, посчитают его слабым, никчёмным, виноватым в
собственных несчастьях человеком. Низведут до положения парии, будут над
ним смеяться, шептаться и злословить за его спиной. Об уважении, о том,
чтобы занять достойное (не говоря уже о приоритетном месте в системе после
этого уже и мечтать нечего! Значит, нужно либо избавиться от этого «позора»,
либо смириться с положением «шестёрки», что само по себе перекрывает все
возможности и перспективы на будущее, а, значит, и исключается по
определению.
- Страх неизвестности: ощущение себя потерянным, обманутым, униженным,
оскорблённым.
- Ощущение тупика в настоящем и в будущем.
- Необходимость предпринять собственное «независимое расследование» –дознание
по поводу истинного положения вещей (в его семье, в его системе) как
единственную возможность выхода из тупика, из унизительного и неловкого
для него положения обманутого и обесчещенного (семейным позором) человека.
Самое страшное в этой истории – то, что в своём
фривольном поведении и открытых, двусмысленных отношениях с интересующими его
людьми ИЭЭ, Гексли никакого позора и бесчестья для себя и семьи не видит.
Почему он не может себе позволить вести себя так, как ему хочется? Что плохого
в его непринуждённо-раскованном поведении? И почему нужно его тонким (лукавым)
намёкам, с которыми он обратился к кому-то из знакомых в присутствии ЛСИ, Максима,
придавать откровенно непристойный смысл?
По этому и по многим другим вопросам морали, а так же всего того, что считается допустимым и недопустимым моральными нормами поведения жена-ИЭЭ, Гексли постоянно спорит с ЛСИ, Максимом, отстаивая свою точку зрения, чаще всего риторическим вопросом: «А что тут такого? Почему я не могу это сделать?» – как если бы она никогда не была ознакомлена с правилами приличия). В тех случаях, когда не удаётся отстоять своё мнение на словах, ИЭЭ, Гексли пользуется любой возможностью, предлогом, поводом для того, чтобы отстоять его на деле (для того, чтобы потом, на практике лишний раз убедить в своей правоте ЛСИ, Максима и сказать: «В прошлый раз, когда я уже так поступила, и ничего же страшного не случилось, всё обошлось! Значит, можно так поступать! Почему же нельзя, если можно?..».)
Попытка настоять на своём, оспаривая или нарушая запреты ЛСИ, Максима, дорого обходится жене-ИЭЭ, Гексли: неповиновения ЛСИ, Максим не прощает. Равно, как и нарушения субординации, уставов и законов и отношений соподчинения в его автократичной системе.
III-5. ЛСИ, Максим. «Бой с призраками» – химерами и химерическими страхами,
навязанными ему ИЭЭ, Гексли.
Позиция ИЭЭ, Гексли: «из меньших зол устраши большим».
Мало ЛСИ, Максиму своих страхов по поводу
непрочности его положения в семье и социального статуса (фактического и
номинального), так ему ещё приходится постоянно «обиваться» от «химер» –
химерических страхов и опасений, навязываемых ему ИЭЭ, Гексли. То есть,
защищаться всеми силами, используя все свои знания (научные и системные, весь
свой жизненный опыт), чтобы не пойти
на поводу у ИЭЭ, Гексли использующего свои преимущества (и его, ЛСИ, Максима,
слабость) по аспекту деклатимной интуиции мнимо-реальных потенциальных
возможностей и альтернатив– ЭГО-программному для ИЭЭ, Гексли (-ЧИ1иээ)
и проблематичному для ЛСИ, Максима и антагонистичному его ЭГО- программной
логике соотношений (-ЧИ1иээ↑→-ЧИ4лси↓↑→ +БЛ1лси↓) для постоянного запугивания ЛСИ, Максима, внушения и напоминания
ему об ограниченности его возможностей, которые ИЭЭ, Гексли с успехом применяет
в своих целях, манипулируя такими оценочными по этому аспекту понятиями как «можно
– нельзя», «можешь – не можешь» («Почему ты не можешь меня спокойно выслушать?!»,
или: «А раньше ты не мог мне это сказать?»). Частое утвердительное повторение
слов «можешь – не можешь», обращённое к ЛСИ, Максиму, напоминающее ему о
каких-то возможностных ограничениях, болезненно воздействует на «зону страха» ЛСИ, Максима, доводит его до крайней степени раздражения: как это,
– он, глава системы, – и чего-то не может сделать, да ещё позволяет какой-то...
указывать ему, что он может, а чего не может – он хозяин в доме, или кто?
Огромное количество возможностных ограничений ИЭЭ, Гексли
вводит, вообще не утруждая себя объяснениями: «Сделай, как я говорю! Почему ты
не можешь хотя бы один раз меня послушать?!.». Объяснить ИЭЭ, Гексли, почему ни
в коем случае нельзя поступать так, как он говорит, ЛСИ, Максим может, но
считает такое объяснение бесполезным, потому что знает, что переубедить ИЭЭ,
Гексли всё равно не сможет – тот будет прикидывать непонимающим основополагающих
законов логики и здравого смысл – ИЭЭ, Гексли отметает их за ненадобностью, не
желая признавать никаких логических ограничений. Так что на тему логики
разговаривать, а тем более убеждать его в чём-либо, – бесполезно! Это не просто
пустая трата времени, – это такая мощная дезориентация собственных логических
ориентиров ЛСИ, Максима, после которых он ещё нескоро оправится, – забудет, где
у него правая рука, где левая, и почему именно так, а не наоборот.
Пытаясь манипулировать поступками ЛСИ, Максима, ИЭЭ, Гексли часто на ходу придумывает причины, по котором он, «из самых лучших побуждений», направляет действия ЛСИ, Максима наихудшим образом, ссылаясь на «авторитетные рекомендации», официальные сообщения или статьи в газетах. (Так, одна милейшая дама ИЭЭ, Гексли (врач по профессии) убеждала своего мужа, ЛСИ, Максима в целебных свойствах холестерина (в 60-е годы прошлого столетия, когда ещё мало кто знал, что это такое.) Но она знала о вредных свойствах холестерина и намеренно пичкала продуктами с высоким содержанием холестерина своего больного атеросклерозом мужа, что в конечном итоге стало причиной его смерти.).
Точно так же ИЭЭ, Гексли может и манипулировать ЛСИ,
Максимом и ограждая его (отпугивая) от чего-то хорошего, важного, ценного,
полезного – например, от регулярных занятий сексом в возрасте 45 лет, говоря
ему: «В твоём возрасте это вредно. Надо себя поберечь!») и т.д. Вариантов
бесчисленное множество. Главное, – найти, чем запугать.
ИЭЭ, Гексли часто использует методику интуитивного
террора (запугивания по аспекту интуиции
потенциальных возможностей), стараясь превратить жизнь ЛСИ, Максима в ад.
Куда ни взглянет, – всюду интуитивные ограничения: это опасно, этого нельзя,
это вредно для здоровья. Суггестивная
этика эмоций ЛСИ, Максима (-ЧЭ5лси)
– деклатимная этика эмоциональных
нормативов и альтернатив нуждается в постоянной эмоциональной поддержке – в яркой и мощной – в эмоциональном и сенсорном, празднике – в ярких и сильных впечатлениях. ЛСИ,
Максим любит красиво и с комфортом жить, попраздновать вволю (или хотя бы с
разумными и оправданными ограничениями). Интуитивные ограничения и химерические
страхи, внушаемые ИЭЭ, Гексли по проблематичному для ЛСИ, Максима аспекту негативистской, деклатимной интуиции мнимо-реальных
потенциальных возможностей и альтернатив (-ЧИ4лси), усиливают страхи по ТНС
– по точке
наименьшего сопротивления ЛСИ, Максима угнетающе действует на него,
выбивают из тонуса, из колеи, вгоняют в депрессию (доводят до маниакально
депрессивного психоза), со всеми вытекающими отсюда негативными и трагическими последствиями, которые в конечном
итоге оборачиваются против самого ИЭЭ, Гексли.
III-6. ЛСИ, Максим. Блуждание в поисках истины в «лабиринте кривых зеркал». Желание узнать правду любой ценой. Позиция: «Лучше горькое пробуждение, чем сладкий сон».
Блуждание в поисках истины (и своего истинного положения в системе) – это болезненное для ЛСИ, Максима (и его «зоны страха») блуждание наобум – в потёмках, в лабиринте «кривых зеркал» – в бесконечном множестве мнимых «альтернативных реальностей» и ложных версий, предоставляемых ИЭЭ, Гексли в качестве оправдания и объяснения его (ИЭЭ, Гексли) сомнительной честности поступков по ЭГО-программному аспекту деклатимной интуиции мнимо-реальных потенциальных возможностей и альтернатив (-ЧИ1иээ).
Когда на вопрос мужа-ЛСИ, Максима: «Где ты была, почему отключила телефон?» в ответ на его предположение: «С кем ты была? Ты была с любовником?», ИЭЭ, Гексли начинает его водить по бесконечному множеству альтернативных версий –«водить за нос», говоря: «Ну, почему обязательно с любовником? А может я встретила подругу и мы посидели с ней в кафе? И почему у меня не может разрядиться телефон? Почему я должна называть тебе имя подруги? Почему я не могу посидеть в кафе с кем хочу? А может это был мой бывший сокурсник, или сослуживец? Почему я должна называть тебе его имя? Почему я не могу одна куда- то сходить? А может я была в библиотеке? Да, мне поручили сделать доклад!.. Какая разница, на какую тему? Почему я не могу просто пойти в библиотеку!»
ИЭЭ, Гексли никогда и ни в чём не сознается, если не захочет. ЛСИ, Максима это глубоко угнетает. Он чувствует себя обманутым и обречённым блуждать по замкнутому кругу бесконечной лжи, которой становится тем больше, чем больше он хочет узнать правду.
III-7. ЛСИ, Максим. Желание узнать правду любой ценой – позиция: «Лучше горькое пробуждение, чем сладкий сон».
Желание узнать правду любой ценой необходимо ЛСИ, Максиму для того, чтобы ориентироваться в ситуации, контролировать ситуацию, контролировать своё положение в системе его отношений с окружающими. (Неприятно услышать от сослуживцев: «Я вчера видел, как твоя жена садилась в такси с каким-то мужиком… Это кто?.. Её друг?… Ты вообще в курсе?..»). ЛСИ, Максиму нужно быть в курсе всего, что происходит в его семье, в его социальной системе. Если он «не в курсе», если не контролирует ситуацию, значит он в своей системе – никто! –ноль, «шестёрка», «пустое место», и его вполне можно заменить кем-нибудь другим, а его самого предать, вытеснить из системы вниз – в рабы и в парии, как отработанный, расходный материал – выбросить за борт, как ненужный балласт.
ЛСИ, Максим убеждён в том, что сильный человек способен принять правду такой, какая она есть, как бы горька она ни была, – убеждён в том, что сильный человек не будет тешить себя иллюзиями, чтобы продлить миг сомнительного счастья в бесконечном обмане, разрушающем эти отношения и заводящем их в тупик ещё больше. И в то же время ЛСИ, Максим боится потерять всё, что вложено в эти отношения и всё, что связано с ними: годы жизни, труда, совместных усилий, надежд, ожидания счастья…
Отношения с партнёром для ЛСИ, Максима – это такой
же вклад в общее дело, как огромный денежный вклад в банк, который он
накапливал целую жизнь, на который всю жизнь работал. Позволить этому вкладу «сгореть»,
девальвироваться и превратиться в пыль и
в мусор ЛСИ, Максим не может. Позволить, чтобы кто-то другой перехватил у него
этот «вклад» – тоже! Он работал на себя и членов своей системы, создавая эти «накопления»
жизненных благ, привилегий и преимуществ, и позволить кому-то другому ими
воспользоваться не может. Не может и допустить, чтобы его «использовали», «обобрали»
и выпихнули из созданной им системы, где он ещё недавно был (или считал себя)
доминантом – ЛСИ, Максим ситуацию
рассматривает так. ИЭЭ, Гексли со своим опосредованным отношением к системе
этого (якобы) не видит. Жена-ИЭЭ, Гексли прекрасно понимает, что обманывает и
обирает ЛСИ, Максима, выпихивая его из системы, как неподходящего для себя
партнёра, чтобы заменить его кем-то более подходящим, но никогда и ни за что не признается в этом ни ему, ни
себе. Наиболее полно она это осознаёт на
уровне своей ЭГО-программной деклатимной интуиции мнимо-реальных
потенциальных возможностей и альтернатив (-ЧИ1иээ), частично – на уровне
вытесненного в антиценности аспекта логики отношений (+БЛ4иээ) – антагонистичного
её ЭГО-программе аспекта деклатимной
логики системных и ранговых преимуществ, но для жены-ИЭЭ, Гексли этого ещё
не достаточно, чтобы быть уверенной в том, что она поступит действительно так.
Поэтому, когда муж-ЛСИ, Максим обвиняет её в каких-то злоумышлениях, предподлагая.
Что она только ждёт удобного случая, чтобы его обобрать и бросить, жена-ИЭЭ, Гексли
начинает на ходу соображать и сомневаться действительно ли это так. И, как бы
желая получить дополнительную информацию и разъяснение этих предположений у ЛСИ,
Максима, она его спрашивает: «Ну почему ты думаешь, что я тебя брошу?» – и тут же сама отвечает на свой вопрос: «Разве
мы не можем остаться друзьями?», подтверждая этим страшную догадку ЛСИ, Максима:
его всё-таки хотят бросить (предать!), но при этом рассчитывают на его дружбу,
чтобы и в дальнейшем пользоваться его услугами, поддержкой и покровительством.
III-8. ЛСИ, Максим. Позиция «Правда, и
ничего, кроме правды!»
Позиция: «Правда, и ничего, кроме правды!». Кажется
ЛСИ, Максиму спасением в этой ситуации. Прежде всего потому, что он хочет
вернуться в свою рациональную и реальную систему координат. И оставаться там,
до конца своих дней, вспоминая всю эту фантасмагорию (ИТО конфликта) как страшный
сон. ИЭЭ, Гексли не позволяет ему вернуться к естественным для него приоритетам
и ориентирам – для ИЭЭ, Гексли они слишком неестественны, неудобны и чужды. А
главное, – ущербны: идя по прямой, можно упустить все те возможности, которые
нашлись бы, если идти в обход. Такой
подход к жизни для него равносилен прогулке по тюремной камере: два шага в одну
сторону, два в другою, и поворот на
одном и том же месте – разве можно так жить? А кроме того, он понимает, что как только ЛСИ,
Максим вернётся в свою рациональную «колею» отношений, к удобному для него
контролю, он сразу обрубит всю ту иррациональную путаницу, которую наворотил в
их отношениях ИЭЭ, Гексли, которому в этих иррациональных ориентирах удобней
манипулировать ЛСИ, Максимом. А ЛСИ, Максим в этой иррациональной системе
координат (абсолютно для него непонятных) чувствует себя абсолютно беспомощным
– блуждает, как потерянный, в лабиринте «кривых
зеркал», отражающих привычный для него мир абсурдно искажённым, так что он сам
себе в этих зеркалах кажется монстром, а его ближайший конфликтёр-ИЭЭ, Гексли –
и вовсе чудовищем, насквозь лживым и абсолютно безжалостным к его страданиям.
При всём желании узнать правду, ЛСИ, Максим её не узнаёт. (В этом его боль, но в этом же и его спасение). Правда заключается в конфликте и противоборстве экологически значимых целей и интересов обоих конфликтёров. Правда заключается в действительном желании ИЭЭ, Гексли рассматривать самого ЛСИ, Максима как нереализованный банк возможностей, а его имущественные и социальные накопления – как свою потенциальную добычу, ради которой инфантильный интуит (ИЭЭ, Гексли) и заключает союз с решительным сенсориком (ЛСИ, Максимом). Правда заключается в их взаимном неизбежном вытеснении из системы:
При всём желании узнать правду, ЛСИ, Максим её не узнаёт. (В этом его боль, но в этом же и его спасение). Правда заключается в конфликте и противоборстве экологически значимых целей и интересов обоих конфликтёров. Правда заключается в действительном желании ИЭЭ, Гексли рассматривать самого ЛСИ, Максима как нереализованный банк возможностей, а его имущественные и социальные накопления – как свою потенциальную добычу, ради которой инфантильный интуит (ИЭЭ, Гексли) и заключает союз с решительным сенсориком (ЛСИ, Максимом). Правда заключается в их взаимном неизбежном вытеснении из системы:
- и потому, что на близкой дистанции одноимённо заряженные
информационные аспекты их деклатимных моделей отталкиваются, вытесняемые
друг другом,
- и потому, что по этой же причине, двум деклатимам с их взаимно интегрирующими, взаимно поглощающими и
взаимно абсорбирующими свойствами их моделей невозможно взаимодействовать
на близкой дистанции.
Правда заключается и в том, что для того, чтобы
удобно интегрироваться друг с другом (мягко говоря), каждый из них готов
- и обмануть и облапошить другого, чтобы добиться желаемого,
- и поменять правила по ходу дела, в погоне пусть даже за самыми
мизерными реальными (или мнимыми) преимуществами,
- сменить (по ходу дела, процессе отношений) множество ролей и масок,
подтягивая отношение партнёра к этим новым для него сущностям и ипостасям –
то есть, каждый из них использует множество «почти честных» приёмов, чтобы
получить какое-то преимущество в отношениях – моральное или социальное. И
потом уже с позиций этих преимуществ навязывать свою волю, свои цели и
установки, свою точку зрения. (На том только основании, что «Если я был прав
в прошлый раз, то я прав и в этот раз, я буду прав и в следующий раз, и
всегда! И, значит, ты всегда будешь мне подчиняться, потому что я (всегда)
прав, а ты всегда не права!».
Взаимная статика
(оба конфликтёра
– статики) заставляет их обоих закреплять по максимуму каждое своё
достижение или преимущество в отношениях, и с максимальной прочностью закреплять
достигнутые в связи с этим права,
устанавливая их раз и навсегда в виде окончательного приговора: «Больше я тебе
никогда верить не буду!», «Больше ты
никогда туда не пойдёшь!», «Больше я тебе никогда этого не разрешу!», «Я тебе
никогда этого не прощу!», «Больше на меня не рассчитывай!» – и таких взаимных
угроз по сотне каждый день! – каждый «завинчивает гайки» у своего партнёра-конфликтёра, как может, и каждый раз
ультимативно, крепко-накрепко и по максимуму. ЛСИ, Максим пытается пригвоздить конфликтёра-ИЭЭ,
Гексли к своей системе координат, как бы
говоря: «Вот тебе правая сторона, вот тебе левая! Смотри, не путай!», но не
успевает отвернуться, как ИЭЭ, Гексли уже все стороны спутал, все прямые линии
переплёл, в морской узел связал, и теперь их ни распутать, ни разрубить! – живи
в такой системе координат, как хочешь! ЛСИ, Максиму это невыносимо трудно, а
для ИЭЭ, Гексли – в самый раз! – он в ней тем лучше себя чувствует, чем больше
её запутывает.
III-9. ЛСИ, Максим: «Глава рода должен быть строг, но справедлив», «Иерархия – превыше всего!».
В системе ценностей бета-квадрового педанта (рационала-субъективиста) ЛСИ, Максима права системы и интересы системы доминируют над правами и интересами личности. А при необходимости и жестко подавляет права индивида, подстраивая его под требования и нормативы системы (ради общего блага, ради жизнестойкости и жизнеспособности системы, которая всех защищает, организует и мобилизует силовой и возможностный потенциал всех входящих в неё членов). Поэтому доминант системы (глава семьи, глава системы) ради общего блага должен быть строг и справедлив, заставляя работать семью как единый организм, как единый, подчинённый общим, социально значимым целям, задачам и функциям, аппарат (+БЛ1лси).
В системе ценностей дельта-квадрового иррационала-объективиста ИЭЭ, Гексли права личности (индивида) преобладают над интересами системы: система должна служить человеку, а не человек – системе. В окружающей среде существует множество систем, – выбирай (или создавай) любую! Любой системой можно манипулировать как материальным объектом – лепи, что хочешь (-ЧИ1иээ↑/ +БЛ4иээ↑). А человека надо воспринимать таким, какой он есть, не оказывая вредных воздействий на него. Если он кого-то чем-то не устраивает, ему можно (и нужно) дать шанс исправиться. Но ломать его, перестраивать и перекраивать в угоду интересам системы – это жестоко!
Любая попытка ИЭЭ, Гексли разрушить систему отношений, спутать системные связи или обесценить их значимость воспринимается ЛСИ, Максимом как попытка разрушить систему и ввести отношения в хаос (для того, чтобы полученную сумятицу и неразбериху использовать в своих интересах), чему ЛСИ, Максим считает своим долгом жестоко воспрепятствовать. Являясь убеждённым противником хаоса и всякого рода запутанных и бесконтрольных отношений, ЛСИ, Максим старается помешать любой попытке ИЭЭ, Гексли спутать ему ориентиры, жестоко мстит ИЭЭ, Гексли за эту путаницу, карает за любую попытку ввергнуть его жизнь (и их отношения) в хаос.
В системе координат, в иерархии предпочтений ЛСИ, Максима всё должно быть жёстко и чётко разложено как по полочкам. Эту же систему координат он категорично и жёстко навязывает ИЭЭ, Гексли, который её моментально сбивает и запутывает – случайно и намеренно, шутками и прибаутками, насмешками и дерзкими выходками, поисками более лёгких, и выгодных для него альтернатив, чем окончательно приводит в ярость ЛСИ, Максима и провоцирует его (невольно) на жестокие и деспотичные акции.
IV. Отношение к детям в конфликтной диаде ИЭЭ,
Гексли – ЛСИ, Максим.
IV-1. ЛСИ, Максим. «Осуществление контроля» за
распределением материальных средств в семье и методами воспитания детей.
В соционе трудно найти другую такую диаду где так
плохо бы обращались с детьми. И прежде всего потому, что дети здесь – у ревнивых
и мнительных, эгоцентричных упрямых-аристократов-статиков-деклатимов)
часто
воспринимаются, как обуза и потенциальные соперники
– всё в точности, как по Фрейду: мужей ревную к дочерям, жён – к сыновьям.
Соответственно, и те, и другие попадают в немилость.
ЛСИ, Максим, одержимый страхами по интуиции потенциальных возможностей (-ЧИ4лси) – деклатимной интуиции мнимо-реальных потенциальных возможностей и альтернатив, из соображений: «как бы чего не вышло», стараясь избежать «опасных влияний», влекущих за собой «губительные» (по меркам бета-квадры) последствия в виде «растлевающих пристрастий к изнеженности, роскоши и комфорту», «осуществляет контроль» за учтёнными и недоучтёнными статьями расходов, вводит (очень выгодную ему) систему жестоких запретов и ограничений, позволяющую ему сэкономить (за счёт других членов его семьи) огромное количество материальных средств.
В материальную зависимость от ЭГО-приоритетов ЛСИ, Максима с их программой укрепления власти посредством контроля за распределением материальных благ, при которых всеми имущественными (-ЧС2лси) и ранговыми привилегиями (+БЛ1лси) обладает только глава семьи, попадают все члены его семейной иерархии. Для ЛСИ, Максима такой способ распределения материальных ценностей является единственно возможным для сохранения стабильности своего преимущественного положения. Для сохранения удобного ему силового баланса (все ключи от закромов и сейфов только у него), для уверенности в собственных силах (и для равновесия собственных сил, удерживающих его от искушения всё взять и потратить), для уверенности в собственных возможностях, для укрепления «точки опоры» в самом себе, для накопления новых ресурсов и преимуществ одновременно.
В соответствии с интегративными свойствами стремящейся к цельности и завершённости деклатимной модели, для ЛСИ, Максима очень важна внутренняя устойчивость и сохранение внутреннего силового баланса как способность не поддаваться ни внешнему, ни внутреннему разлагающему влиянию, как возможность держать удар, удерживаться от соблазнов, не сгибаться под ударами судьбы. Заботясь о сохранении личного иерархического и силового превосходства ЛСИ, Максим культивирует в себе «стоика», воспитывает в себе силу воли, стойкость духа, умение говорить «нет», отвечая на просьбу, умение отказывать и отказываться, которым он практически терроризирует своих домочадцев и в первую очередь – материально зависимых от него детей. (Супругу-ИЭЭ, Гексли сделать полностью материально зависимой от него ему не всегда удаётся – объективист-ИЭЭ, Гексли, для которого выгодная и перспективная творческая работа является необходимым условием существования (как того требуют от него приоритеты его дельта-квадры и дельта-квадровый комплекс «подрезанных крыльев» – стремление возвыситься над другими любой ценой) не может жить без собственных источников дохода, не подчинённых контролю мужа-ЛСИ, Максима.)
Законы сохранения экологического равновесия и нормативные требования внешнего мира волнуют ЛСИ, Максима в значительно меньшей степени. И ровно в той мере, в какой они не причиняют ему вреда.. При любых условиях ЛСИ, Максим старается найти такой баланс между желаемым и возможным, чтобы не выходя за рамки общепринятых нормативов, оставаться при своём. Накопительство (благодаря интегрирующим свойствам деклатимной модели) в его системе ценностей пороком не считается (по крайней мере в отношении себя) и осуществляется по ЭГО-творческому аспекту волевой сенсорики (-ЧС2лси) – деклатимной, стяжательной сенсорики волевых нормативов и альтернатив. Расточительство ЛСИ, Максим считает допустимым только за чужой счёт: чем больше удаётся перетянуть себе чужих «неучтённых» материальных средств, тем лучше. За «прижимистость» и скупость он себя не осуждает. Но осуждает других, преимущественно пожилых родственников, «удивляясь»: «Им-то зачем копить деньги на старости лет?! С собой не унесёшь, в гробу карманов нет! Дали бы пожить молодым!».
Но бывают случаи, когда ЛСИ, Максим сам может доказать обратное: «В гробу есть карманы. И при желании всё своё можно забрать с собой. Главное, остаться при своём!». К тому же и деклатимная модель «не позволяет» ЛСИ, Максиму нарушать целостность её интегрирующих свойств и в загробном мире – не позволяет ему спуститься в «царство теней» с пустыми карманами, оставив свои сбережения в банке «неизвестно для кого». Традиции захоронения «могущественного владыки» вместе со всеми, дорогими его сердцу, материальными ценностями не дают ЛСИ, Максиму покоя и по сей день:
Пожилой человек ЛСИ, Максим жил одиноко в коммунальной квартире. Когда-то он имел семью и детей, но был разведён и лишён родительских прав за истязание детей и жены и последние годы своей жизни провёл в одиночестве. Для того, чтобы соседи его не осуждали, придумал сказку про «чёрствых детей», которые «просто так», за бесплатно, родному отцу и стакана воды не поднесут. Для подтверждения своих слов он часто звонил в присутствии соседей по пустому телефонному номеру (будто бы детям), говорил: «Приходите меня навестить, я вам щедро заплачу. Хотите, – каждому по тысяче рублей дам!». Соседи были в шоке от такой чёрствости и очень его жалели. Они же и похоронили его в том единственном чёрном костюме, который висел у него в шкафу. И в нём же кремировали, согласно его последней просьбе. Каково же было их удивление, когда от его дальней родственницы, которая пришла потом собирать его вещи, они узнали, что в подкладку пиджака своего единственного чёрного костюма он зашил пять своих сберегательных книжек – все свои сбережения за последние пятьдесят лет. Тогда же прояснилась и телефонная история с ложными, пустыми звонками: его дети давно уже жили в другом городе, а иногородние счета на номер их коммунального телефона не приходили.
Другая проблема, и другая забота ЛСИ, Максима по аспекту интуиции потенциальных возможностей (-ЧИ4лси) – страх «растлевающего влияния его супруги-конфликтёра на детей» заставляет его «осуществлять контроль» не только за материальными средствами, но и за поступками и поведением детей. (Причём, именно, за их инстинктивными поступками, проявляющимися во время игры. Из-за чего ЛСИ, Максим, иногда профилактики ради, может сыграть нечестно и поменять правила во время игры, чтобы только получить возможность преподать ребёнку жестокий, но «полезный и нужный» урок.
«Урок честности» и в конфликтных ИТО для ЛСИ. Максима оказывается наиболее актуальным.
Пример:
Молодой отец, ЛСИ, Максим, играл со своей трёхлетней дочкой в розыгрыши. (С ЛСИ, Максимом играть в эту игру опасно, – мало ли что ему привидится по его пугливой и мнительной деклатимной интуиции мнимо-реальных потенциальных возможностей и альтернатив (-ЧИ4лси), но поскольку он сам эту игру затеял, сам установил в ней правила, девочка включилась в игру, действуя по предложенным правилам.) Прятали плюшевого мишку в диванных подушках, а потом поочерёдно «разыгрывали» друг друга, предлагая поискать игрушку там, где её не было. Когда девочка один раз «обманула папу», оба посмеялись. Когда она в следующий (в свой очередной) раз попыталась разыграть отца, он её жестоко избил, приговаривая: «Не расти лгуньей! Не обманывай папу никогда!». Маска «мнимого шутника» моментально сменилась обличьем реального деспота. Отец получил мнимое преимущество в этой ситуации, но на всю оставшуюся жизнь утратил уважение и доверие своей дочери.
(Как и положено диктатору, ЛСИ, Максим (как авторитарный статик-аристократ- деклатим-эмотивист) предпочитает играть только по своим правилам, которые он меняет по ходу игры: кого хочет карает, кого хочет наказывает, меняя уставы и нормативы по своему усмотрению. Используя для собственной выгоды систему двойных стандартов («Что позволено Юпитеру, не позволено быку»), ЛСИ, Максим часто бывает жестоким и несправедливым, время от времени задабривая членов своей системы мелкими подачками (разыгрывая малоубедительные роли по своей нормативно-ролевой этике отношений (+БЭ3лси) – деклатимной этике нравственного превосходства), чтобы с большим основанием субъективно считать себя справедливым и добрым. В постоянной погоне за мелочными иерархическими преимуществами ЛСИ, Максим даже для маленьких детей не делает исключения, используя с этой целью любую (даже игровую!) ситуацию и любые запрещённые средства. Во всём, что касается жестоких и суровых методов ЛСИ, Максим оказывается очень изобретательным.
Иерархические трюки с лицедейством – пустяки по
сравнению с тем, что он устраивает свои детям впоследствии, изобретая для них
жестокие и болезненные наказания, из которых порка ремнём оказывается только
самым простым и тривиальным, за что потом и получает от детей ответную «мзду»,
когда лишается их доверия и уважения. А на старости лет – их поддержки, и
помощи.
IV-2. ЛСИ, Максим – ИЭЭ, Гексли. Взаимодействие двух УПРЯМЫХ - ДЕКЛАТИМОВ
-СТАТИКОВ-ТАКТИКОВ в перетягивании материальных ценностей на себя. .
Диада ИЭЭ, Гексли – ЛСИ, Максим проблематична для детей ещё и в том смысле, что здесь нет ни заботливого сенсорика (первой или четвёртой квадры), ни сенсорика-социала – демократичного этика-сенсорика (первой или третьей квадры). Инфантильный интуит ИЭЭ, Гексли, сам остро нуждающийся в опеке заботливого сенсорика СЛИ, Габена, не получая необходимой ему сенсорной опеки от деспотичного и жестокого ЛСИ, Максима, начинает опекать себя сам, усиленно компенсируя всё недополученное. Сам себя «окружает» себя заботой и вниманием, стараясь не расходовать своих сил и материальных средств на других членов семьи. Становится жестоко эгоцентричным. И если ЛСИ, Максим ещё как- то перетягивает внимание жены-ИЭЭ, Гексли на себя, заставляя её вспомнить о своих домашних обязанностях, то дети оказываются совершенно беспомощными перед её непробиваемо-холодным равнодушием к «чужим» проблемам. (Ребёнок 11лет, при родителях ЛСИ и ИЭЭ (Отец-ЛСИ, Максим –инженер, мать-ИЭЭ, Гексли – врач), получил тяжёлое осложнение после гриппа, находился дома на больничном режиме, но при этом вынужден был каждый день являться в поликлинику на физиотерапевтические процедуры (глубокое прогревание УВЧ). Проблема была в том, что он не мог выпросить у родителей деньги на проезд. 6 копеек всего-то и требовалось в день. (Три копейки тогда стоил проезд на трамвае). Он просил деньги у отца, отец отправлял его к матери. Мать (врач!) от него отмахивалась: «Две остановки можешь пройти пешком!». И вот, пролежав пол дня в кровати с перевязанным горлом, вставал, снимал с шеи утепляющую повязку (которую сам же себе и накручивал накануне в лечебных целях), одевался и шёл в поликлинику пешком. Получал процедуру и возвращался пешком домой под дождём и снегом (это было в феврале). День ото дня ему становилось всё хуже. Врачи продлили ему процедуры ещё на две недели. Каждый вечер после этих процедур он чувствовал себя ужасно. Каждое утро просил у родителей деньги на проезд и слышал в ответ: «Не морочь голову! Пройдёшься пешком!». Один раз он попытался проехать «зайцем». Получилось только хуже: его чуть не загребли в милицию. По счастью, контролёрша увидела, в каком он состоянии (он расплакался, сказал, что ему очень плохо), она сжалилась и отпустила его. Наряду с физическими муками, он в ту пору терпел ещё и моральные: его родители в очередной раз пытались развестись и открыто обсуждали вопрос: кто из детей и кому достанется после развода. Не стесняясь присутствия детей, они их «делили» так, как если бы речь шла о мебели: «Серёжу можешь забрать себе, а Машу я тебе не отдам!» – кричал отец. И тут же обсуждался вопрос, как они будут делить книги: «Вальтера Скотта можешь оставить себе, – пусть Серёжа читает, а Тургенева я тебе не отдам. Машенька будет читать, когда вырастет. Тургенева мы с Машей забираем!..». По суду обоих детей оставили с матерью…
Как только ИЭЭ, Гексли начинает наперекор всему демонстративно заботиться о себе и собственном благополучии, ЛСИ, Максим, со своей стороны включается в эту игру и начинает перетягивать материальные средства на себя. В результате они образуют две эгоцентричные деклатимные системы, загребающие по интегрирующим свойствам и функциям своей деклатимной модели, и подбирающие и притягивающие по своей «собирательной» сенсорике ощущений (+БС) – деклатимной сенсорике близких пространственных отношений, сенсорике притяжения, присвоения, поглощения – суггестивной у ИЭЭ, Гексли и демонстративной у ЛСИ, Максима) всё, что плохо лежит. И даже то, что лежит «хорошо», отбирают постоянными скандалами, взаимными наскоками и наездами. Дети оказываются и между двух «огней» – двух противоборствующих сил, и между двух, абсолютно изолированных от «чужих проблем», эгоцентричных систем. Искать защиты в этой ситуации им решительно не у кого: с одной стороны непримиримым и неуступчивым деспотом выступает жестокий, алчный и скаредный ЛСИ, Максим («повёрнутый» на идеях «спартанского воспитания»), с другой – разыгрывающий агрессивные роли, истеричный и наглый (не только в ИТО конфликта), самовлюблённый, самодовольный, эгоистичный, инфантильный, равнодушный ко всему, кроме своего благополучия, хитроумный и изобретательный (во всём, что касается личной выгоды) притворно доброжелательный ИЭЭ, Гексли.
Ситуации бывают такие, что даже покупка копеечной тетради оборачивается неразрешимой проблемой для детей (особенно, в середине четверти, когда им на покупку школьных принадлежностей денег уже не выдают) Дети начинают писать в тетрадях мелким почерком сочинения в три строчки, помня о том, что денег на покупку бумаги у их родителей не вырвешь, не выпросишь. Себе, любимым, они ни в чём не отказывают: покупают всё, что рекламируется по телевизору (особенно, когда им говорят, что они «этого достойны») Сладостей и развлечений детей лишают по любому поводу и даже просто потому, что много удовольствий получать «вредно». Иногда отбирают даже то, что подарено другими родственниками (новую одежду, книги, конфеты, игрушки) и передаривают другим детям (детям своих друзей), – надо же за чей-то счёт прослыть добрым! Вкусную еду могут забрать с тарелки ребёнка (главным образом этим грешит ИЭЭ, Гексли: ему нравится таким образом дразнить детей (особенно нелюбимых): только что поставил еду перед ребёнком и уже тычет в его тарелку своей вилкой. Подцепит лучший кусок и поглощает с наглой улыбочкой или с демонстративно дерзким видом убеждённого в своей правоте человека, – «воспитывая» таким образом у ребёнка щедрость и доброту: «ребёнок для родителей ничего не должен жалеть»; «родитель ему жизнь дал…» и т.д. Если начинаются возражения (или хотя бы возникает выражение растерянности на лице у ребёнка, наказание ему обеспечено: скорый на расправу родитель возмущения не потерпит. А тем более такой ярый противник (чужой) «немотивированной агрессии», как ролевой агрессор-ИЭЭ, Гексли (-ЧС3иээ): залепит пощёчину, чуть только ему покажется, что ситуация выходит из-под контроля. Ну и конечно, чтобы устыдить, вопрос задаст: «Тебе что, для матери куска еды жалко?».
Глядя на мужа-ЛСИ, Максима, и жена-ИЭЭ, Гексли проявляет изобретательность во всём, что касается перетягивания «неучтённых» материальных средств себе в карман. Иногда, чтобы получить дополнительные средства, она пускается на разные хитрости:
Жена ИЭЭ, Гексли решила доказать мужу-ЛСИ, Максиму, что нуждается в дополнительных денежных средствах на питание и домашние расходы. Муж должен был вернуться из командировки. И в день его приезда она убрала из дома все продукты. Абсолютно все. Часть спрятала, часть вынесла на работу. В доме оставила только муку и соль. И поехала встречать мужа в аэропорт. Дети (восьми и девяти лет ) приходят со школы, голодные. Родителей нет в квартире. Никто их не встречает, никто не кормит. Еды в холодильнике тоже нет. Посидели некоторое время, подождали. Потом решили сами что-нибудь приготовить поесть. Обыскали все полки, заглянули во все банки. Нашли только соль и муку. Открыли кулинарную книгу и выбирали из всех рецептов «украинские галушки». (Больше им ничего не подошло). Вылепили галушки из муки, воды и соли. Поставили на маленький огонь самую большую кастрюлю с водой и стали ждать, когда она закипит. Пока дожидались, приехали домой родители, нагружённые пакетами со всякой снедью. Развернули перед детьми продукты, обсудили их свежесть и тут же спрятали всё в холодильник («на завтрак пригодится»), отведали галушек, которые наварили дети, а их самих отправили спать голодными: «на ночь наедаться вредно». Романтический ужин родителей закончился очередной ссорой (обсуждение спорных вопросов продолжалось до поздней ночи). Так что, наутро детей разбудили с большим опозданием и отправили в школу без завтрака. Им к этому было не привыкать. (Один раз они попытались себе приготовить что-то вкусненькое в отсутствие родителей (печенье «хворост»), но при этом чуть не спалили кухню: ждали, пока налитое в кастрюлю масло закипит. Масло не закипело, но взрыв, накрыв кастрюлю крышкой, они устроили. А родителям наука: нельзя лишать детей элементарных радостей жизни (и элементарных, необходимых им в жизни вещей).
Самый распространённый способ перетягивания материальных средств в свой карман, характерный для обоих конфликтёров в этой диаде – спонтанный или планомерный отказ от личной доли участия в семейных расходах: где сумел, там и урвал, а остальное – проблема пострадавшего. При этом, всегда можно сослаться на отсутствие «заявки» на расходы по причине отсутствия, просьб, притязаний и требований. (Ребёнок не получил всего необходимого, потому что об этом не попросил. И, значит, сам виноват: «дитя не плачет, мать не разумеет». Дети же стараются лишний раз не беспокоить родителей своими просьбами, потому, что им запрещено беспокоить их своими проблемами. А когда просят, родители взрываются раздражением и гневом (потому, что давно уже «работают на себя» – тянут из общего бюджета в свой карман.)
Мать-ИЭЭ, Гексли от таких просьб раздражённо
отмахивается: «Почему, всё только тебе, только для тебя?! О других тоже
подумать надо!».
У ЛСИ, Максима можно выпросить деньги только на самое необходимое. И то, без строгого предварительного допроса, без возмущённых упрёков и обидных попрёков, он денег не даст. Зато потом потребует отчитаться сразу за всю сумму до последней копейки. Потом устроит жене-ИЭЭ, Гексли скандал: почему у детей нет всего самого необходимого? А мать-ИЭЭ, Гексли переадресует его агрессию детям. Чтобы этого не произошло, дети предпочитают вообще ни у кого ничего не просить. И не дай Б-г им пожаловаться одному из родителей на другого (ЛСИ, Максиму – на ИЭЭ, Гексли) – это будет череда потрясений и скандалов, длящихся месяцами. Жизнь превратится в кромешный ад, а ИЭЭ, Гексли всё равно сорвёт на них раздражение, но без последствий этого так не оставит. Жаловаться ЛСИ, Максиму на ИЭЭ, Гексли – себе дороже. А ИЭЭ, Гексли на ЛСИ, Максима можно жаловаться сколько угодно, никаких результатов это не возымеет: мужа-ЛСИ, Максима жена-ИЭЭ, Гексли боится панически и с претензиями лишний раз к нему не подступит, никаких мер по защите детей не предпримет. Ей и себя-то защитить не удаётся, а о детях и говорить нечего. Портить из-за них свои отношения с ЛСИ, Максимом она не рискует.
Будучи подсознательно ориентированной на
всестороннюю опеку дуала-СЛИ, Габена, жена-ИЭЭ, Гексли абсолютно уверена в том,
что это о ней, в первую очередь, должны все заботиться, а не она о других.
Видя, что, несмотря на все «старания» и «изобретательные подходы» её отношения
с ЛСИ, Максимом не складываются ни при каких условиях, она рассматривает
партнёрство с ним как «гиблое дело», которое уже не исправить, как «тонущий
корабль», который идёт на дно и тащит за собой под воду всех. Спастись сможет
только тот, кто сам добраться до берега вплавь, – кто сможет сам о себе позаботится, не
рассчитывая на других и не расходуя на них своих сил. И эту тему мать-ИЭЭ, Гексли
часто озвучивает. Особенно, когда проверяет чувства своих, обиженных ею
донельзя, детей на прочность – на способность заботиться о ней поддерживать её,
опекать, сострадать. Если результаты проверки её разочаровывают, она так
ребёнку и говорит: «Теперь я знаю, что меня ждёт, если я останусь с тобой на
старости лет. Вот, чтоб твои дети о тебе так заботились!..»
Недобросовестное выполнение родительских обязанностей (наряду с супружескими) ЛСИ, Максим часто ставит жене-ИЭЭ, Гексли в вину. Поэтому, основной причиной своих семейных неурядиц и конфликтных отношений с ЛСИ, Максимом, ИЭЭ, Гексли часто считает детей, полагая, что это они разрушают семейную идиллию, разрушают романтику и гармонию отношений, мешают супругам жить только для себя. Попытки жены-ИЭЭ, Гексли сбыть детей куда-нибудь к родственникам, раздражают ЛСИ, Максима в наибольшей степени. Попытки заверить, что это делается ради детей и пойдёт детям на пользу, ЛСИ, Максима не убеждают: как подзаказный чадолюбивого заботливого сенсорика, СЭИ, Дюма, он не представляет себе супружества без детей, без «династии», без собственного, единокровного потомства, которое продолжит его существование на земле в далёком будущем. Кроме того, ЛСИ, Максиму необходимо всё время кого-то воспитывать, наставлять, передавать знания и опыт. Всё время играть роль героя-любовника он не может. Ему это скучно и неприятно (в ИТО конфликта).
Быть воспитателем и наставником жены-ИЭЭ, Гексли – занятие опасное и неблагодарное для ЛСИ, Максима: чревато ссорами и конфликтами, ввиду способности ИЭЭ, Гексли придуриваться и разыгрывать из себя «недоумка» (шута, скомороха), попадая в положение ученика. Не любит ИЭЭ, Гексли попадать в положение ученика в ИТО конфликта, – его это унижает, ставит в неудобное положения «подотчётного» и «подконтрольного» человека, а он как аристократ тоже хочет руководить и верховодить – его к этому обязывают и амбициозные приоритеты дельта-квадры, и стремление вознестись над всеми, продиктованное страхами дельта-квадрового комплекса «подрезанных крыльев». А поскольку ЛСИ, Максим, по здравомыслию своему, ей этого не позволяет и изыскивает все возможные способы удержать ИЭЭ, Гексли в подчинённом положении (для чего и направляет её на «правильный» жизненный путь, присваивая себе роль наставника), ИЭЭ, Гексли отвечает ЛСИ, Максиму глумливыми шутками, ёрничанием, опасными розыгрышами, которые опять же обостряют конфликт. Так что, к тому времени, когда дети возвращаются домой после летних каникул, родители как раз дозревают до того, чтобы выплеснуть на них всё, что у них накопилось, наболело и накипело за этот неудавшийся период «романтических» и идиллических отношений.
IV-3. ИЭЭ, Гексли – ЛСИ, Максим. «Волевое
воспитание» детей в семье.
В ИТО конфликта, в диаде ИЭЭ, Гексли – ЛСИ, Максим, волевые качества – такие, как воля к жизни, воля к сопротивлению, воля к победе, к преодолению трудностей, к достижению целей – подавляется в первую очередь именно в детях. Хотя им с утра до вечера оба родителя (оба – упрямые-аристократы-статики- деклатимы) твердят о воспитании воли, духовной и физической силы, – о воспитании выносливости, жизнестойкости, твёрдости духа, характера... Оба просто пьянеют от возбуждения, когда говорят на эти темы: закатывают глаза и устремляют взгляд куда-то вверх, словно сила воли – это фетиш, божество, которому надо поклоняться, не жалея времени и сил, и тогда оно «воздаст» полной мерой (успехов и подвигов), которой окупятся и все затраченные (на развитие «твёрдости духа») усилия, восполнятся все потери и жертвы.
Манипулятивной и изобретательная реализация ЭГО-творческого аспекта волевой сенсорики у ЛСИ, Максима (-ЧС2лси) – деклатимной сенсорики волевых нормативов и альтернатив и нормативно-ролевая волевая сенсорика ИЭЭ, Гексли (-ЧС3иээ) – тоже деклатимная сенсорика волевых нормативов и альтернатив часто проявляется в том, что и тот, и другой «воспитывают» в детях «твёрдость духа» и «волю к сопротивлению» через провокации их возмущения и раздражения, которые родители-конфликтёры (оба – упрямые-аристократы- деклатимы-эмотивисты) сами же и вызывают язвительными замечаниями, дерзкими выходками, глумливым куражом, унижающим достоинство детей. Возбуждают раздражение детей откровенными издевательствами над ними, откровенной несправедливостью. На естественное возмущение детей реагируют откровенным террором, жестокими акциями, унижающими права личности и человеческое достоинство (ощущение такое, что они не детей воспитывают, а собак дрессируют!).
В ИТО конфликта, в диаде ИЭЭ, Гексли – ЛСИ, Максим, волевые качества – такие, как воля к жизни, воля к сопротивлению, воля к победе, к преодолению трудностей, к достижению целей – подавляется в первую очередь именно в детях. Хотя им с утра до вечера оба родителя (оба – упрямые-аристократы-статики- деклатимы) твердят о воспитании воли, духовной и физической силы, – о воспитании выносливости, жизнестойкости, твёрдости духа, характера... Оба просто пьянеют от возбуждения, когда говорят на эти темы: закатывают глаза и устремляют взгляд куда-то вверх, словно сила воли – это фетиш, божество, которому надо поклоняться, не жалея времени и сил, и тогда оно «воздаст» полной мерой (успехов и подвигов), которой окупятся и все затраченные (на развитие «твёрдости духа») усилия, восполнятся все потери и жертвы.
Манипулятивной и изобретательная реализация ЭГО-творческого аспекта волевой сенсорики у ЛСИ, Максима (-ЧС2лси) – деклатимной сенсорики волевых нормативов и альтернатив и нормативно-ролевая волевая сенсорика ИЭЭ, Гексли (-ЧС3иээ) – тоже деклатимная сенсорика волевых нормативов и альтернатив часто проявляется в том, что и тот, и другой «воспитывают» в детях «твёрдость духа» и «волю к сопротивлению» через провокации их возмущения и раздражения, которые родители-конфликтёры (оба – упрямые-аристократы- деклатимы-эмотивисты) сами же и вызывают язвительными замечаниями, дерзкими выходками, глумливым куражом, унижающим достоинство детей. Возбуждают раздражение детей откровенными издевательствами над ними, откровенной несправедливостью. На естественное возмущение детей реагируют откровенным террором, жестокими акциями, унижающими права личности и человеческое достоинство (ощущение такое, что они не детей воспитывают, а собак дрессируют!).
И ЛСИ, Максим, и ИЭЭ, Гексли – каждый со своей стороны жестоко обращается с детьми в ИТО конфликта. Иногда они через эту жестокость опосредованно, неосознанно демонстрируют друг другу свою агрессивность и проводят «акции устрашения» при необходимости постоять за себя – устраивают показательный урок жестокости для партнёра, запугивают друг друга в целях профилактики собственной безопасности, используя для этого в качестве «муляжа» – «объектов для битья» – своих детей.
Такие экзекуции у ЛСИ, Максима и ИЭЭ, Гексли (принимая во внимание их ЭГО-творческую, манипулятивную волевую сенсорику у ЛСИ, Максима (-ЧС2лси) (у Максима) и нормативно-ролевую у ИЭЭ, Гексли (-ЧС3иээ) часто бывают назидательно-демонстративными (у ЛСИ, Максима) или развлекательно- демонстративными – игриво-дурашливыми (у ИЭЭ, Гексли), что делает их ещё страшней, а самих «воспитателей» – отвратительней и опасней. Конечно, многое здесь можно отнести за счёт признака упрямства, усиливающего такие свои свойства как наглость и дерзость в сочетании с признаками деклатимности, статики и аристократизма. Допустимо и то, что аспект волевой сенсорики уже сам по себе «требует» выхода и проработки энергии в различных формах (в том числе и в формах телесных наказаний), что, конечно же, многое объясняет в их поведении – и задиристость, и агрессивность, и наглую развязность, и дерзость, и кураж, но, опять же, ничего (и никого) не оправдывает.
Дети и жестокие экзекуции над ними – «уроки мужества» и «волевого закаливания болью» здесь оказываются удобным подспорьем для утверждения собственных ранговых преимуществ в семейной иерархии, для усиления тотального господства и контроля в этой миниатюрной модели иерархической, рабовладельческой системы, организованной в рамках одной, отдельно взятой, семьи. И откровенно двуличная, двухстандартная, лицемерная и безнравственная позиция родителей-конфликтёров здесь никого, кроме детей, не смущает и не возмущает. Взаимный волевой произвол конфликтёров – разноплановый и всесторонний – здесь самое обычное и распространённое явление, естественная и неотъемлемая часть отношений в этой диаде.
15. ЛСИ, Максим. Деспотизма как сила, затраченная на созидание системы.
Чем объясняется эта, казалось бы, странная и неоправданная тяга ЛСИ, Максима к деспотичному доминированию, к беспредельному многообразию ликов и сущностей деклатимной модели, позволяющих удерживать правовое и моральное превосходство любой ценой? Ответ на этот вопрос лежит в совершенной неожиданной (хотя, теперь уже наверное ожидаемой для психологии) плоскости – в области физики: устанавливать «вертикальные» («иерархические») структурные связи бета-квадровой логики соотношений (+БЛ1лси) – ЭГО-программной деклатимной логики системных и ранговых преимуществ ЛСИ, Максима в любой произвольно или непроизвольно организованной социальной структуре намного труднее, чем устанавливать «горизонтальные», «демократические» (-БЛ). Вскарабкаться (подняться, всплыть, взлететь) наверх, преодолевая силы гравитации, притяжения объектов и сопротивление окружающей среды, разрывая одни и создавая другие связи «вертикальной взаимозависимости» значительно труднее, чем растечься во все стороны по поверхности. Требуется огромное количество сил (-ЧС↑) для того, чтобы преодолевать физические препятствия, нагрузки и перегрузки, разрывать одни физические и материальные связи и создавать другие, ещё более прочные. Требуется обтекаемость, упругость, пластичность, многообразная изменяемость формы и бесчисленное множество её физических, технологических характеристик, чтобы пробиваться и вверх, и вниз сквозь любые материальные преграды, плотности, текстуры и фактуры. Требуется высокая плотность, упругость, гибкость и прочность защищающей форму оболочки, чтобы успешно продвигаться во всех направлениях и использовать все возможности деклатимной интуиции мнимо-реальных потенциальных возможностей и альтернатив (-ЧИ↑), прорастая и вверх, и вниз, появляясь то здесь, то там. Всплывая и взлетая на неограниченные расстояния, покоряя любую стихию, завоёвывая любую среду.
Создавать прочные вертикальные связи в системе труднее, чем горизонтальные. Каждый подъём, переход, перевод, перенос объекта наверх сопровождается огромным расходом сил и энергии, затрачиваемых на смещение, вытеснение, разрыв старых и создание новых связей. И вследствие этого требуется ещё больший расход сил на то, чтобы эти связи сохранить, закрепить приумножить, а потом ещё и обновить, реструктурировать, не разрушая системы, сохраняя её целостный силовой и возможностный потенциал.
Этим объясняется и многозначность, и многоплановость, сложной и амбициозной «игры отношений», задаваемой деклатимами, повышенная напряжённость взаимодействия в аристократических квадрах, сложное и болезненное развитие отношений с квестимами в их дуальных диадах. (Поскольку, не только в аристократических квадрах, но и в любой дуальной диаде один из партнёров непременно является деклатимом.) Понятно и то, почему отношения конфликта между деклатимами (преимущественно, аристократами) сопровождаются бурными взрывами ярости (наподобие извержения вулканов), при которых вся накопившаяся и долго сдерживаемая энергия высвобождается, сопровождаясь интенсивными «выбросами» в окружающую среду всего подспудно её растравляющего, разлагающего, сжигающего и требующего выхода для полного разрушения всего того, что так неудачно «срослось» и закрепилось, – всего, что угнетает, подавляет и глубоко травмирует сложившуюся систему отношений, не позволяя ей позитивно развиваться, развивать психотипы, социон, социум и окружающую среду.
Всё, что было затрачено на созидание этой структуры, возвращается в виде хаотичных взрывов и выбросов. Явление словно развивается в обратном порядке: всё, что созидалось – разрушается, всё, что соединялось – разрывается. А затраченные энергетические и силовые ресурсы возвращаются назад ударной волной сокрушительной силы, уничтожая всё вокруг и превращая окружающую среду в «мёртвую зону» в пустынную «выжженную землю», заваленную грудами «обломков» и надолго утратившую способную плодоносить.
Дети при таких конфликтах погибают в первую очередь. (Особенно при конфликте беспечных-упрямых-деклатимов-аристократов – ЛСИ, Максима и ИЭЭ, Гексли, часто не оставляющим детям шансов на выживание. В большинстве случаев, предвидя начало «игры по-крупному» – «не на жизнь, а на смерть», они, следуя древнейшему био-антропологическому инстинкту, избавляются от детей в первую очередь, насколько права и возможности позволяют. Периоды, когда детей отсылали к родственникам на время «примирений» и «выяснения отношений» остаются в далёком прошлом. И теперь уже у родителей-конфликтёров не остаётся других вариантов для их устранения, кроме как вывести из семьи «далеко и надолго». Если ребёнок остаётся в раздираемой конфликтёрами семье, где его самого родители только что не «на части рвут», силой перетягивая его каждый на свою (или отпихивая на чужую) сторону, или прикрываются им, как щитом, от запускаемых друг в друга «орудий» (тарелок, колющих, режущих, или тупых и тяжёлых предметов), шансов на выживание у него нет никаких. И прежде всего потому, что конфликтёры именно на нём убедительно стараются доказать друг другу предельную серьёзность своих намерений, готовность «идти на всё, до победного конца», «чего бы им это ни стоило», даже ценой жизни ребёнка, которому «всё равно, – так и так погибать». Если всё же детям удаётся «пересидеть» обострения конфликтов у родственников, они в большинстве случаев погибают или деградируют морально и физически, становясь неконтактными, некоммуникабельными, жестокими и озлобленными, вследствие жестокого обращения с ними, морального и психологического давления на них, в силу того, что родители-конфликтёры втягивают их в орбиту своих «военных действий», враждебно настраивая его друг против друга: «Вот, посмотри на своего отца, сынок: вот так выглядит изверг рода человеческого, потому, что ничего человеческого в нём уже не осталось!» и это ещё мягко сказано, – это ещё пример из начальной стадии отношений конфликта...
Отец-ЛСИ, Максим перед разводом с женой ИЭЭ, Гексли, настраивая тринадцатилетнюю дочь против матери, ежедневно рассказывал девочке во всех подробностях о неурядицах в его интимной сфере отношений с женой. Говорил, какая она безнравственная и развращённая женщина, как она его обманывала всю жизнь, позорила его, флиртовала с его сослуживцами – так, что один из них даже на спор склонил её к супружеской измене. Но при этом, желая заручиться поддержкой дочери и требуя доказательств лояльности с её стороны, он заставлял девочку переписываться с его любовницей (которую он предполагал сделать своей будущей женой), требовал называть её в этих письмах «мамой» посылал девочку на почту отправлять подарки его любовнице (самому ему было недосуг).
Упрямый-аристократ-деклатим (а особенно субъективист) втягивает ребёнка в конфликт непременно. И в первую очередь для того, чтобы ребёнок не достался враждебной стороне в качестве «трофея» в войне конфликтёров, «заложника», «орудия мести», будущего союзника или подспорья.
16. Локальные и глобальные потери
в ИТО конфликта.
Когда раздираемые внешними и внутренними противоречиями антагонистичные полюса второй и четвёртой квадр начинают конфликтовать в рамка одной модели и одной личности, в самой структуре модели и личности возникают разрушения и расщепления с соответствующими выбросами сил и энергии, уничтожающие всё вокруг. Любой этап в созидательном эволюционном процессе в рамках ответного (или обратного) действия и (или) противодействия может иметь катастрофически разрушительные последствия. Они могут иметь инволюционно-деструктивное направление, но не будут иметь эволюционно-созидательного, а значит останутся «издержками» эволюционного процесса, эволюционно ограниченным и эволюционно обречённым явлением. Останутся «слепой ветвью» эволюции и пополнят собой список биологических видов, вымирающих, или уже вымерших, вследствие эволюционной несостоятельности. (Деградируют по примеру неандертальцев, прекративших своё существование на Земле, по причине глубочайшего нравственного регресса, вызванного предельным упрощением процесса существования по аспекту интуиции альтернативных потенциальных возможностей (-ЧИ): «Зачем ходить на охоту и бороться за охотничьи угодья с враждебными племенами, если можно выращивать свежую пищу в кругу семьи, не выходя из пещер?». Дети не успевали нарождаться и вырастать при таком решении продовольственных проблем. И оно казалось удобным и лёгким, если не считать трудно преодолимых – запретных – этических препятствий, которые ещё какое-то время сохранялись в их психологических структурах, но потом стёрлись и они. Судя по портретам, восстановленным по найденным черепам, неандертальцы сначала стёрли грань между квестимностью и деклатимностью, а это стало возможным, когда они стёрли грань между этическими запретами и разрешениями (между аспектами разделяющей понятия добра и зла квестимной этики отношений (-БЭ) и размывающей эти понятия с последующей их подменой одного другим, деклатимной этики отношений (+БЭ), стёрли грань между «можно» и «нельзя» и оказались (сначала) существами «без комплексов», а потом уже и существами «без психотипов». Сначала они потеряли в себе социон. А потом уже эволюция потеряла и их.).
